Мила Бояджиева - Бегущая в зеркалах
"...Истекает срок предъявленного ультиматума. Всего 24 часа остается жить шестнадцатилетнему узнику, захваченному в заложники мафией. Сейчас мы покажем вам уникальный документ - киноролик, подброшенный неизвестным в нашу студию. Это обращение преступников к отцу юноши, является, по нашему мнению, прямым упреком органам правопорядка, проявляющим до сих вопиющую беспомощность. К вам, стражи порядка и справедливости, обращает этот голос". На экране замелькали черно-белые полосы и камера крупным планом выхватила плечо в кожаной куртке, потом щеку и часть лица, стремящегося отвернуться. "Только теперь я понял, как любил жизнь", - глухой голос и ладони, охватившие голову. "Он плачет, твой сын, он сказал, что любил жизнь, потому что уже не верит, что подонок-отец спасет его. Ты слышишь нас, предатель, ты знаешь, чего мы ждем. Осталось 24 часа. Нам нужен твой труп на Пьяцца дель Пополо. В обмен на этого парня..., - хрипел в плохой микрофон мужской голос. - Мы хотим проучить всех, кому захочется открыть рот".
Алиса не слышала комментариев Доры. Мысленно она была уже далеко - в кирпичном подвале с деревянным столом и охапкой сена, на которой, свернувшись клубком, лежал незнакомый парень. Она видела как дрожат его плечи, как за ним с лязгом захлопнулась дверь. На улице было ослепительно ярко - свет словно исходил от разогретого солнцем камня. Глухие низкие стены, узкая пустынная улочка, разморенная жарой - ни кустика, ни деревца. Небольшое окно, закрытое бурыми жалюзи и облезлая надпись: "Caffa comikus". Шелест резины по булыжнику, приторможенный велосипед, босая нога на педали. Под сетчатой багажной сумкой, набитой подгнившими плодами манго, темнозеленый номерной знак: Siz 037 ОК. Все. Алиса очнулась от настойчивого сигнала, сверлящего ее мозг.
- Быстрее, быстрее! Надо сообщить Остину... - она не сомневалась, что видела именно то место, которое безуспешно разыскивает полиция. - Да где же он, Дора, где искать?
Она позвонила Лауре - телефон молчал. Альбертасу - он сказал, что давно не видел Брауна. "Где же, где?" - Алиса чувствовала, как включился внутри часовой механизм, отсчитывая убегающие минуты. Ничего не решив, она увидела себя в зеркале, застегивающей жакет.
- Куда ты, Алиса? - Ночь на дворе, - засуетилась Дора.
- В полицию. Скажи Остину если вдруг вернется.
Она уже выводила из гаража "фиат", когда увидела в свете фар запыхавшуюся, машущую ей руками Дору.
- Беги скорее - он сам звонит!
Алиса сбивалась, торопилась, рассказывая Остину о "картинке". Молча выслушав, он коротко скомандовал:
- Никуда из дома не выходить! Заприте двери. Никому, слышишь, никому не открывать. Ждите меня - скоро буду.
Прошло не менее двух часов. Все это время Алиса просидела на краешке стула у двери так и не расстегнув жакет. Она снова и снова "прокручивала" свое видение, стараясь рассмотреть новые детали, но увы - канал информации где-то заклинило, связь оборвалась. И она даже стала сомневаться в точности запомнившихся деталей и цифр.
- Живо - в машину, - распорядился Остин, ворвавшись в дом. Она вздрогнула, не узнав его в первую минуту. Доры так и стояла с открытым ртом в столбняковом изумлении у захлопнувшейся двери. Алиса и тот, кто несомненно был Остином, но и все же - чужаком, - исчезли.
Незнакомая машина на полной скорости несла их к аэропорту. Сидящий за рулем мужчина прекрасно соответствовал итальянскому слову "жиголо" или французскому "сутенер": мелкий аферист из тех, что вечно крутится возле ночных притонов, предлагая девочек, наркотики или запрещенную игру в рулетку. Оранжевые брюки-клеш, яркая рубаха с какими-то пальмами, золотые перстни и сверкающая фикса под ниточкой усов. На запястье правой руки, сжимающей руль, массивные "золотые" часы, а сверху, до самого локтя роспись татуировок, изобилующая именами и фразами в духе придорожных туалетов, из которых Алиса отчетливо различила одну: "мама, я люблю тебя".
- Ох, ну и напугал ты нас, Остин. Вот это карнавал! Ты что, подрабатываешь в театре и сегодня дают "Вейтсадскую историю"?
- Мне не до шуток, девочка. Мой телефон прослушивается и, возможно, вся изложенная тобой информация уже получена совсем ненужными нам людьми, а она дорого стоит. Я боюсь за тебя. Если хочешь избежать взбучки беспрекословно слушайся. И никакой инициативы - делай только то, что я скажу. - Остин бросил на колени Алисы пластиковую сумку. - Быстренько перевоплощайся. Нам нужна шлюшка из современных. Там минимум деталей действуй по собственному усмотрению.
Алиса обнаружила черный взлохмаченный парик, узкий лиловый джемпер и что-то крошечное, оказавшееся мини-юбкой. - Если бы ты знала, откуда у меня эти шмотки! Ну ничего - потом хорошенько помоешься. И вот еще. - Остин достал из кармана брюк сверкающие стразами огромные клипсы и пластмассовые очки формы "бабочка" с зеркальными стеклами и россыпью блесток на оправе.
Алиса молча принялась за свой туалет, что было вовсе не просто машину круто заносило на поворотах. Самым сложным оказалась поменять юбку.
- Ну знаешь, это цирковой трюк - я уже вся в синяках. лучше было бы просто подрезать мою мою, - ворчала Алиса, пытаясь натянуть тянучую ткань. - Слава Богу, хоть не мала. Где ты отыскал такую толстуху? Придется подколоть пояс.
Парик сильно пах дешевой парфюмерией и чужим телом и она с содроганием натянула его на самый затылок.
- Разверни к себе зеркало. Это же не шапка. И не игра, Алиса. Все очень серьезно, - Остин и не думал улыбаться. - Черт побери, кажется, за нами кто-то увязался. Обернувшись, Алиса увидела в заднее стекло яркий свет фар идущего следом автомобиля и только тут испугалась. Через пару минут она была уже отменной "шлюшкой" - с начесом стриженных волос, ярким ртом и сверкающей бижутерией.
- Отбой. Я пошутил. А ты - молодец. Классная девчонка, пожалуй, такую мне удастся толкнуть за приличные бабки - я же опытный сутенер! наконец улыбнулся Остап. - Только не надо натягивать подол на колени. Нам просто повезло, что ты не кривоногая.
- Вот еще! - обиделась Алиса. - Я довольно долго увлекалась "мини" и даже имела успех. А то, что погоню ты выдумал, я и сама уже заметила автомобиль давно свернул вправо.
За поворотом шоссе открывалось яркое свечение: в ночном небе, выбеленном прожекторами, проносились красные мигающие огоньки идущих на посадку самолетов. Отсветы разноцветной рекламы, плясавшей на крышах аэропорта, окрашивали предутренний туман ярмарочным сиянием.
Остин остановил машину под глухой стеной темной служебной постройки.
- Теперь слушай меня внимательно. Твой рейс в восемь утра, на Рио де Жанейро. В начале ты посетишь дамскую комнату и внимательно изучишь себя и эти документы - тебе надо хорошенько запомнить свое новое имя. Не бойся паспортного контроля - бумаги хорошие. В Рио ты возьмешь такси, только не то, что само подъедет к тебе, а второе или третье, как наставлял еще Шерлок Холмс насчет кеба. Покажешь этот адрес. Там тебя встретят, достаточно будет назвать твое новое имя. И еще: где-то на пути к тебе присоединится мужчина. Я не знаю, как он будет выглядеть и где именно подойдет к тебе с вопросом: "Мадмуазель, вы бы не могли порекомендовать мне уютный отель?" Ответишь: "Могу предложить что-нибудь поинтересней". Сидите и ждите по этому адресу и ни одного шага без моей команды! - Остин посмотрел на Алису вдруг очень печально, ей даже показалось - растерянно и быстро поцеловал в лоб. - Все. Я должен ехать. С Богом, детка!
Услышав, как за ее спиной хлопнула дверца, она почувствовала себя невыносимо одинокой и заколебалась - желание нырнуть в автомобиль под защиту Остина было слишком сильным. И как бы почувствовав это, лимузин включил фары и круто развернувшись прямо у нее под носом, рванул к шоссе.
Она осталась совсем одна и ощущая всей кожей неуместность своего костюма, направилась к сияющему входу в аэропорт, возле которого царило необычное для этого времени суток оживление - толпились туристы, выгрузившиеся из большого автобуса, сновали с тележками носильщики, какие-то счастливчики, прибывшие, видимо, на отдых, грузили в открытый автомобиль многоместный багаж, а двое - мужчина и женщина, только что встретившихся здесь, среди суеты и гама, прильнули друг к другу в нескончаемом поцелуе.
Алиса остановилась, не решаясь вступить в эту жизнь самоуверенной шлюшкой. Оставленная на зеленом холме Каса дель Фьоре казалась потерянным раем. Вот и все. Прощай, Флоренция! Альбертас, Дора, горячие пирожки, чудесные видения. Куда несет тебя, Алиса?
Чуть не зацепив бампером, с визгом притормозил автомобиль. Передняя дверца распахнулась: "Живо садись!" - скомандовал Остин, и, круто развернув, устремился к темнеющему парку. Здесь, в прохладном мраке он остановился и нажал кнопку - с легким шелестом поднялась и сложилась в гармошку крыша. Из зарослей потянуло сладким, нежным, цветущим и предрассветные соловьи, успешно соперничали с ревом взлетающих самолетов. Остин молчал, глядя в сторону и тяжело бросив на руль расслабленные руки.
