Сандра Браун - Влюбленные
— Они так и сказали. — Она потерлась щекой о его рубашку. — Знаешь, я очень рада, что Джереми признался в убийстве Стеф и ее родителям не пришлось присутствовать на судебных заседаниях. Для них это было бы очень тяжело… — Она немного поколебалась и добавила: — Я позаботилась, чтобы его кремировали.
Доусон взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.
— Нам с тобой предстоит многое забыть, Амелия.
— Я знаю.
— И мне не терпится поскорее начать…
— Мне тоже.
Они долго молчали, глядя друг на друга с любовью, пониманием и сочувствием. Амелия кивком указала на бывший коттедж Берни.
— Я думаю, тебе приятно будет узнать, что его дом продан. Вчера приезжали риелтор, который занимался продажей, и застройщик. Новый хозяин намерен разобрать его и построить новый, более удобный и современный дом, который он, вероятно, будет сдавать. Честно говоря, я рада, что это произошло, да еще так быстро, — добавила она. — Каждый раз, когда я случайно смотрю в ту сторону… — Не договорив, Амелия озадаченно посмотрела на него. — Ты, кажется, совсем не удивлен? — Она пристальнее вгляделась в выражение его лица. — Ах, вот оно в чем дело! Теперь мне все ясно!.. Это ты его купил?
Доусон кивнул.
— Я знал, что тебе будет тяжело на него смотреть, но продать свой коттедж и куда-то уехать ты вряд ли сможешь — он тебе слишком дорог. Единственным решением было избавиться от дома Берни раз и навсегда.
— Ты не должен был этого делать! — воскликнула Амелия. — Я хорошо представляю, сколько может стоить недвижимость на побережье! Ты, наверное, остался совсем без гроша, да еще у Хедли занял… — Она покачала головой. — Ах, Доусон, Доусон… Придется мне теперь о тебе заботиться — не могу же я допустить, чтобы ты голодал!
Доусон невольно улыбнулся:
— Родители оставили мне неплохое наследство — средства в доверительном фонде, которыми я ни разу не пользовался. Они лежали и лежали без дела, вот я и решил: будет только справедливо, если я возьму часть денег и потрачу их… на хорошее дело. Карл не был моим отцом, но он всю жизнь мучил мою мать, Флору, а когда я родился — обрек меня на смерть. Меньше всего мне хочется, чтобы что-то напоминало мне о нем, пока мы с тобой будем здесь…
Амелия хотела что-то возразить, но он властным жестом остановил ее:
— Дело сделано, и довольно об этом.
Она молча кивнула, потом снова посмотрела на него.
— А дневник Флоры… Его нашли?
— Да. И он на удивление хорошо сохранился — учитывая тамошнюю влажность. Хедли даже кое-что читал. Он обещал, что пришлет мне копию, когда эксперты закончат расшифровку записей. — Доусон печально улыбнулся. — У моей матери был очень плохой почерк, да и сырость все же сделала свое дело.
— А как насчет… — Амелия выжидательно уставилась на него, и Доусон пожал плечами:
— Пока никак. Я даже не уверен, хочется ли мне читать, что́ может быть там написано о… Может, когда-нибудь потом, но сейчас мне просто не хочется обо всем этом думать.
— Разве ты не хочешь узнать имя своего биологического отца?
— Нет, не хочу! — довольно резко ответил Доусон. — Мне вполне достаточно знать, что это не Карл. Я ненавидел его не за то, что он мог быть моим отцом, а за то, что он бросил меня умирать. Кстати, ни один из мужчин, убитых в Голденбранче, тоже не является моим отцом; сравнительный анализ ДНК, который Кнуц сделал по просьбе Хедли, показал это совершенно определенно, так что… так что я не вижу особенного смысла продолжать поиски.
Ее руки чуть сильнее сжали его талию, а щека снова легла на грудь.
— Ты напишешь статью?
— Хэрриет буквально на коленях умоляет меня дать материал для очередного номера, но я сказал «нет». Я не могу ничего написать, не упомянув тебя и мальчиков, а я не хочу… — Он покачал головой. — Нет, я не буду этого делать.
С этими словами Доусон просунул руку под ее топик и погладил по спине — и в который раз удивился, какая гладкая и нежная у нее кожа и как приятно к ней прикасаться. А ведь он был настолько глуп, что едва не отказался от этой удивительной женщины, подумалось ему. При одной мысли об этом Доусон содрогнулся.
— А вот о Хокинсе я, может быть, напишу, — проговорил он после небольшой паузы. — Его родители не против. Самоубийства среди военных происходят намного чаще, чем принято считать. Это большая и важная тема, вот только справлюсь ли я с ней? Мне придется показать, как психологически устойчивый, абсолютно нормальный во всех отношениях молодой парень мог дойти до самых глубин отчаяния. Что должно было с ним произойти, чему он должен был стать свидетелем, чтобы единственным выходом ему показалась смерть от собственной руки? — Доусон тяжело вздохнул. — Война ломает даже самую крепкую психику — это давно известно, но как и почему это происходит в наши дни, с нашими парнями? Да, писать об этом очень непросто, — повторил он, — но если у меня получится, это будет достойный материал.
— Я уверена — это будет отличная статья, потому что ее напишет самый лучший, самый талантливый журналист!
— Гм-м… — протянул Доусон, целуя ее в нагретую солнцем макушку. Второй поцелуй он попытался запечатлеть на ее щеке, но Амелия неожиданно увернулась и даже слегка оттолкнула его.
— Эй, в чем дело?! — удивился Доусон.
— Ты недавно сказал — «пока мы здесь», и еще — что Хедли и Ева приглашают нас на День благодарения. А потом, после праздника?.. Мы снова станем Амелией и Доусоном или по-прежнему будем вместе?
— Я на это очень рассчитываю, — серьезно ответил он. — А ты?
— Да. Да! Конечно!..
— Рад это слышать. — Доусон ухмыльнулся.
— Я только не знаю, как лучше все организовать. — Амелия задумалась и даже слегка нахмурила брови. — Понимаешь, осенью мальчики все-таки пойдут в школу, а мне еще нужно присмотреть в Саванне дом с большим двором, чтобы держать собаку. Кроме того, Джордж в конце концов согласился организовать в музее постоянную экспозицию, посвященную солдатам с «вьетнамским синдромом». Я хотела бы сама заниматься этим проектом, если, конечно, нам с Джорджем удастся убедить дирекцию, что такая экспозиция необходима. А еще я хотела бы принимать участие в организации мемориального музея в папином доме… — Она виновато посмотрела на него. — Видишь, сколько дел? А ведь ты живешь в Виргинии. Это довольно далеко.
Доусон кивнул.
— Да, дел много, но с ними мы как-нибудь разберемся. Все это чисто практические вопросы, которые можно так или иначе решить. Что касается того, где я живу… Думаю, это не будет иметь большого значения, пока я вовремя сдаю материалы да иногда посещаю редакционные совещания. Иными словами, ничто не мешает мне поселиться в Саванне. Быть может, я прочту дневник Флоры, или нет. Начну я в любом случае с черновика статьи о Хокинсе. Если я вдруг с ней не справлюсь или мне покажется, что ее не стоит публиковать, что ж… Буду писать о чем-нибудь другом — о тех же слепых воздухоплавателях, к примеру. — Он улыбнулся. — А когда твои дети станут достаточно взрослыми, чтобы узнать о своем отце и деде, мы с тобой попробуем им все объяснить. Думаю, они примут обстоятельства своего происхождения как нечто такое, что нельзя изменить и чего не нужно стыдиться или скрывать. И даже если у них возникнут какие-то проблемы, мы поможем им с ними справиться… Дел, вопросов, проблем много, — повторил Доусон, — но их вовсе не обязательно решать именно сегодня, сейчас. Тем более что мы все равно не сможем сделать это в одно мгновение, как бы ни старались. Ты согласна?
