Сандра Браун - Грязные игры
Коуч выпрямился и отвернулся на секунду, а затем снова повернулся к Гриффу и просто сказал:
— Он его не поймал.
Грифф продолжал молчать.
— Уайтхорн его не поймал, — повторил Коуч. — Но не потому, что ты дал плохой пас. Он просто выронил этот проклятый мяч.
Грифф кивнул, чувствуя, как его захлестывают эмоции.
— Он выронил этот проклятый мяч.
Коуч выдохнул с таким звуком, как будто из надувной игрушки вылетела затычка. Гриффу даже показалось, что он уменьшился в размерах.
— Тогда, бога ради, почему ты лгал, что сдал игру? Почему ты сознался в преступлении, которого не совершал?
— Потому что я был виноват. Чертовски виноват. Я собирался напортачить и проиграть ту игру ради собственной выгоды. За два миллиона долларов я собирался сделать так, чтобы мы проиграли. Но…
Грифф умолк, не в силах продолжать. Когда он заговорил снова, его голос был спокойным и серьезным:
— Но когда дошло до дела, я не смог. Я хотел победить. Я должен был победить. — Его пальцы сжались в кулак, как будто он пытался поймать что-то ускользающее. — Единственная надежда на спасение, которая у меня была, — это выиграть ту игру.
Он лег на спину и закрыл глаза, вновь увидев себя на поле. Он слышал рев трибун, вдыхал запах пропахших потом футболок товарищей, сбившихся в кучу, чувствовал напряжение, охватившее стадион с семьюдесятью тысячами орущих зрителей.
— Мы проигрывали четыре очка. Филд-гол тут не помог бы. Время истекало. Тайм-аутов не осталось. Худший из возможных сценариев, и вдобавок ко всему на кону был Суперкубок. У нас было время всего на один розыгрыш. Чтобы получить деньги от «Висты», мне нужно было всего лишь протянуть время, и Вашингтон бы победил. Но после последнего совещания на поле я подумал: да пошли они, эти подонки из «Висты». Вместе со своими долларами. Они могут сломать мне обе ноги, но я выиграю этот чемпионат. Все зависело от одного розыгрыша, Коуч. От одного паса. Я должен был один раз сделать выбор, чтобы стать лучше той грязи, из которой я вышел. От того, что я сделал бы в том розыгрыше, зависело, каким я стану. Вся моя жизнь.
Он открыл глаза и грустно рассмеялся.
— А потом Уайтхорн выронил мяч. Он выронил его! — Грифф провел ладонью по лицу, как будто стирал из памяти ту картину: лежащий на спине нападающий в зоне защиты, его пустые руки и отсчитывающие время матча часы с нулями. — Но на самом деле это не имело значения. Я уже продал душу дьяволу. После поражения я подумал, что могу все равно получить за него плату. Когда пришел Бэнди с моими деньгами, я взял их.
Иногда я думаю, — продолжал Грифф, — что, может, психиатр в Биг-Спринг был прав, и я хотел, чтобы меня застукали. В любом случае, когда меня арестовали, все подумали, что я дал пас, который было невозможно поймать. Уайтхорн позволил им так думать. И я тоже. Я был виновен во всем остальном. Я лгал, играл в тотализатор, жульничал, нарушал закон, плевал на правила и этику профессионального спорта. — Он криво улыбнулся. — Но я не сдавал той игры.
— Я долго ждал от тебя этих слов, — Коуч потер кулаками повлажневшие глаза.
— Как приятно это слышать. Потому что хуже всего, самое худшее во всем этом, тюрьме и всем остальном, было сознание того, как я опозорил тебя и Элли.
— Мы это пережили, — Коуч откашлялся, но его голос звучал хрипло.
Он сказал это небрежным тоном, как будто то, что происходило сейчас, не имело особого значения. Но это было не так. Грифф не умолял простить его, и Коуч не произносил слов прощения. Но они поняли друг друга без слез и сантиментов. И без лишних слов. Он вернул себе расположение Коуча. Он получил его прощение. И возможно даже — мог ли он мечтать об этом? — его любовь.
— Элли будет очень рада, если ты будешь приходить почаще, позволять ей кормить тебя, суетиться вокруг тебя и совать тебе деньги, думая, что я этого не знаю.
— Обязательно, — улыбнулся Грифф. — Обещаю. Если не попаду в тюрьму.
— За то, что ты сделал, чтобы увести Лауру от Родарта? — нахмурился Коуч.
— Она тебе об этом рассказала?
— Да, сегодня это главная новость. Но я не думаю, что они смогут предъявить тебе обвинение в нападении. Особенно когда выяснится, какую опасность представлял Родарт, а Лаура обязательно позаботится, чтобы все об этом узнали.
Теперь, после того, как они упомянули ее имя, незримое присутствие Лауры стало ощутимым. Грифф пристально смотрел на Коуча, который прочел невысказанный вопрос в его глазах.
— Она не может навестить тебя, Грифф, — Коуч постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче. — Журналисты набросятся на это, как мухи на собачье дерьмо. И так уже ходят всякие слухи. Вопросы. Ты знаешь, что я имею в виду. Ничего конкретного, просто предположения, что между вами троими что-то было. И не забудь, что она всего лишь несколько дней как похоронила мужа, — продолжал Коуч. — Публика не знает, что Спикмен сбрендил, и ради будущего авиакомпании Лаура хочет сохранить это в тайне. И она уж точно не хочет, чтобы кто-то знал, зачем они тебя наняли.
— Она и об этом рассказала?
— Обо всем. — Коуч недоуменно покачал головой: — Ну и дела. Никогда о таком не слышал.
— Об этом есть в Библии.
— Да, но у Моисея была борода до пупа, и он ел саранчу.
— Авраам.
— Ладно, все равно Лаура сказала, что ты поймешь, почему она сейчас не может к тебе прийти.
— Я понимаю, — кивнул он и, помолчав, добавил: — Я ее люблю, Коуч.
— Я знаю, — поймав на себе удивленный взгляд Гриффа, Коуч кивнул. — В ту ночь, когда твое будущее зависело от того, догонишь ли ты Родарта и Руиса, ты остался с ней. Это было на тебя не похоже — думать сначала о ком-то, а лишь потом о себе. Теперь ты должен принести еще одну жертву, Грифф. Если тебе действительно не безразлична эта женщина, дай ей время. Пусть побудет без тебя.
Грифф это знал. Он понимал, что так нужно. Но от этого ему было не легче.
— С ней все в порядке?
— Да. Ее главная проблема — Элли.
— Элли?
— Превратилась в настоящую наседку. Совсем замучила девочку.
Грифф улыбнулся и закрыл глаза.
— Она в хороших руках.
Наверное, он опять задремал, потому что, когда он открыл глаза, Коуча не было. Палата была пуста. Он остался один.
Эпилог
Грифф ответил на звонок сотового телефона после второго сигнала:
— Алло?
— Сегодня в час?
Его сердце замерло, а затем забилось в бешеном ритме.
— Ты сможешь там быть?
— О да. Да. Да.
— Тогда увидимся.
Секунд тридцать он еще прижимал телефон к уху и только потом захлопнул его. Грифф застыл посреди торгового комплекса, и другие покупатели обходили его, пока он убеждал себя, что это наяву, что он не спит и что ему действительно звонила Лаура.
