Тереза Крейн - Райский уголок
Плейл приподнял плечо.
— Людям свойственно вырастать из их привязанностей, — заметил он.
— Да. Видимо, так. — С небрежным любопытством Тоби открыл дверцу шкафа и заглянул в его внутренности. — Как звали того парня, с которым ты везде бывал? Невысокого роста, темноволосый, довольно грозного вида, насколько я помню. Ужасно важный. Какое-то французское имя. Де Кауэрби? — Задумавшись, он склонил голову набок, затем прищелкнул пальцами. — Нет. Де Коверли, не так ли? — Он повернулся, простодушно улыбаясь.
Плейл покачал головой и уверенной рукой налил напиток.
— Мы не были близки в такой степени. И давно потеряли связь друг с другом. Не виделись уже несколько лет. Ну что? Пойдем? — Приглашающе махнув рукой, он взял поднос с бокалами и бутылкой.
Они вернулись в роскошную гостиную. Плейл поставил поднос на стол рядом с глубоким кожаным канапе. Дружески улыбаясь, Тоби устроился в кресле, что стояло под прямым углом к канапе.
Плейл улыбнулся в ответ, явно довольный собой.
— Как насчет музыки?
— Почему бы к нет?
— Бах? Моцарт?
Тоби развел руками.
— Все, что тебе захочется. Не возражаешь, если я закурю?
— Вовсе нет. — Плейл уже был в другом углу комнаты. Изумительные звуки скрипичного концерта Баха наполнили комнату. Плейл засуетился с ручками настройки.
Тоби наблюдал за облаком дыма, поднимающегося к потолку, и ждал.
Плейл поднял бокал и протянул Тоби.
— Тебе нравится Бах?
— Очень.
— Может быть, наши вкусы, в конце концов, не так уж далеки друг от друга?
— Может быть.
Плейл поднял свой бокал.
— За гостя.
— За ваше здоровье, — Тоби ответил на тост по-русски, очень мягко и очень приятно, но без улыбки. Потом пригубил шампанское.
Только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить реакцию Плейла. Но в течение доли секунды он стряхнул с себя оцепенение, и вспыхнувший было в его глазах испуг, смешанный с изумлением, исчез. Он спокойно поднял бокал и выпил.
— Я не знаю такого тоста.
Тоби улыбнулся.
— Может быть, это по-русски? — спросил Плейл.
— По-русски, — спокойно ответил Тоби.
Музыка заиграла громче, страстная и прекрасная. Они долго сидели молча, слушая ее.
— Кажется, я припоминаю, — наконец очень тихо произнес Плейл, — летняя ночь у реки. После матча в крикет. И молодой человек — довольно красивый молодой человек, собственно говоря, — готовый на любые проделки.
Тоби загасил сигарету, поднял широко открытые глаза навстречу настороженному взгляду Плейла и долго выдерживал его, прежде чем, откинув голову, неожиданно рассмеялся.
Плейл бросился к нему, наклонившись вперед.
— Так ты помнишь?
— Разумеется, помню.
— И… сегодня, ты знал, кто я такой?
— Разумеется, знал.
— Та ночь. Ночь, которую мы оба помним. Ты заставил меня поверить… — Плейл не стал продолжать.
Глаза Тоби ярко горели. Нечто, похожее на злобу, мелькнуло в них.
— Что наши вкусы не так далеки друг от друга — если вспомнить наш разговор? — предположил он.
— Вот именно, — Плейл, все еще улыбаясь, покачал головой, выражая упрек. — Это жестоко с твоей стороны.
— Так оно и было.
— И намеренно, как я и подозревал.
— Возможно, — согласился Тоби. — Порой, мне кажется, я бываю таким.
Плейл поднялся.
— Но ты действительно помнишь?
— Да.
— И тем не менее, ты здесь.
— Как видишь.
Плейл двинулся к нему и встал, высокий и стройный, возвышаясь над ним. Тоби не пошевелился. Плейл опустился на одно колено рядом с ним и положил свою руку на его.
— Почему? Чтобы опять быть жестоким? — Он был необычайно взволнован. Тоби чувствовал, как дрожала его рука.
Тоби намеренно затянул молчание, потом сказал:
— Да. — Он произнес это слово вполне четко и тоном, за которым скрывалась уверенность в себе. Потом неожиданно резко схватил Плейла за запястье, явно стараясь причинить ему боль. — Боюсь, что это так. И даже более того. Больше, чем ты предполагаешь, Морис, дорогой.
Плейл вскрикнул, дернув головой, потом неуклюже присел, замерев, глядя на Тоби с неуверенностью и непониманием. В его глазах, потемневших от все разрастающегося ощущения дурного предчувствия и боли, зарождалось смятение и страх. Это была рискованная игра, в которую он играл с другими, и получал при этом удовольствие. Он притаился в ожидании.
Тоби все сильнее сжимал запястье, одновременно отгибая его назад. У Плейла перехватило дыхание от боли, а глаза расширились от ужаса.
Зазвучало финальное крещендо, и музыка смолкла.
— Скажу тебе по секрету, Морис, — тихо произнес Тоби в наступившей тишине, — ты не даешь покоя моему молодому другу. Я хочу, чтобы ты прекратил это. — Он освободил руку Плейла так неожиданно, что тот повалился набок.
Потирая ноющее запястье, Плейл медленно поднялся на ноги. То же сделал и Тоби.
— Какого черта ты мелешь? — Лицо Плейла оставалось неподвижным и невыразительным. И лишь его поза и неровное, затрудненное дыхание выдавали страх.
— И никаких штучек, Плейл. Ты знаешь, о чем я говорю. Хьюго Феллафилд. Отстань от него. — В голосе Тоби звучал металл. Взгляд стал твердым.
— Феллафилд? Не знаю я никакого Феллафилда. Говорю тебе, не имею ни малейшего понятия, о ком ты…
Тоби с размаху ударил его. Плейл закачался и рухнул на диван, приложив руку к губам, из которых сочилась кровь.
— Что ты делаешь? Ты с ума сошел?
— Я уже сказал тебе, — Тоби встал над ним, не давая ему возможности подняться. — Никаких штучек. Хьюго все рассказал мне. О вашей… маленькой договоренности.
Плейл не шелохнулся. Кровь яркой струйкой стекала из губы. Он сел, потянулся в нагрудный карман за носовым платком и, сморщившись, слегка прикоснулся им к губам.
— Хьюго пытался покончить с собой, — очень тихо сказал Тоби.
Плейл резко вскинул голову.
— Я сказал, пытался, — повторил Тоби мрачным голосом.
— Проклятый дурак…
— Потому что пытался? Или потому, что попытка оказалась неудачной? — Тоби наклонился и, схватив Плейла за рубашку, поднял его на ноги. Тот вздрогнул. Тоби отпустил его.
— Я, конечно, трус, как ты, вероятно, заметил, — через некоторое время очень тихо произнес Плейл. — Но если ты думаешь, что можешь запугать меня физическим насилием…
— Нет. — Тоби резко прервал его. — Нет, — повторил он. — У меня кое-что другое на уме.
— Ах, так? — Плейл настороженно наблюдал за ним.
— Попался, который кусался. Небольшой обоюдный шантаж. Интригующая возможность воспользоваться любимым оружием твоих хозяев против них самих. Против тебя. Интересно — как, по-твоему, они отнесутся к сведениям о том, что ты завязываешь знакомства в барах со странными молодыми людьми? Осмелюсь предположить, вряд ли им это понравится. Не самый лучший способ избежать неприятностей, Морис, дорогой. На этот счет существуют законы, не так ли? О чем и ты, и те, кто тобой управляет, прекрасно осведомлены. Ты сам часто пользовался грязными уловками. — Тоби, улыбаясь, покачал головой и прищелкнул языком. — Непослушный, непослушный Морис.
— Они тебе не поверят.
— О, еще как поверят. Бармен — ты его помнишь? — очень хорошо знает о том, что происходило. Я удостоверился в этом. — Да, и я не забыл записать номер такси. Из нас получилась изумительная парочка, что ты скажешь? Я полагаюсь на память водителя. Вот только я ни на минуту не сомневаюсь в том, что до этого дело не дойдет. Потому что человек, для которого это имеет значение, наверняка поверит мне. Человек, которого, как ты настаиваешь, ты не встречал много лет. Человек, который был твоим — скажем, постоянным компаньоном в Кембридже. Человек, с которым Хьюго познакомился у тебя менее года назад. Симон де Коверли. Я думаю, он поверит мне. Он хорошо тебя знает. Очень хорошо. Но он не будет доволен, Морис, не так ли?
Плейл побледнел как полотно. Было совершенно очевидно, что в нем происходит борьба. Он пытался сохранить хладнокровие.
— Говорю тебе, — упрямо твердил он, — я не видел Коверли несколько лет.
— Ты лгал. И сейчас лжешь, — ответил Тоби.
— Ну, а теперь послушай, Смит — твои пустые угрозы звучат неубедительно…
— Нет, это ты послушай, Плейл. Ты пойман на месте преступления. Ты надумал шантажировать Хьюго…
— Я могу делать это и сейчас. — Полный язвительности, он забыл о том, что притворялся, будто незнаком с Хьюго. — Ничего не изменилось.
— Нет, изменилось. Кое-что изменилось. Во-первых, появился я, и тебе известно, о чем я знаю, о чем моту догадаться, и что готов предпринять в связи с этим. Во-вторых, Хьюго намерен противостоять тебе. Он прошел через ад и выжил, и теперь готов принять наказание от властей, И именно это он предпочтет, чем продолжать танцевать под твою мерзкую дудку. Он нашел в себе силу воли и твердость характера, Плейл. А как насчет тебя? Ты можешь этим похвастаться? У него есть друзья. А у тебя?
