Изменил? Пожалеешь! (СИ) - Искра Ирма

— А подготовка? А папа? Я не могу его сейчас оставить! Какое может быть море?

Я с осуждением кошусь на мужчину. Как он может такое предлагать?! Щеки непробиваемого и невозмутимого слегка розовеют. Вот это да! Он умеет смущаться? Вау!

— Тогда после сессии, — предлагает Евгений. — Например, Карибы… Велимир Степанович одобрил идею.

— Не хочу.

Отворачиваюсь.

— Может, горнолыжный курорт? — Его настойчивость становится назойливой, и я хмурюсь. Но мужчина уже не смущается. — Швейцария или, поскромнее, Черногория. Или Байкал. Ты когда-нибудь была на Байкале? Там и зимой потрясающе! Тебе надо хорошо отдохнуть после всего случившегося. А я буду при тебе в качестве телохранителя.

Я ошеломленно смаргиваю. Какой шустрый!

Так же стремительно действовал Лёва, когда изображал влюбившегося с первого взгляда романтика. Сравнение царапаает по свежей душевной ране, и я отвечаю более сухо, чем заслуживает молодой мужчина:

— Посмотрим, Евгений Аркадьевич.

— Женя, — напоминает юрист.

— Посмотрим, Женя, — слабо улыбаюсь я.

Что ж ты так торопишься, Женя?

Моя душа сейчас — обнаженный окровавленный комок. К ней нельзя прикоснуться.

Я уже не поверю ни одному мужчине. Я уже не смогу влюбиться так безоглядно.

Мой следующий брак будет только по расчету, а ты, прости, не тянешь на роль моего мужа. Ты слишком зависим от моего отца. А значит — корыстен.

Так чем ты лучше Лёвы? Только тем, что пока играешь на стороне Верховских? А если надоест?

Но я обещаю себе присмотреться, есть ли у Евгения чувства и насколько они искренни. Может, и дам ему шанс.

Ведь самая лучшая месть бывшему — стать счастливой. Без него.

Эпилог

Лёву и его подельницу «закатали» на семь лет. Римма напоследок пообещала достать меня, даже если ее закопают. Я лишь посоветовала не сдохнуть на зоне, но вот папа отнесся к ее угрозам очень серьезно. Настолько, что теперь меня всегда сопровождал телохранитель: либо дядя Паша, либо Евгений, либо еще один бывший десантник из папиной охраны.

Надоело. Они ко мне ни одного мужчину не подпускали старше пятнадцати и младше семидесяти!

Аня прокляла меня за то, что я «посадила» ее неверного любовника. Она несколько раз пыталась со мной встретиться, чтобы «выцарапать глаза». И угомонилась только после того, как Верховский предупредил: еще одна выходка, и он лишит ее финансирования.

Бывшая подруга считать умела и прекрасно понимала, что она в своей массажной студии никогда не заработает столько, тем более, когда она осталась одна и глубоко беременная. К счастью, ума ей хватило не калечить себя преждевременной стимуляцией или кесаревым. Наглая, беспринципная, но я ее жалела.

Через месяц я получила штампик в паспорте о разводе, и с тех пор он мне казался испачканным, как моя жизнь. А на мои сетования папа сказал, что проблема решается просто: нужно выйти замуж второй раз, сменить фамилию и документ.

Какое там замуж! За кого?

В душе были пустота и пепел. И лишь экзамены не давали мне впасть в депрессию.

Учеба и Евгений.

Он уговорил отца перевести его на роль моего телохранителя и всячески надоедал. То есть, скрашивал своей персоной мое существование. Цветы, ужины в ресторанах, билеты на концерты, клубные тусовки и бильярд…Скука смертная.

Я понемногу оттаивала, но даже мысль о близости с мужчиной вызывала отвращение.

И согласие на поездку на Байкал я дала с условием, что мы будем жить в одноместных номерах, и меня не волновало, как он в таких условиях будет выполнять обязанности телохранителя. Почему именно Байкал? Потому что сердце мое заледенело, и ни на какие острова с пальмами не хотелось.

Отец тоже развелся и держался молодцом. Но я видела, как ему тяжело. Не редкость увидеть у него трехдневную щетину и плохо выглаженную рубашку. Домработницы у него сменялись одна за другой, а толковой так и не находилось. Наверное, он все-таки любил ядовитую рыжую красотку.

А перед моим отъездом на отдых у нас с папой состоялся откровенный разговор.

— Пап, а когда ты заподозрил Римму в шпионаже?

Он попытался отмахнуться, но все же ответил:

— Когда она сделала первую ошибку и тайком залезла в мой домашний кабинет. Это случилось два года назад, в ночь твоей свадьбы. Она думала, — такое событие, алкоголь, переживания… я потеряю бдительность. Но не учла, что у меня и дома кабинет под круглосуточным наблюдением. Она вскрыла сейф так профессионально, что трудно было не заподозрить ее.

— Ты же не хранишь там ничего важного, кроме налички.

— Деньги она не взяла, вообще ничего не взяла, и это стало ее второй ошибкой. Мы с Пашей поняли, что ее интересуют только документы. И догадались, какие. Мы знали: ее первый муж, руководитель проекта в военной сфере, застрелился после того, как его обвинили в госизмене. Все чертежи, к которым он имел доступ в конструкторском бюро, оказались в руках иностранцев.

— Почему же ты терпел ее так долго? Целых три года!

— Не забывай, я был первое время очарован. А потом казалось: зачем что-то менять? До некоторых пор Римма устраивала меня как женщина, как жена и хозяйка. Я просто принял меры, чтобы мои секреты и мои капиталы ей не достались, и наслаждался близостью яркой умной дамы.

Мне кажется, или кто-то тут занимается самоутешением?

— До некоторых пор? — прищурилась я.

— Не обсуждается, — отец отвел глаза.

— Поражаюсь твоей расчетливости. Но… — я вовремя прикусила язык. Похоже, отец так и не узнал о том, что Римма ему изменяла.

— Что «но»? Даяна, я не старик! — нахмурился Верховский. — И это не та тема, которую я буду обсуждать с родной дочерью.

— Конечно, пап. Прости.

— Прощаю. Хочешь сказать, моя команда не обо всем мне докладывала? –

Отцу не откажешь в проницательности.

— Вряд ли, они тебя очень уважают, сам знаешь. Я хотела сказать, что не зря терпеть ее не могла. Женская интуиция! — я ушла от скользкой темы. — А что ты обещал Евгению? Надеюсь, не мою руку?

— Ну что ты. Я не торгую руками и прочими частями тела моей любимой дочки. Ты давно взрослая девочка, сама разберешься. Но я рад, что ты обратила внимание на Евгения. Он сын моего знакомого из мэрии. У него отличный бэкграунд, блестящее европейское образование и многообещающее будущее. И он на тебя запал, сам предложил поработать телохранителем при твоей особе, — отец подмигнул и рассмеялся, когда я покраснела. — Развлекайся, Дайчонок, одобряю.

Одобряет он… А вот Лёву не одобрял, но и не возражал. Решил, что я сама должна набить свои шишки и научиться разбираться и в людях, и чувствах.

Евгений умел красиво ухаживать. А что еще надо, чтобы снова почувствовать себя желанной женщиной, поднять растоптанную в пыль самооценку? Может, и дам ему шанс.

Но… лучше бы меня снова похитил какой-нибудь случайный байкер в косухе, с выбритым над ухом зигзагом молнии.

***

Верховский вздохнул и подошел к окну, чтобы проводить взглядом отъезжающую машину дочери.

Даяна упорно отказывалась переселиться в особняк даже после исчезновения Риммы из его жизни. Неужели дочь до сих пор не простила его молчания о похождениях ее благоневерного? Не уберег он свою девочку.

Звонок мобильника отвлек его от грустных мыслей.

— Шеф, все получилось, — сообщил Паша, его верный друг и охранник. — Варвара Петровна надавила, и ваш упрямый доктор согласился, что отдых им необходим.

— Подожди. Кому «им»? Варя что, тоже едет отдыхать с сыном?

— Нет. Данил сумел вернуть сына в Россию, и Варя отправляет их завтра на базу отдыха в Карелию, а сама пока остается. Некому заменить на работе.

— Пока, говоришь? Паша, будь другом, закажи на завтрашний вечер столик на двоих в моем любимом ресторане.

Выслушав радостное: «Есть, командир!», Велимир нажал отбой и улыбнулся.

У Вари, которую он так поздно разглядел, теперь не осталось причин отказать ему в свидании. Велимир устранил все препятствия, даже путевку ее сыну организовал в качестве премии от минздрава, чтобы под ногами не мешался.