Лесли Пирс - Секреты
— Я надеюсь, вы не расцените это как вторжение, — выпалила Адель. — Но я подумала, что должна зайти и сказать, что мне ужасно жаль Майкла.
— Это очень любезно с твоей стороны, Адель, — сказала миссис Бэйли приветливо. — Заходи, пожалуйста, в гостиную, там горит огонь в камине.
— Вы не получали еще каких-либо новостей? — спросила Адель, как только они сели.
— Нет, ничего. Разумеется, я связалась с Красным Крестом, они все еще проверяют лагеря для военнопленных, но говорят мне, что надежды нет.
Адель захотелось рассказать ей о том, что она почувствовала на болотах, но поскольку миссис Бэйли считала, что она бросила Майкла, потому что разлюбила его, это показалось ей неуместным.
— Вы не должны переставать надеяться, — сказала Адель. — Если бы вы видели то, что я видела в Лондоне, вы бы быстро начали верить в чудеса. Столько раз люди считали, что их близкие убиты, а они объявлялись целыми и невредимыми.
— Хонор говорила мне, что ты стала прекрасной медсестрой, — сказала миссис Бэйли. — Она очень гордится тобой.
Адель как раз собиралась сказать, что в Лондоне продолжались бомбежки и что она, как и многие медсестры, чувствовала свою неопытность, когда вдруг открылась дверь и, к ее ужасу, вошел Майлс Бэйли.
Все ее воспоминания об этом человеке были неприятными, а последнее, в тот день, когда он сказал ей, что он ее отец, намного превосходило все остальные. Она не могла сказать, что ненавидела его за это, понимая, что у него не было выбора и он должен был сообщить ей эту горестную новость. Она даже вспомнила, что он сделал это достаточно мягко. И все равно, когда она вспоминала его, ей приходил на ум грубиян, который ударил ее по лицу и велел ей убираться из его дома в канун Рождества. И она презирала его за это.
Майлс Бэйли не сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, — то же красное лицо и живот. Он был одет в деловой темный костюм и рубашку с накрахмаленным воротником, и у него с лица отхлынула кровь, когда он увидел Адель.
— Я прошу прощения, — сказал он, отступая. — Я не знал, что у тебя гости, Эмили. Я встречался кое с кем здесь и просто зашел спросить, как ты.
— Ну заходи, Майлс, — сказала Эмили, улыбаясь, будто была довольна увидеть его. — Ты, конечно, помнишь Адель, она как раз зашла высказать мне свои соболезнования по поводу Майкла. Я позвоню и попрошу, чтобы приготовили чай.
— Я уже должна идти, — поспешно сказала Адель, вставая.
— Пожалуйста, не убегай, Адель, — попросила Эмили, сдерживающим жестом положив ей руку на плечо. — Хонор и Роуз часто рассказывают мне то, что узнают из твоих писем о больнице в Лондоне и о войне, и мне бы очень хотелось послушать еще.
От одного упоминания имени Роуз в присутствии Майлса Адель поежилась.
— Мне кажется, я здесь лишняя, поскольку пришел мистер Бэйли, — нервно сказала она, почти не осмеливаясь взглянуть на него.
— Какая чепуха, Адель, — вымолвил Майлс. К нему явно вернулось его хладнокровие. — Я бы тоже хотел послушать о твоей работе. И Эмили нужно многое тебе сказать, она так благодарна твоей матери и бабушке за то, что они спасли ее, и я тоже благодарен.
Адель изумленно посмотрела на него.
— Спасли ее? — переспросила она.
— Ты не знаешь об этом? — в свою очередь удивился он, и его лицо стало озабоченным. — Значит, тебя пощадили! Я не сомневался, что тебе рассказали. Эмили упала в реку, а твоя мать прыгнула за ней и вытащила ее. Очень отважный поступок в холодную январскую ночь.
Адель была изумлена не меньше, чем если бы Майлс сказал, что Роуз проехала на слоне через Рай, потому что ей ничего не рассказывали.
— Правда?! — воскликнула она. — Я знала, что миссис Бэйли была у них в гостях, но бабушка ничего не рассказывала о падении в реку.
Эмили встала, ее лицо порозовело от смущения.
— Я пойду в кухню и сама займусь чаем, — сказала она.
Адель почувствовала, что можно, вероятно, упасть в реку летом, идя по берегу, но в зимние месяцы не было смысла даже приближаться к реке.
В ту же секунду, как Эмили скрылась за дверью, она испытующе посмотрела на Майлса.
— Она упала или прыгнула?
— Она заявляет, что поскользнулась на грязи, но мы оба можем делать свои выводы, потому что это было как раз через несколько дней после того, как она получила телеграмму о Майкле, — сказал он нарочито грубоватым голосом. — Твоя мать тоже легко могла утонуть, спасая ее, река вышла из берегов и течение было очень быстрое. Я бы сам зашел поблагодарить ее, но из-за нашей прошлой связи это показалось мне неуместным.
Адель была удивлена тому, что он так открыто разговаривает, особенно в доме жены.
— Да, вы правы. Но лучше бы вы ничего не говорили про речку. Миссис Бэйли, наверное, была сама не своя от горя в тот момент, а сейчас ей будет неловко от того, что я знаю об этом.
— Мне никогда не приходило в голову, что твоя семья не захочет тебе рассказать, — сказал он задумчиво.
— Бабушка никогда не была сплетницей, и у нее большое сердце, — с гордостью сказала Адель. — Она очень любила Майкла и, разумеется, сочувствовала его матери и не захотела бы, чтобы об этом случае узнали. Что касается моей матери, наверное, у нее, в конце концов, есть некоторая деликатность.
Эмили вернулась, неся поднос с чашками чая, и они втроем немного поговорили о войне, о том, как ранило Хонор во время налета, и о том, как медсестры выхаживают раненых.
Адель показалось, что Эмили справляется с ситуацией. Она видела ее много раз в худшем состоянии, когда работала на нее. Потеря Майкла, безусловно, открыла ей глаза на беды других людей, и она проявляла настоящее сочувствие к тем, чьи дома разбомбило и кто остался вдовой или сиротой.
Майлс был менее язвителен и предвзят, чем раньше, горе смягчило его. На его глаза навернулись слезы, когда он говорил о своем старшем сыне и зяте, которых должны были скоро послать за пределы страны, и он боялся, что потеряет и их. Он ничем не унижал Эмили, а когда упоминал о внуках, в его голосе была нежность.
Адель оставалась достаточно долго для визита вежливости, потом в качестве предлога уйти объяснила, что должна еще купить свечи, и сказала, что ей пора.
— Спаси тебя Бог за то, что ты пришла, — сказала Эмили, целуя ее в щеку. — Пожалуйста, попроси Хонор и Роуз, чтобы они как-нибудь ко мне зашли. Скажи им, что я занимаюсь сейчас кое-какой добровольной работой, и у меня все отлично благодаря им.
Майлс пожал Адель руку и пожелал ей всего хорошего, потом проводил до входной двери.
Когда она ступила на мостовую, Майлс вдруг остановил ее.
— Я очень прошу у тебя прощения, — сказал он.
Адель посмотрела ему прямо в глаза.
— За что?
— За то, что причинил тебе столько несчастья, — сказал он.
— Значит, вы хотите, чтобы я видела вас в лучшем свете, так? — сказала она с насмешкой. — Я думаю, для меня было самым большим шоком обнаружить, что мой отец — хам, сноб и человек, который бьет слуг.
Майлс поморщился.
— Может быть, ты невысокого мнения обо мне, Адель, но я сам в этом виноват. Я же увидел в тебе многое, за что тебя можно любить и уважать. С тех пор как пришло известие о том, что Майкл пропал без вести, мне пришлось многое переоценить в своем характере и в жизни. Я обнаружил, что многое не имеет смысла. — Мне это ни о чем не говорит, — сказала она, раздраженная тем, что он все сводит к своим чувствам. — Мне пришлось жить с сердечной болью с того дня, когда вы сказали, кем мне приходитесь, и стало еще больнее, когда я услышала, что Майкл пропал. Я надеюсь и молюсь, чтобы он находился где-нибудь в лагере для военнопленных и в конце войны вернулся домой невредимым. Тогда у вас и у вашей жены все будет отлично. Но я буду все в той же ситуации, я не смогу встретить его с радостью ни как сестра, ни как любимая.
— Мне очень жаль, — сказал он, взяв ее руки в свои. — Действительно очень жаль. Если тебе нужна будет какая-либо помощь, Адель, приходи ко мне. Я не могу изменить прошлое, но, может быть, я смог бы сделать что-нибудь для тебя в будущем.
Адель хотела было сказать что-то резкое, но никакие умные слова не приходили ей в голову. Все, что она видела, — это пара глаз, невероятно похожих на ее, все, что слышала, — это искренность в его голосе, все, что чувствовала, — это тепло его рук на своих.
Он вынул визитную карточку из кармана и вложил ей в руку, закрывая ее пальцы вокруг карточки.
— Звони мне. Что бы ты обо мне ни думала, как бы нам обоим ни было больно узнать, что я твой отец, я прежде всего горжусь тем, что моя дочь выросла таким хорошим и сильным человеком.
Адель попятилась. Она знала, что как адвокат он имел большой опыт в произнесении трогательных речей, которые совершенно определенно по большей части были ложью. Но все же его слова тронули ее. Она почувствовала, что он будто вдруг заполнил какую-то пустоту в ней, и поняла, что должна бежать от него, пока не расплакалась.
