Письма проклятой (СИ) - Ксавьер Мария

– Ах, Джордж, ты только взгляни на эту безумную. – Пальцем, на котором красовалось золотое кольцо с огромным розовым камнем, она ткнула прямо в Дару. А та сразу подпрыгнула от неожиданности и упала к ней в ноги словно собака. Дама в лимонном платье залилась смехом – Вот, дурочка! – Начала напевать она своим тонким птичьим голосом.

Я знаю для чего эти знатные, и богатые люди приходят сюда. Но я этого совершенно не понимаю. Они приходили почти каждый день. Исключением было Рождество и еще пара дней в году. Я стояла и смотрела. Пока не подняла глаза и не увидела, что джентльмен, на чьих коленях сидела дама в лимонном платье, не сводит с меня глаз. Я стояла почти неподвижно, а он все смотрел, будто искал то, в чем проявляется мое безумие. На минуту забыв, кто я и где нахожусь, я высоко подняла голову и легко улыбнулась ему. В его глазах сверкнул интерес, а я, совершенно не стесняясь, разглядывала его с ног до головы, смотрела в его карие глаза, пока его дама заливалась смехом от вида Дары и Миссис Тью.

Мне показалось, что ему здесь бы скучно, не то, что его спутнице, которая то и дело подпрыгивала от восторга на его коленях. А он продолжал рассматривать меня. Мои волосы, мою кожу, тонкие пальцы и особо долго он рассматривал мои глаза. Я взмахнула ресницами и легонько приподняла бровь, чем вызвала его широкую лучезарную улыбку.

– Ну, что ты замерла? Быстро за мной или ты хочешь, чтобы Сестра Ригес отправила тебя играть на фортепиано для наших гостей?

Я последовала следом за Ханной, а джентльмен в белоснежных перчатках лишь усмехнулся мне вслед.

Наверно я совсем потеряла себя. Кто знает, смогла бы я сейчас свести с ума молодого и богатого джентльмена, как могла это раньше. Не потеряла ли я в этих стенах весь свой шарм и очарование?

Вот бы оказаться сейчас на балу, в моем любимом платье из розового шелка. Оказаться бы сейчас не здесь, а в одном из тех особняков, которые мы посещали много лет назад. Вот бы снова услышать ту музыку, под которую бы мое уставшее и разбитое сердце снова затрепетало. Вот бы оказаться рядом с папой, который закружил бы меня в вальсе, нежно и ласково держа за руку. Оказаться рядом с мамой, которая бы надела мне на шею свое лучшее ожерелье. Если бы я могла сейчас оказаться среди людей, которые бы никогда не отправили бы меня в такое ужасное место как лечебница для душевнобольных Святой Урсулы. Как бы я хотела снова быть Вивиан Харт, молодой и цветущей девушкой на выданье, а не сумасшедшей Вивиан, которая трясется от страха при одном упоминании о стуле.

У лестницы, ведущей в спальни сестер, стояли две светские дамы. Миссис Стилл, высокая худощавая блондинка с лицом, напоминавшем морду крысы, и Мисс Анна, которая служила на одном из кораблей в порту. Они шушукались и смеялись между собой.

– Сестра, а где же та безумная, которая распевала итальянские песни, я хотела показать ее Мисс Анне?

– Берта умерла от пневмонии пару недель назад, Миссис Стилл. – Ответила Ханна и ее лицо помрачнело.

– Какая жалость, ну, а можно хоть на нее взглянуть? Анна так хотела посмотреть на нее. Было бы просто замечательно, если бы вы проводили нас к ней. Обещаю вам за это шиллинг. – Улыбнулась она.

– Миссис Стилл, мы сразу же сообщили о ее смерти родственникам и в этот же день похоронили. Ее могилу вы можете найти на кладбище. – Ханна посмотрела на них, как на сумасшедших, но при этом не поменяла своего тона.

– Ну, прости Анна, кто же знал, что она так быстро решит покинуть этот мир. Да еще и вздумает заболеть. – Миссис Стилл громко засмеялась, и потянула Мисс Анну к столику, на котором несколько пациенток танцевали неизвестные мне танцы.

Их тела извивались и падали на холодный пол, затем господа подставляли им свои ботинки, чтобы те их целовали. Пациентки были совершенно не против и с радостью делали то, что им говорят. Они ждали одобрения от гостей и получали его. А еще гости приносили угощения, которые раздавали особо повеселившим их пациенткам. За безумную песенку или задорный диковатый танец можно было получить пенни. Не так уж и много, но это было благо. Поэтому все пациентки старались для посетителей, которые часами могли пялиться на нас. Они ходили сюда так часто, что некоторых мы узнавали в лицо. Они разглядывали нас, будто хотели понять безумие, что находилось в головах у умалишенных. Со стороны все это выглядело дико и совершенно безнравственно. Казалось, что все эти люди, гости, посетители сами были не прочь побыть сумасшедшими несколько часов.

Их всегда было много. Кто-то приходил через день, кто-то раз в неделю, кто-то бывал здесь раз в месяц. Но с каждым годом их становилось все больше. Новые и старые лица. Я до глубины души ненавидела это. Мне казалось, что я цирковая лошадь или какой-нибудь уродец, на которого приходят посмотреть и желают заплатить несколько монет за вход.

На следующий день сразу после завтрака Ханна повела меня на прием к доктору Бейтсу. Ее раскрасневшиеся щеки покрылись маленькими капельками пота. А ее маленькие сахарные глаза с каким-то теплом смотрели на меня. Только от Ханны я могла получить это. Капельку тепла и доброты. Только она могла погладить меня по голове и сказать, что я должна быть сильной. Ее соломенного цвета волосы выбрались из-под чепца и опустились прямо на покатые плечи. Ханна выглядела большой, хоть и ростом она была с меня. Но ее полная фигура делала ее немного громоздкой. Ханна была постоянно на ногах и днем и ночью, туда-сюда сновала по коридорам. Ханна отличалась отменным аппетитом и удивительной памятью. Она не вела списков и записей, но удивительным образом помнила все. От имени каждой пациентки до каждого гостя, который когда-либо посещал лечебницу. При этом она почти никогда не выглядела уставшей в отличие от сестры Ригес, которая постоянно твердила, что без нее мы бы и дня здесь не прожили.

Но если подумать, то за семь лет я ничего не узнала о Ханне и об остальных сестрах, которые служили здесь. Были ли у них родные, семьи или они были совершенно одиноки. Ведь они общались только с нами и отсутствовали очень редко. Мне казалось, что они работают здесь без выходных. Доктора Бейтса мы видели только на приемах, и иногда он заходил в столовую. Насколько я знаю, он работал здесь уже около десяти лет, и ни жены, ни детей у него не было. Ханна говорила, что он всю свою жизнь посвятил науке и изучению новых способов излечения душевнобольных. На самом деле я не видела, чтобы кто-то уходил отсюда, потому что излечился, но Ханна утверждала, что такие случаи были.

Доктор Бейтс сидел в своем кресле за работой. Он судорожно перекладывал бумаги из одной стопки в другую. Я простояла у входа почти минуту, пока он меня заметил.

– Я ждал тебя. – Он поднял на меня свой взгляд, и на секунду мне показалось, что он рад меня видеть. – Как ты сегодня себя чувствуешь? Надеюсь, хорошо. Садись.

Он достал из ящика своего стола папку, на которой было написано мое имя, медленно раскрыл ее, не отводя от меня взгляд.

– Острая мания. – Сказала я, заранее зная, о чем он меня спросит.

– Верно. Ты думаешь, что ты уже вылечилась? – Подняв брови, спросил он.

– Вам виднее, доктор. – За столько лет я уже научалась отвечать на его вопросы, так как он хочет. Конечно, я уже вылечилась, более того я даже не была больна. Это все Сильвия. Это все мое искаженное отражение.

– Вивиан, дорогая, давай поможем тебе выбраться отсюда раз и навсегда, хорошо? – Я положительно кивнула, и доктор закончил рассматривать мою историю болезни, и все свое внимание переключил на меня.

Он попросил, чтобы я расстегнула пару пуговиц на своем платье и показа ему плечи, при этом смотря ему прямо в глаза. А сам он пошел и запер дверь на ключ.

По моему телу пробежала дрожь, и мне не хотелось делать то, что он говорит, но вспомнив глаза Дэвида, вспомнив его ангельское лицо, я подчинилась. Как только я оголила свои плечи, из груди Бейтса вырвался стон. Он стоял за моей спиной. Я не видела его лица, но я слышала его тяжелое дыхание.