Джудит Гулд - Вторая любовь
Но Хант видел ее насквозь. И все-таки ему пришлось очень долго упрашивать Дороти-Энн рассказать обо всем.
И как только миссис Кентвелл начала говорить, она не упустила ничего, включая и ее подозрения по поводу отнюдь не случайного характера вспышек инфекционных заболеваний.
— Иначе говоря, вы подозреваете диверсию, — негромко заключил сенатор.
— Совершенно верно.
Молодая женщина хмуро уставилась на зеленый остров в сотне ярдов от них. Создавалось впечатление, что вулканическая гряда поднялась от земли только ради того, чтобы задеть высокие белые облака и потом снова нырнуть вниз, чтобы ее чеканный профиль четче проступил на китайской киновари неба.
— Но вы в этом не уверены, — подытожил Хант.
— Венеция полагает, что я ищу заговор там, где его не существует. — Дороти-Энн повернула голову и вопросительно взглянула на собеседника. — А что вы об этом думаете, Хант? Вы считаете, что я тревожусь попусту? Может быть, у меня паранойя?
Уинслоу нахмурился, снял шляпу, надел ее на указательный палец и стал вертеть.
— Нет, — спокойно возразил он. — Я не считаю, что у вас паранойя. Согласен, очевидное невероятно. Но оно существует.
Дороти-Энн кивнула. Она не почувствовала себя лучше, услышав его подтверждение. Наоборот, это только усугубило ее худшие опасения.
— Послушайте, а почему бы нам не разобраться во всем? — предложил Уинслоу. — Давайте обсудим каждый случай в отдельности и посмотрим, к чему мы придем.
Дороти-Энн перевернулась на спину. Если бы только ей удалось очистить мозги хотя бы на время и позабыть обо всех своих тревогах ненадолго. Какая бы это была приятная перемена!
Она посмотрела на туго натянутую синюю парусину у себя над головой. Солнце, отразившееся в воде, усеяло ее танцующими пятнами яркого света. Дороти-Энн кивнула.
— Хорошо. Я к этому готова.
— Отлично. Давайте начнем с банковского кредита.
— Ух! — Женщина состроила гримаску. — Вы и в самом деле метите прямо в цель. Верно?
— Это потому, что деньги почти всегда являются движущим мотивом. Из-за этого люди все время убивают. Достаточно спросить любого полицейского.
Ее лицо побледнело.
— Боюсь, что мне не очень нравится направление, которое приобретает наш разговор.
— Вы не обязаны это любить, — вежливо напомнил Хант. — Но вам придется взглянуть правде в лицо. Вы получили семьсот пятьдесят миллионов баксов, и ваша компания является залогом. Это чертовски высокая цена для того, кто намеревается прибрать к рукам корпорацию ценой в восемь миллиардов долларов по двадцать центов за каждый доллар. Им только и остается, что сидеть и ждать, когда вы не выполните своих обязательств.
— Вам уж точно известно, как напугать бедную девушку, — заметила она дрожащим голосом.
— Я просто говорю об очевидном.
Дороти-Энн вздохнула, ее грудь поднялась.
— А теперь, давайте сделаем логический прыжок и перейдем к вспышкам инфекции, — продолжал Хант. — Как мне кажется, один подобный инцидент — это неудача. Я не сбрасываю это со счетов, пусть остается. Несчастные случаи происходят. Они происходят все время. Но два раза? — Хант покачал головой. — Если вы спросите меня, то это выглядит как самый верный способ перекрыть вам поступление наличных денег.
— Чтобы таким образом помешать мне расплатиться с долгом, — прошептала Дороти-Энн.
— Совершенно верно. И к тому же этот сценарий не слишком притянут за уши. Если вы только вспомните о том, что поставлено на карту.
Дороти-Энн вздохнула. Яхта тихо покачивалась, до нее доносилось мягкое пришлепывание волн, легкое поскрипывание деревянного корпуса под напором воды.
— Но вы хотя бы убедили меня в том, что я не параноик, — наконец произнесла она. — Я полагаю, мне следует поблагодарить вас за это.
— Иногда некоторая доза паранойи может пойти на пользу, — заметил Хант.
— И что удивительно, до этого момента я никогда не придавала событиям такого большого значения, только думала об этом, — пробормотала Дороти-Энн.
— А почему вы должны были это делать? Ваш бизнес — это индустрия гостеприимства и отдыха.
Уинслоу потянулся за своим стаканом с чаем и достал его. Бумажная салфетка была прикреплена к нему резиновой полоской. Он сделал глоток и аккуратно поставил напиток обратно.
Ветер постепенно усиливался, и Хант посмотрел поверх головы Дороти-Энн. На юге нарастал шквал, и волны, ритмично ударяющиеся о борта яхты, стали чуть выше, на их вершинах появились пенные гребешки. Покачивание судна стало более заметным.
— Приближается шквал, — предупредил Хант.
Дороти-Энн оглянулась через плечо.
— Ах, это. — Она пожала плечами. — Мы в тропиках. Вы же знаете, как это бывает. То ярко светит солнце, то вдруг польет, как из ведра. Потом, раз! И снова выглядывает солнце.
Уинслоу кивнул.
— Если вы не беспокоитесь, я тоже не стану. Но просто для того, чтобы не подвергать себя опасности, позвольте мне пойти и закрепить люки.
Женщина кивнула, и Хант поднялся на ноги. Нагнув голову, он нырнул под навес, прошел, держась за лакированный столик, а затем снова вынырнул: Дороти-Энн смотрела, как он идет босиком вдоль тесноватой палубы, закрывая и проверяя все вентиляционные люки. Отличная координация и чувство равновесия. Совершенно ясно, он в море не новичок.
Когда все было проверено, Уинслоу вернулся на корму и спустился вниз по трапу. Дороти-Энн слышала, как он двигается в трюме, закрывает скользящие двери салона и каждой из двух кают на носу. Когда Хант снова появился на палубе, он уселся на кокпите и отдал шутовской салют.
— Докладываю, шкипер, — отрапортовал он, — все задраено.
Дороти-Энн подняла глаза на синий тент.
— А как насчет навеса?
— Он может оставаться. Если возникнет необходимость, я сниму его в считанные секунды.
— Команда здесь так себе, верно? — улыбнулась Дороти-Энн.
Хант сверкнул ей в ответ ослепительной улыбкой.
— Наша цель — понравиться.
И вдруг он снова стал серьезным. Нахмурился, взял стакан с чаем и стал царапать ногтем влажную салфетку. Отлетающие кусочки бумаги подхватывал и уносил ветер.
— Вернемся к нашему разговору, — предложил Уинслоу.
Дороти-Энн молча ждала.
— Мне кажется, нам удалось определить мотив. Кто знает? — Хант пожал плечами и взглянул на нее. — Может быть, мы все поняли неверно. Возможно, вспышки инфекции были случайными.
— Я бы многое за это отдала, — горячо прошептала Дороти-Энн.
— Но если это не так, почему бы нам не подумать, как сюда вписываются другие случаи?
— Я полагаю, это не повредит, — последовал ответ. — И кроме того, бактерии и вирусы не являются моей любимой темой для разговора. — На лице Дороти-Энн появилась гримаса отвращения, и она отвернулась. — Но таковой не являются и мои банковские ссуды.
— Не могу сказать, что осуждаю вас. И все-таки, «АмериБэнк» продал ваши долги «Пэн Пэсифик». И это не выдумки. Это факт.
— В высшей мере неприятный факт, — согласилась, кивнув, Дороти-Энн.
— И как вы сами подчеркнули, этот банк совершенно вам неизвестен. — Уинслоу задумчиво нахмурился. — Это меня волнует. Ведь «АмериБэнк» продал ваши долги, предварительно не уведомив вас об этом. От всего этого дурно пахнет.
— Чертовски верно, так и есть! И запах довольно сильный! — Ноздри молодой женщины гневно раздулись. — Что касается «Пэн Пэсифик», я не доверяю им ни на йоту. И так было с самого начала.
— Судя по всему, не без оснований.
Она молчала.
Низкие темные облака теперь клубились прямо у них над головой, загораживая солнце и превращая день в сумерки. Ветер стал намного сильнее. Он взбивал волны в пену и набрасывался на парусиновый навес. Двенадцатиметровая яхта поднималась и опускалась, словно норовистая чистокровка, пытающаяся вырвать удила, но якорь крепко держал ее.
Казалось, что ни Хант ни Дороти-Энн не обращают внимания на шторм.
— И наконец, — произнес Уинслоу, — очень подозрительно, что Курту Экерману именно сейчас предложили новую работу.
— И добавьте набросок, сделанный им, — подсказала Дороти-Энн.
— Правильно. И набросок. Если Курт даже наполовину такой художник, как вы о нем говорите — а я доверяю вашему мнению, — я бы сказал, что у вас есть полное право опасаться сэра Йена Коннери, или мистера Джорджа Блэквелла, или как его там зовут на самом деле. Если бы вы не догадались, что эти два человека, — одно и то же лицо, «Пэн Пэсифик» мог бы заглотить весь кусок.
— Они все еще могут сделать это, — напомнила Дороти-Энн. — Ее светлые глаза потемнели, как и окружающее мелководье, где синели более глубокие места, напоминающие чернильные кляксы. — Я все еще не выбралась из леса, — сказала она.
