Лесли Пирс - Секреты
У Адель прыгнуло сердце, и она выхватила у подруги трубку. Роуз могла звонить сюда ночью только в самом крайнем случае.
— Что случилось, мама? — спросила она в страхе. — Что-то с бабушкой?
— Нет, дорогая, ничего страшного, — ответила Роуз. — У меня хорошие новости. Я знаю, что сейчас середина ночи и, вероятно, я не лучший человек, от которого ты хотела бы услышать это. Но я чувствовала, что ты захочешь знать немедленно. Майкл нашелся!
Адель охнула, у нее подкосились ноги, и она вынуждена была ухватиться за спинку стула, чтобы быть в состоянии продолжить разговор. Роуз оставалась на ночь в Винчелси, потому что Эмили Бэйли упала и вывихнула щиколотку, а у ее экономки был свободный день и она гостила у родных. Роуз как раз помогала Эмили подняться в спальню, когда позвонили из Красного Креста. Они сказали, что их только что уведомили, что Майкл находится в лагере для военнопленных.
— Они уверены? — осторожно спросила Адель, не веря в то, что это может быть правдой.
— Да, это наверняка, они не сообщают родственникам, пока не удостоверятся, — сказала Роуз ненатурально визгливым от волнения голосом. — Кажется, он получил тяжелое ранение и его поместили в больницу, а потом перевозили из лагеря в лагерь, поэтому Эмили не получала вестей.
— Он цел? — спросила Адель, и у нее упало сердце от мысли, что Майкл может быть обезображен ожогами, без руки или ноги.
— Они только могли сказать, что он в порядке и что от него скоро будут приходить письма. Но он жив, Адель! Для Эмили этого достаточно. Ты бы ее видела, она плакала и смеялась одновременно. Такая радость! Я не могла позвонить тебе, прежде чем не уложила ее в постель.
— Скажи ей, что я очень рада, и спасибо тебе за то, что позвонила немедленно, но я должна попрощаться, идет старшая сестра, — быстро сказала Адель, услышав стук каблуков в коридоре. — Попробуй позвонить мне завтра утром в общежитие часов в девять.
Весь остаток ночи Адель сияла от счастья, шептала Джоан, как это чудесно и какой счастливой будет бабушка, когда узнает новости.
Джоан пару раз странно посмотрела на нее, явно удивляясь, почему Адель бросила этого мужчину, если так любила его. Она также с интересом спросила, что ее мать делает у матери Майкла, если их роман не удался из-за того, что его не одобрила семья.
Адель от радости могла бы разболтать Джоан всю историю, если бы они не работали, зная, что Джоан можно довериться и что она никому не расскажет. Но старшая сестра все время ходила туда-сюда, а такую долгую и сложную историю нельзя было легко рассказать шепотом между делом.
Если бы Адель могла, она бы пустилась в пляс по всей палате, разбудила всех и стучала бы в судна, чтобы отпраздновать новость. Ей захотелось прямо сейчас сесть на поезд и ехать домой, потому что к утру в Винчелси все будут говорить о чудесной новости. Майкл был жив, и это была самая чудесная новость в ее жизни.
Меньше чем за час до того, как разбудить пациентов, Джоан готовила в коридоре столик, на котором развозили чай, а Адель сидела за палатным столом и записывала сведения о пациентах. И вдруг она прервалась, подумав о Майлсе.
Два месяца спустя после того, как она снова встретилась с ним в Винчелси, Адель достала его визитную карточку и позвонила ему. Она сама не знала, зачем звонит, у нее просто было неясное ощущение чего-то незавершенного. Она была в полной уверенности, что у него есть дела поинтереснее, чем она, и что он найдет какой-нибудь предлог. Но она оказалась не права, он был очень рад услышать ее.
Он повел ее на ланч во французский ресторан в Мэйфэр, сказав, что до войны это было роскошное место. Сейчас оно уже не было таким роскошным, потому что было повреждено несколькими бомбами, и ресторан не смогли снова привести в прежнее состояние. Большинство обедающих были военнослужащие со своими женами или подругами, и старый аккордеонист пытался создать романтическую атмосферу.
Почти сразу Адель увидела, что Майлс не был таким людоедом, каким она его себе рисовала. Он был предвзятым и по привычке резким, но еще он был внимательным и обезоруживающе искренним.
За простой, но хорошо приготовленной едой он рассказал ей свою версию отношений с Роуз.
Роуз уже многое рассказывала Адель об этом и даже признавалась во всей лжи, к которой прибегала, чтобы уговорить Майлса взять ее с собой в Лондон. Почти в каждой подробности история Майлса совпадала с ее рассказом, кроме того, что он был достаточно галантен, чтобы принять на себя вину за то, что он прежде всего сам поощрял ее интерес к нему.
— Я не должен был так поступать, — сказал он, печально качая головой. — Но я был одинок, Эмили стала невозможной с того момента, как родился Майкл, — то билась в истериках, то была холодной как лед, — а Роуз была такой прелестной, и она интересовалась мной. А это сильно притягивает мужчин.
Он говорил о первых нескольких неделях в Лондоне с Роуз с явной ностальгией. Она никогда не была раньше в Лондоне, ее восхищали даже такие банальные вещи, как поездка на трамвае, и он явно получал удовольствие оттого, что показывал достопримечательности такой хорошенькой девушке. Адель пришло в голову, что он, вероятно, первый раз в своей жизни получал удовольствие, но в то же время смертельно боялся возможного скандала, если бы был разоблачен. У Адель были смешанные чувства по поводу его отговорки, что он наконец разнервничался, когда понял, что Роуз не собирается самостоятельно становиться на ноги, несмотря на все ее уверения, когда они только уехали из Рая, что ей ничего не нужно от него.
— Я не ожидал, что она пойдет в прислуги, хотя на тот момент это выглядело лучшим решением, — сказал он, нахмурив брови, от чего появились морщины. — Я понимал, что у нее неподходящие для этой работы взгляды, она была слишком живой и необузданной. Но она воротила нос от любой работы, даже от места в модном магазине, где предлагали хорошую зарплату и жилье.
Роуз говорила Адель, что притворялась, будто ей отказывали в месте, в то время как она даже не писала заявления. Она говорила, что не собиралась искать работу, потому что думала, что, если Майлс будет продолжать поддерживать ее, он вскоре разведется с женой и женится на ней. Может быть, она была не права, но Адель предполагала, что в то время большинство женщин ожидало от своих мужчин, чтобы они их содержали.
С ее точки зрения, Майлс был отчасти скотиной. Роуз действительно использовала все свои штучки, чтобы затянуть его, особенно секс, но факт оставался фактом: он был женатым мужчиной за тридцать, игравшим с семнадцатилетней девчонкой, которая была еще девственницей, когда он познакомился с ней.
— Так вы знали, что она была беременна мной, когда вы оставили ее? — прямо спросила Адель.
— Она так утверждала, — признался он откровенно. — Я решил ей не верить. И то, что она потом не искала меня, чтобы попросить денег, я принял за подтверждение своей правоты.
Адель ощетинилась.
— Вы могли проверить, права ли она, — обвинила она его. — С ней могло случиться все что угодно. Вы говорили, что любили ее! Как вы могли быть таким черствым?
— У меня на первом месте были жена и дети, — сказал он тем высокомерным тоном, который она помнила по их прошлым встречам.
— Но они не были на первом месте, когда вы сбежали в Лондон с Роуз, — колко напомнила ему Адель. — Я думаю, вы очень плохо поступили.
— Это так, — сказал он. — Но я был в невозможной ситуации.
Адель поняла, что нет смысла с ним спорить. Он был типичным представителем своего класса и считал, что с теми, кто стоит ниже его по социальной лестнице, не стоит считаться.
— И что же вы подумали, когда Роуз объявилась двадцать лет спустя и сказала вам обо мне? — спросила она, заводя разговор о более свежих событиях.
Его лицо стало кирпичного цвета.
— Я был просто в тупике! Ужасно было узнать, что она действительно ждала от меня ребенка, но когда я обнаружил, что этот ребенок — девушка, которую я встречал у Эмили и на которой собирался жениться Майкл, это был кошмар. Я запаниковал — видишь ли, я не предполагал, что Роуз будет хранить тайну.
— Так вы заплатили ей за молчание? А вы не побоялись, что, если заплатите ей один раз, она будет приходить и просить еще?
Его глаза вспыхнули от гнева, как в тот вечер, когда он ударил ее. Она подумала, что крайне удивительно, что он не набросился на Роуз.
— Да, боялся. Но я боялся еще больше при мысли о том, что она сделает, если я не заплачу. Но как ты узнала о деньгах? Вряд ли она тебе призналась, правда?
Адель вдруг почувствовала, что должна стать на сторону матери.
— Да, она призналась, — сказала она беспечным тоном. — Когда мы снова стали жить вместе после того, как мою бабушку ранило под бомбежкой, она рассказала мне все. Я не одобряю шантаж, но не одобряю и мужчин, бросающих женщин, которые носят их ребенка. И ей нужно было, чтобы вы остановили нашу свадьбу, правда?
