Джудит Гулд - Вторая любовь
У Глории в голове зазвонил колокольчик тревоги. «Начинается, — подумала она, потягивая воду. — Больше она не станет ходить вокруг да около. Мы наконец-то подобрались к самой сути».
Талант Алтеи повернуть разговор именно в том направлении, в котором нужно ей, не переставал удивлять людей. Но только не Глорию. Ее больше не могло удивить ничего из того, что говорила или делала ее свекровь. Она всякое повидала.
Старая леди двинулась напрямик к сути.
— Раз уж мы заговорили о впечатлении, есть кое-что важное, что мы должны обсудить. — Ее голос звучал непререкаемо, но мягко. Было ясно, что никаких возражений она не потерпит. — Это касается тебя и моего сына.
Глория придержала свою ярость. Она не понимала, каким образом свекрови это удается, но старый дракон всегда умел унизить ее. Вот например, она назвала Ханта «мой сын». Давая ясно понять невестке, кто она такая — родственница со стороны мужа, никакого кровного родства.
«Можно подумать, я нуждаюсь в постоянном напоминании», — с горечью подумала Глория.
— Что насчет Ханта и меня? — устало поинтересовалась она.
— Что ж, едва ли это тайна, что последнее время вы… Скажем так, особенно не ладили?
«Не ладили! — рявкнула про себя Глория. — Да это же явная недооценка! Как Всегда!»
— Но такого рода недоразумений следует ожидать, — продолжала Алтея таким равнодушным тоном, словно они обсуждали погоду в каком-нибудь удаленном уголке земного шара. — В каком браке не бывает своих высот и своих падений?
— Совершенно верно, мама, — голос Глории звучал тихо и напряженно. — В нашем браке нет никаких высот! Одни только падения.
Алтея пригвоздила ее к месту холодными кобальтовыми глазами.
— Прошу тебя, дорогая. Выслушай сначала меня, потом можешь выходить из себя. Я ведь не слишком многого прошу, правда?
Глория вздохнула и мрачно заерзала в кресле. Откупоренная бутылка вина оказалась прямо у нее перед глазами. Она жадно посмотрела на нее: «Я бы с удовольствием выпила прямо сейчас».
— Уже прошло много месяцев с тех пор, как вас с моим сыном видели вдвоем на людях, — сказала Алтея. — Это порождает разговоры. Окружающие начинают распускать сплетни. Пора прекратить все это, пока ситуация не вышла из-под контроля.
— Я и не знала, что кто-то нами так интересуется.
— Чушь! Тебе известно, что все именно так. Семейные ценности теперь очень модны. Жена может быть самым ценным достоянием политика… Или худшей ему помехой. Если ты будешь продолжать держаться в стороне, я предвижу худшее.
Ветер стих, и солнце стало вдруг очень горячим. Аромат роз наполнил воздух. От смешения слишком сладких запахов Глорию затошнило. Она прижала холодный в каплях стакан к виску и медленно прокатила его по лбу туда и обратно.
А Алтея не умолкала:
— Как тебе известно, Хант всегда выступал как независимый кандидат. Но судя по всему, в совсем недалеком будущем это изменится.
Это для Глории оказалось новостью. Ее муж всегда очень гордился тем, что использует преимущества и демократов, и республиканцев. Он успешно разрабатывал свою собственную платформу и не держал ответа ни перед одной политической машиной, ни перед заинтересованными бизнесменами, ни перед лобби. Он был народным кандидатом и гордился этим.
— Вы уверены? — поинтересовалась она. Глория отчаянно ненавидела Ханта как своего мужа, но невольно восторгалась его политической целостностью. — Он вам об этом говорил?
— Ему не пришлось этого делать, — холодно отозвалась Алтея. — У меня свои источники. Достаточно сказать, что скоро ему будет сделано предложение, от которого он не сможет отказаться.
— Я поверю только своим глазам. Мама, я знаю Ханта. Его невозможно купить.
— Его и не собираются покупать. Обе партии хотят найти нового кандидата. И им следует это сделать. А все опросы показывают, что Хант как политик пользуется наибольшим доверием в штате.
Глория смотрела на свекровь во все глаза и молчала.
— Теперь, когда ты знаешь, что поставлено на карту, я уверена, что ты можешь понять, почему так необходимо, чтобы ты вела себя, как следует, — продолжала Алтея. — Это очень важно… для будущего моего сына и будущего этой страны.
Ее взгляд стал таким пристальным, что глаза, казалось, пронизывали насквозь, они вонзались в Глорию, словно острые кинжалы. Манера, речь, выражение лица оставались холодными, властными, уверенными и прямыми.
Свекровь добавила:
— Раз мы поняли друг друга, я прошу тебя сделать над собой особенное усилие.
«Алтея просит?! — Глория чуть было не расхохоталась во все горло. — Вот это здорово. Эта женщина не просит никогда. Она приказывает, хотя ее приказы и закамуфлированы вежливыми словами!»
— Вы ни о чем не забыли, мама? — спокойно поинтересовалась она.
— Не думаю.
Глория безрадостно хмыкнула.
— Что ж, насколько мне известно, чтобы танцевать танго, нужны двое.
— Прошу тебя, дорогая, говори прямо.
Глория угрюмо посмотрела на нее. «Господи; — думала она, — я бы сейчас все отдала за выпивку».
— Суть в том, мама, что вам следовало бы поговорить об этом с Хантом.
— Я собираюсь это сделать. Как только сын вернется из Мексики.
Ах вот оно что.
— И вы в самом деле полагаете, что он станет слушать?
— Как только Хант осознает всю важность ситуации, да, — живо откликнулась Алтея. — Я так считаю. Но от тебя мне нужно получить заверение в том, что ты хотя бы пойдешь ему навстречу.
Глория громко вздохнула.
— Даже если и так, это не поможет. — Ее голос звучал резко. — Хант даже вида моего не выносит!
— Что ж, а ты не думаешь, что это может быть связано с тем, что ты… гм… слишком долго была нездорова?
— Нездорова! — выпалила Глория. — Вот это здорово! — Она яростно сверкнула глазами. — Вам хочется сказать, что я пила, но вы не можете заставить себя произнести это слово, верно?
— Ну, в самом деле, дорогая…
Но Глория еще не закончила.
— Я пьяница, мама! Ваша невестка обычная ал-ко-го-ли-чка! Разве вы не можете произнести это?
Алтея отмела в сторону ее вспышку воздушным взмахом руки.
— Называй себя, как тебе угодно. Но совершенно очевидно, что твоя речь заметно улучшилась сама по себе. Да и эта дискуссия не без пользы…
— Ах так? — Глория мрачно рассматривала свекровь. — Это каким же образом?
Алтея смерила ее ледяным взглядом.
— Если бы я полагала, что ты настолько безнадежна, стала бы я тратить время на разговоры с тобой?
— О Боже, благодарю вас за доверие!
— Можешь относиться к этому, как хочешь, — последовал сухой ответ. — Шлепок по мягкому месту или удар в живот. Это твое дело.
Дикий, неприятный огонек вдруг заплясал в глазах Глории.
— Вам действительно хочется узнать истинную причину того, почему я стала меньше пить, мама?
Алтея отвернулась, ей не хотелось этого слышать.
Невестка нагнулась вперед.
— А я все-таки скажу вам, мама! Это потому, что последние несколько месяцев я не делала вид, что я обожающая, фотогеничная жена! Это потому, что я не делала вид, что у меня красивый, любящий муж! — ее губы скривились в усмешке. — Черт возьми, я даже не делала вид, что я замужем!
Лицо свекрови оставалось бесстрастным.
— Разве вы не понимаете, мама? Впервые за многие годы я была абсолютно честна сама с собой!
— Опыт подсказывает мне, — произнесла Алтея, — что честность — понятие… относительное. Но вместо того, чтобы начинать философский спор, не стоит ли нам обсудить насущный вопрос?
— Вы хотите сказать, как пустить публике пыль в глаза?
— Называй, как хочешь. И все-таки, если ты согласишься играть в мою игру, я могу пообещать тебе одно. Ты не пожалеешь.
— Другими словами, вы вообразили, что уже поймали меня на крючок. Верно?
— Я полагаю, что ты поступишь разумно. — Алтея кивнула.
Глория горько рассмеялась.
— Скажите мне кое-что, мама. Есть ли кто-то или что-то, что вы считаете не подвластным вашей воле?
Алтея выглядела удивленной.
— Да нет, — весело ответила она, — я не думаю, что такое существует!
Глория на этом остановилась. Ей следовало знать. Сколько ни пытайся, ей не пробиться. Ее отделяет от свекрови пропасть шириной в милю, и она никогда не исчезнет.
— Ах! — возвестила Алтея голосом радушной хозяйки. — Вот и наш ленч.
Глория повернулась лицом к дому. Точно. По лужайке наискосок шел Уитэмс, а за ним двое слуг несли серебряные подносы, над которыми возвышались прикрывающие блюда крышки.
