Нора Робертс - Адский огонь
— Без проблем. Хотите, я провожу вас внутрь, подожду вас?
— Да нет, не стоит. Я быстро. Предупредите второй наряд, что я вхожу в дом.
— Есть.
Рина пересекла тротуар и начала подниматься по ступеням крыльца.
Четыре пожара меньше чем за шесть часов. Может, он думает не только о мести? Может, метит в Книгу рекордов Гиннесса? Он знал окрестности, это играло ему на руку, и все-таки это была чертовски быстрая работа. Подозрительно быстрая.
Рина отперла дверь, вошла и включила свет. Бросив ключи на столик, она воспроизвела в уме карту местности. Феллз-Пойнт… Он вошел где-то около половины седьмого. Вышел между четвертью и половиной десятого. Без напряга мог добраться до дома Джона и подготовить поджог. Должен был уйти оттуда около полуночи. Дальше начинается цейтнот. Времени в обрез, чтобы добраться до других мест. Пожар был уже в полном разгаре, когда они подъехали к клинике, а он позвонил ей за несколько минут до этого.
За несколько минут, думала Рина, поднимаясь по лестнице. А всего через несколько минут после этого — буквально через пять минут! — они с О’Доннеллом уже мчались к старому дому Пасторелли.
Нет, он был не просто на шаг впереди. Подобная оперативность никому не по плечу. Сообщник? Не вписывается. Просто не вписывается, и все тут. Это его миссия, его одержимость. Он ни с кем не поделится.
Но он поджег клинику, прошел два квартала, вломился в свой старый дом, убил двоих, оставил на самом виду заминированный огнетушитель и устроил еще один поджог. И опять пожар был в полном разгаре к ее приезду.
Потому что сначала он убил Карлу и Дона, догадалась Рина. До того, как поджег клинику. Он подготовил оба пожара и использовал таймеры. Вполне вероятно, он подготовил клинику к пожару еще до того, как поехал к Джону. Вот схема, поняла она. Сандер, потом Джон.
Она это упустила. Упустила, потому что бегала кругами. Он именно этого и добивался. Он заставил их распылить силы на тушение пожаров, которые были скорее отвлекающим маневром, а не очками на его световом табло.
Она многое упустила, потому что была расстроена, потрясена, опрокинута.
«С двух часов ночи», — сказал офицер Деррик. Они здесь с двух часов ночи.
Ее руки стали липкими от пота. Она потянулась за оружием и повернулась, готовая выбежать обратно на улицу.
Он вышел на площадку из дверей напротив. На нем была футболка с эмблемой «Сирико». В руке он держал пистолет двадцать второго калибра.
— Настало время большого сюрприза. Тебе придется вытащить этот пистолет очень медленно, Рина. Брось его на пол.
Рина подняла обе руки. «Никогда не отдавай оружие, — напомнила она себе. — Никогда не выпускай оружия из рук».
— Дом окружен полицией, Джоуи.
— Да видел я их. Двое спереди, двое сзади. Прибыли сюда где-то минут через десять после меня. Что, нелегкая выдалась ночка? У тебя лицо в саже. Ты все-таки вошла в мой дом, да? Я знал, что ты войдешь. Я тебя хорошо изучил. Ты добралась до них раньше, чем огонь?
— Да.
Он широко ухмыльнулся.
— А как твой напарник?
«Злорадствуешь? — подумала Рина. — За это я отправлю тебя в ад, чего бы мне это ни стоило».
— Теперь ты убил копа, Джоуи. Ты покойник. Каждый коп в Балтиморе будет охотиться за тобой. Тебе отсюда не выбраться.
— А я думаю, выберусь. Но если не выберусь, я, черт побери, хоть закончу то, что начал. Пистолет, Рина.
— Попробуй только выстрелить, копы будут здесь раньше, чем я упаду. Ты же не так хотел это закончить? Ты же не пристрелить меня хотел. Все дело в огне, да? Кайфа не будет, если я не сгорю.
— Ты сгоришь. Держу пари, твой напарник отлично горел.
Страшный образ промелькнул у нее в памяти. Она подавила его. Но он оставил у нее в крови искрящий провод.
Напрасно она говорила, что не может ни думать, ни чувствовать! Все она могла. И он ее недооценил.
— Я знаю, что у твоего отца рак.
Лицо Джоуи вспыхнуло.
— Не смей говорить о моем отце! Не смей произносить его имя!
— Может, ты думаешь, что и у тебя рак? Что ты унаследовал его от отца? Шансы очень невелики, Джоуи. Меньше десяти процентов.
— Ни хрена ты не знаешь! Это ест его изнутри. Можно видеть, как оно его ест, можно нюхать. Я таким путем не уйду. И он не уйдет. Я позабочусь о нем, прежде чем болезнь его доест. Огонь очищает.
На Рину накатила новая волна ужаса. Он собирался сжечь своего родного отца!
— Ты не сможешь ему помочь, не сможешь его очистить, если умрешь здесь.
— Может, и не смогу. Но он учил меня всегда выискивать номер первый. И я думаю, я выберусь. Ты будешь гореть, они прибегут, а я выскользну. Как дым.
Он шагнул вперед, она шагнула назад.
— Выстрел в живот тебя, наверно, не убьет… по крайней мере, не сразу. Но будет чертовски больно. Они могут услышать. А может, и нет: такой маленький пистолетик стреляет без особого шума. Как бы то ни было, времени мне хватит. В обрез, но хватит. Я для тебя уже все приготовил.
Он толкнул ее в спальню, включил свет.
По всему полу и по кровати тянулись фитили и дымоходы.
Он схватил ее за волосы и рывком заставил опуститься на колени, прижимая пистолет к ее виску.
— Только пикни, только дернись, я прострелю тебе башку, а что останется — спалю.
«Ты не должна умереть», — сказала себе Рина. Как она его посадит, если сама не выживет?
— Ты тоже сгоришь, — сказала она вслух.
— Допустим, ну и что? Я не знаю лучшего способа уйти. Я с двенадцати лет хотел узнать, каково это. — Джоуи вытащил ее табельное оружие из открытой кобуры и швырнул в сторону. — Слишком много шума, — пояснил он. — А ведь ты тоже хотела узнать, каково это — войти в огонь, дать ему тебя обнять… Ты узнаешь. Вот как мы поступим. Ты позвонишь своему старику, скажешь ему, чтобы подгребал сюда. Мол, хочешь переговорить с ним с глазу на глаз.
«Он не знает, что я зашла на минутку, за одеждой. Не знает, что они меня ждут».
— Зачем?
— Он сгорит, ты сгоришь, и всему конец. Круг замкнется.
— И ты думаешь, я приведу к тебе своего отца?
— Он убил моего. Теперь пусть заплатит. У тебя есть выбор. Или ты ему звонишь, приносишь его в жертву, или я забираю всех. Всю твою семейку. — Джоуи накрутил ее волосы себе на руку и дернул так, что у нее из глаз посыпались искры. — Мать, брата, сестер. Всех этих сопляков, которых они наплодили. Всех до единого. Так что выбирай. Или твой папаша, или они все.
— Он всего лишь вступился за меня, как сделал бы любой отец.
— Он унизил моего отца. Из-за него отца выволокли из дома, упекли в тюрьму.
— Твой отец сам вынес себе приговор. В ту самую минуту, как зажег спичку в «Сирико».
