Нора Робертс - Театр смерти
Обзор книги Нора Робертс - Театр смерти
Нора Робертс
Театр смерти
1
Убийство всегда обладает некой притягательной силой. Примитивное или изощренное, полное черного юмора или печальной скорби – это самое тяжкое преступление испокон века является предметом пристальных исследований как в жизни, так и в искусстве.
На протяжении всей истории человечества демонстрация убийства неизменно собирала людские толпы. Римляне давились при входе в Колизей, желая насладиться кровавым зрелищем того, как гладиаторы мечами и трезубцами превращают друг друга в отвратительные ошметки мяса. А чтобы отвлечься от будничных дел и взбодриться, шли поглядеть, как несчастных христиан скармливают голодным львам на потеху беснующейся публике.
Вряд ли подобное зрелище вызывало бы такой интерес, если бы хоть на миг можно было допустить, что в неравной схватке люди смогут победить хищников. Убийство зверя – совсем другое дело. Оно не дает того дикого азарта, того кратковременного помешательства, которое предлагает зрителю настоящее убийство – убийство себе подобного. И люди расходились по домам, довольные тем, что их деньги не пропали даром, а еще – тем, что сами они живы и здоровы. Наблюдать узаконенное убийство – прекрасный способ доказать себе, что, в конце концов, у тебя самого, несмотря на жизненные невзгоды, дела обстоят не так уж и плохо.
За последние два тысячелетия человеческая природа мало изменилась. Пожирание христиан львами, возможно, осталось в прошлом, но и в двадцать первом веке убийство имело неизменно высокий рейтинг в средствах массовой информации. Разумеется, обличье его теперь стало куда более цивилизованным. Целые семьи, влюбленные парочки, яйцеголовые умники и их неотесанные провинциальные родственники выстраиваются в длинные очереди и отпихивают друг друга локтями, желая, чтобы их развлекли созерцанием убийства.
Лейтенант Ева Даллас имела дело с преступлением и наказанием в силу своих профессиональных обязанностей: она работала в отделе по расследованию убийств. Однако сегодня вечером она сидела в удобном кресле переполненного театрального зала и смотрела спектакль, главную интригу которого составляло именно убийство.
– Это он! Голову даю на отсечение, убийца – он!
Рорк усмехнулся, но ничего не сказал. Реакция жены была интересна ему не меньше, чем происходящее на сцене. Ева подалась вперед, вцепившись руками в хромированные перила директорской ложи, и буквально ощупывала взглядом сцену. Но в этот момент занавес пошел вниз, и наступил антракт.
– Это Воул, – безапелляционно заявила Ева. – Именно он убил женщину. Размозжил ей голову, чтобы захапать ее денежки.
Рорк разлил по бокалам шампанское из бутылки, охлаждавшейся в серебряном ведерке со льдом. Приглашая жену на открытие первого сезона в своем новом театре, он не знал, какова будет ее реакция на пьесу об убийстве. И теперь был весьма доволен тем, что пьеса ее захватила.
– Может, ты и права.
– Не «может», а права. Уж я-то в этом разбираюсь!
Ева взяла высокий изящный бокал и посмотрела на мужа. Боже, что у него за лицо! Казалось, оно вырезано резцом какого-то гениального скульптора, которому подвластны сокровенные тайны мастерства. Его невероятная красота заставляла учащенно биться сердце любой женщины. Темная копна длинных волос, тонкие черты, идеально очерченные губы, которые теперь были изогнуты в подобии улыбки… Он протянул руку и прикоснулся к волосам жены. При взгляде в его глаза – горящие, пронзительно синего цвета – у Евы до сих пор замирало сердце. Она не переставала удивляться, как мужчина одним только взглядом может довести ее до такого состояния.
– На что ты смотришь? – спросила она.
– На тебя. – В этих простых словах, произнесенных с легким ирландским акцентом, все звуки были волшебными. – Я люблю на тебя смотреть.
– Правда? – Ева склонила голову набок. Она наслаждалась, думая о том, что впереди – беззаботный вечер, который они проведут вдвоем. – Значит, ты не против того, чтобы подурачиться?
Рорк поставил бокал с шампанским и пробежался пальцами вверх по стройной ноге жены – до того места на бедре, где заканчивалось ее короткое платье.
– Прекрати, извращенец!
– Но ты же сама попросила.
Ева засмеялась и подала мужу его бокал.
– Половина зрителей в этом твоем театре и без того смотрят в бинокли не на сцену, а на нашу ложу. Им интересен Рорк, а уж потом – все остальное.
– Нет, они смотрят на мою красавицу жену – лучшего в городе сыщика, которому удалось положить меня на обе лопатки.
Как и ожидал Рорк, Ева фыркнула, а он, воспользовавшись этим, подался вперед и на мгновение прижался губами к ее губам.
– Держи себя в руках! – с притворной строгостью предупредила она. – Иначе нам придется уйти, не дождавшись окончания спектакля.
– Но мы же фактически молодожены! А молодоженам ничуть не стыдно целоваться на глазах у посторонних.
– Можно подумать, тебя волнует, что стыдно, а что не стыдно! – Ева положила руку на грудь мужа и отодвинула его на безопасное расстояние. Затем она отвернулась и стала рассматривать зал.
Ева плохо разбиралась в архитектуре и дизайнерском искусстве, но это помещение буквально дышало роскошью. Наверняка Рорк привлек лучших специалистов, чтобы вернуть старому зданию его былое величие и славу. Пока продолжался антракт, сотни зрителей входили и выходили из огромного зала, и их голоса сливались в глухой непрекращающийся гул. Некоторые были одеты роскошно, другие вполне естественно чувствовали себя в обычных кроссовках и безразмерных пиджаках в стиле ретро – писк моды нынешней зимы.
Расписанные потолки, словно парящие на недосягаемой высоте, мили красного коврового покрытия, акры позолоты – театр был отделан в соответствии с пожеланиями Рорка. Впрочем, вообще все, чем он владел, было сделано в соответствии с его желаниями, а владел он, похоже, чуть ли не всем, что можно купить за деньги. Так, по крайней мере, часто казалось Еве. Она до сих пор не могла к этому привыкнуть, и каждый раз при мысли о том, что ее мужу принадлежит едва ли не вся планета, ей становилось не по себе. Но куда деваться! В конце концов, это был Рорк, ее муж, с которым она поклялась быть вместе «и в горе, и в радости». Кстати, за год, в течение которого Рорк и Ева были вместе, они испытали достаточно и того и другого…
– Да, ну и наворотил ты здесь всего, дружок, – произнесла Ева, снова обводя глазами зал. – Я, конечно, видела фотографии театра, но такой роскоши даже представить себе не могла.
– Роскошь – это еще не все, – ответил Рорк. – В театре главное люди: и те, что на сцене, и те, что в зале.
– Поверю тебе на слово. Но почему для открытия сезона ты выбрал эту пьесу?
