Мила Бояджиева - Бегущая в зеркалах
- У меня дома живет в клетке такая же птичка, - попыталась девочка протянуть Алисе игрушку. - Она очень хорошо поет. Мама обещала выпустить ее в лесу, когда я умру.
Как-то сразу, без особых усилий Алиса "увидела" студенистую жидкость, перетекающую по тонким трубочкам внутри позвоночного столба ребенка и как бы разъедающую цвет - вокруг трубочек сложная конструкция костей и хрящей имела сероватый окрас, как на экране плохого телевизора.
По мнению специалистов, "картинка" Алисы означала особое перерождение тканей спинного мозга, не фиксируемое обычными анализами. Девочка была отправлена в Хьюстон, где в клинике, специализирующейся на подобных случаях, связанных, как правило, с сильным радиоактивным облучением, была произведена срочная операция.
В середине апреля Альбертас показал письмо, в котором сообщалось, что больная пошла на поправку.
- Если бы ты знала, Алиса, как я горжусь тобой. И собой. Ведь ты мое открытие! И знаешь, уже не мало людей буквально молятся на тебя. Скажу по секрету - я выслал по просьбе этой малышки твою фотографию в Хьюстон. Она думает, что ты - Ангел...
5
Алиса действительно, почувствовала прилив сил, ей не хотелось задумываться над смыслом такого поворота судьбы, возможно из страха спугнуть норовистый дар. Она не строила планы на будущее - знала только, что возвращаться во Францию ей явно не хотелось. К тому же, ожидалось скорое прибытие Остина и это уже был праздник. Лаура, не досаждавшая Алисе своей дружбой по причине чрезвычайной занятости, вдруг зачастила с визитами, давая распоряжения Доре и садовнику. Тот с утра до вечера копался в саду, а его близнецы, сосредоточенно подстригали кусты большими ножницами.
Пряно и остро пахли свежесрезанные ветки туи, в сводчатые окна Casa del Fiore смотрелось закатное солнце, на газоне стрекотала, разбрасывая сверкающие брызги, вертлявая поливалка. Алиса рассматривала Флоренцию, так сильно изменившуюся за эти полтора месяца. Вон там, за длинным желтым зданием дворца Юстиции, скрывается трехэтажный особняк с изумрудным изразцовым фризом, в котором находится редакция Лауры, левее, на границе с парком, вклинивающимся в городские постройки, под охраной высоких темных кипарисов прячется клиника Альбертаса, и эти улочки и соборы - все уже добрые знакомые. А главное - люди, которые остались жить благодаря тому, что живет и здравствует она - Алиса.
Браун прибыл раньше на два дня, никого не предупредив. Просто появился утром в дверях огромной кухни, где на скорую руку Дора сообразила Алисе завтрак - кофе с куском горячей пиццы. Добродушная толстуха болезненно воспринимала худобу сеньориты Грави и всеми правдами и неправдами старалась подсунуть ей лишнюю порцию мучного. Спагетти, плаченту, нудли, пудинги, пироги и пироженные не покидали стол.
Остин, в светлой спортивной куртке нараспашку и перекинутой через плечо яркой сумкой, казался студентом, вернувшимся домой на каникулы. Только глянув на него в упор, Алиса поняла, что тунисский "отдых" был не слишком щадящим.
- Рад видеть вашу мирную трапезу, дорогие дамы. А это - подарки, Остин чмокнул в щеку Алису, обнял на ходу Дору и выложил на стол содержимое сумки. - Здесь все для совершенствования кулинарного мастерства. Такие специи, что можно съесть деревяшку, принимая ее за печень соловья. Или наоборот. В общем, уже сегодня вечером мы обязательно должны все это попробовать.
- Ну что, бизнесмен, как твои восточные партнеры - все завоеваны? И не слишком ли ты переусердствовал в отдыхе - вон как глаза ввалились. Теперь-то уже, наверное, можешь ненадолго остановиться? - допрашивала Алиса Остапа уже в саду, показывая наведенный порядок.
-Инш Алла, Алиса, инш Алла. Если позволит Аллах, Истинный мусульманин говорит о будущем только в сослагательном наклонении и с дозволения Аллаха. Боится сглазить удачу или взять ответственность на себя...
- Но ты-то уж точно, не мусульманин - хотя и черен, как настоящий араб. И вообще, мне кажется, мало чего боишься. На этом свете, - Алиса заглянула в лицо Остапа, - Или...? Что-то не так?
- Похоже, ты не читала вчерашних газет.
- Я их вообще не читаю, все сенсации приносит мне Дора, притом в абсолютно доступному моему пониманию изложении. - Алиса стрельнула в куст олеандра вишенной косточкой.
- Пожалуй, это тебя заинтересует, - Остин протянул ей развернутую газету с крупной фотографией какого-то паренька за рулем мощного спортивного мотоцикла. И набранный крупным шрифтом заголовок: "Спрут" наносит ответный удар".
- Это сын того самого человека, о котором неосторожно упомянула в своей разоблачительной статье Лаура. Самого героя моим друзьям удалось спрятать. Но мафия выкрала его сына, сделав официальное заявление - жизнь за жизнь. Если отец не явится сам с повинной на показательную казнь, парень будет уничтожен. Срок - три дня.
- То-то ты явился пораньше. Прилетел защищать справедливость? "Спасательная служба" благотворительного ведомства "Икс", - усмехнулась Алиса.
- Не знаю, Лиза, что ты там про меня придумываешь, - это все от твоих подростковых фантазий. У меня большие связи и много влиятельных друзей. Но сил явно не хватает для борьбы со всеми изъянами этого далеко несовершенного, несмотря на обилие цветов и святых, мира.
Эта история меня беспокоит в первую очередь из-за Лауры. Ее имя уже не сходит со страниц затеянной ее собратьями по профессии дискуссии - о моральной ответственности и профессиональной этике журналиста. Да и парня жаль. Смотри, экий симпатяга!
- Гонщик, что ли? Вон бицепсы накачены - такой и сам за себя постоять может. Эх, господин Монте-Кристо, тянет тебя в самое пекло! И ведь не без уверенности в победу - ты же не комикадзе. Неужели никогда не приходилось чувствовать себя бессильным?
- Приходилось, увы... Я был совсем еще зеленый, когда на моих глазах погиб человек - мой сверстник, тоже мальчишка, ушел под лед, а я не сделал и шага, чтобы протянуть ему руку. Он кричал, молил о спасении... Я тогда ничего не понял, но вскоре после этого спас своего врага, вернее, помог ему выжить. А враг оказался другом, да нет - Учителем.
- Учитель?! Он был иранец, старик? - вспыхнула Алиса.
- Старик, но не иранец. Русский. И многое тогда, почти три десятилетия назад, точно напророчил и мне и миру... Ты тоже, Лизонька, я слышал от Альбертаса - волшебница оказалась? Да я всегда знал: с тобой ничего не может происходить просто так, все со значением, с особым смыслом. Не того полета птица.
- Неужели ты не видишь, что я уже целые десять лет сражаюсь за право на обыкновенность! И мечтаю, в сущности, о том же, что и любая нормальная женщина - о любви, доме, детях. Детях, которых у меня никогда не будет...И знаешь, что еще страшно - кажется, я приношу несчастье тем, кто заботится обо мне...
Остин зашагал по аллее, рассматривая кустики роз.
- Садоводческие успехи у вас здесь огромные. На цветы мадемуазель Грави влияет чрезвычайно положительно. И Альбертас мне про твои успехи рассказывал. Это ведь не всем дается - целительная энергетика. Особенным. Кстати, недавно у меня была продолжительная беседа с Арманом. Оказывается мой протеже и твой доктор-чудодей Динстлер, развил бурную деятельность, которую я по-дружески, немного финансировал. Строительство новой клиники, самостоятельная отработка новой методики - он оказался не таким уж растяпой - круто взялся за дело. - Остин умолчал о внезапной женитьбе Динстлера и какой-то странной подоплеки всей истории с преображением робкого молодого человека в хваткого организатора и хозяина. - Ну ладно, здесь у вас просто версальский парк. Мы еще осмотрим каждый кустк, а сейчас, уж прости - мне пора на вызов - сама же сказала - "служба спасения".
6
На кухне, где Алиса привыкла ужинать с Дорой, пахло запеканкой с пармезаном. Ждали Остина, но было уже поздно, а он так и не появился.
- Хорошо, если еще сподобился поесть где-нибудь, а то, бывало, признается невзначай: а у меня, старушка, два дня крошки во рту не было. Не дело это. Сказала бы ему, Алиса, не мальчик уже. И доктор Жулюнас за его сердце сильно опасается. Но и слышать не хочет - я, говорит, заговоренный, двужильный - и за себя и за других кому должником остался, поработать должен... А что за работа такая? Не бедный. Может отдохнуть, посидеть дома и чтобы ребятишки вокруг бегали... - Дора раскатывала на металлическом листе тонкое тесто для медового печенья. Алиса, чувствуя, что начинает дремать, неотрывно смотрела в пасть очага, где танцевал, смачно похрустывая осиновыми поленьями, веселый огонь. Сбоку бубнил никогда не отключаемый Дорой маленький телевизор. "Он у меня заместо часов, надо же как-то время знать, да и что в мире-то происходит. А то сижу здесь, среди кастрюль, как крыса в норе" - объясняла она хозяину.
"...Истекает срок предъявленного ультиматума. Всего 24 часа остается жить шестнадцатилетнему узнику, захваченному в заложники мафией. Сейчас мы покажем вам уникальный документ - киноролик, подброшенный неизвестным в нашу студию. Это обращение преступников к отцу юноши, является, по нашему мнению, прямым упреком органам правопорядка, проявляющим до сих вопиющую беспомощность. К вам, стражи порядка и справедливости, обращает этот голос". На экране замелькали черно-белые полосы и камера крупным планом выхватила плечо в кожаной куртке, потом щеку и часть лица, стремящегося отвернуться. "Только теперь я понял, как любил жизнь", - глухой голос и ладони, охватившие голову. "Он плачет, твой сын, он сказал, что любил жизнь, потому что уже не верит, что подонок-отец спасет его. Ты слышишь нас, предатель, ты знаешь, чего мы ждем. Осталось 24 часа. Нам нужен твой труп на Пьяцца дель Пополо. В обмен на этого парня..., - хрипел в плохой микрофон мужской голос. - Мы хотим проучить всех, кому захочется открыть рот".
