Барбара Делински - Наслаждение и боль
— Не настолько долго замужем за одним из О’Лири, — ехидно пояснил Уилл.
Но Грэхем вдруг почувствовал себя оскорбленным.
— Что значит — не одна из нас? Что ты хочешь этим сказать, мама?
— Ну, ты сам знаешь, милый. Да вот хотя бы все эти дети, что были тут… все это, наверное, мало что значит.
— Если это не важно для нее, не важно и для меня тоже. А теперь скажи — ты действительно так считаешь?
— Грэй, — буркнул Уилл, — не сейчас.
Грэхем глубоко вздохнул и стиснул зубы. Проклятье, Уилл был прав.
Но Аманда, черт побери их всех, заслуживала лучшего отношения!
Сделав над собой усилие, он постарался успокоиться и говорить так же мягко, как его брат. Но оставить все как есть — ну уж нет!
— Аманда старается. Ей очень хочется быть полезной, мама. Ей хочется чувствовать себя одной из нас. Членом семьи.
— Но она — не одна из нас, — со сладкой улыбочкой заявила Дороти. — Она всегда была другой. Нет, конечно, это вовсе не значит, мы не сможем поладить. Знаешь, вот я сейчас подумала… и мне кажется, она действительно заезжала ко мне. Она ведь всегда так мила с детьми. А они вчера особенно хорошо себя вели.
Губы Грэхема превратились в тонкую полоску.
Уилл, как обычно, ринулся на помощь:
— Мои ребята просто обожают Аманду. Из нее когда-нибудь получится просто великолепная мать!
Грэхем с радостью придушил бы его собственными руками.
— Что ж… придется принять твои слова на веру. — Дороти со страдальческим вздохом закрыла глаза.
Грэхем, повернувшись к Уиллу, одними губами произнес:
— Заткнись!
— Что? — тоже одними губами произнес в ответ озадаченный Уилл.
— Не нужно рычать на бедняжку Уилла, — поджала губы Дороти. — Он ведь только хотел помочь. Ты так трясешься над этой девочкой. Можно подумать, она статуэтка из китайского фарфора!
— Мам, прошу тебя, — предостерегающим тоном сказал Грэхем.
Но Дороти, оказавшись на больничной койки, должно быть, решила, что ее нынешнее положение делает ее неуязвимой.
— Конечно, я понимаю, отчего это. Она такая хрупкая, нежная. Словом, не нашей породы. Куда нам до нее! Вот Меган — та была совсем другая. Здоровая, крепкая женщина.
— Мама, лучше не надо, — предупредил Грэхем.
— Принесла мне сегодня кучу аудиокассет, да еще и магнитофон в придачу, чтобы я могла их слушать. Да, Меган такая — она обо всем подумает.
— Мам…
— И человек она чудесный. Никогда не могла понять, какая кошка между вами пробежала.
— Разве я тебе не говорил? — буркнул Грэхем.
— Грэй! — снова вмешался Уилл.
Но Грэхем почувствовал, что с него достаточно. Если мать чувствует в себе достаточно сил, чтобы оскорблять Аманду, сравнивая ее с Меган, что ж, он найдет, что ей сказать по этому поводу. Пусть пеняет на себя.
— Меган — лесбиянка, — взорвался он.
Но Дороти, словно не слыша, на всех парусах неслась дальше:
— И в магазине у нее дела идут отлично. Я так горда за нее! И ее компаньонка мне нравится. Брук, кажется? Я говорила тебе, что они живут вместе?
— Брук — ее любовница, мама. Меган ушла от меня. И тебе лучше смириться с этим.
— Конечно, коли уж ты сам с этим смирился, — не моргнув и глазом объявила Дороти. — Но я уверена, ты до сих пор переживаешь. Особенно сейчас, из-за всей этой истории.
— Какой истории? — мрачно спросил Грэхем. Хотя отлично знал, что она имеет в виду.
— Ну… из-за того, что у вас нет детей.
Уилл предупреждающе тронул его за руку, но Грэхем не намерен был так этого спускать. Конечно, будь его воля, он выбрал бы для этого разговора другое время. Но если у Дороти хватает сил на подобные замечания, стало быть, их хватит и для того, чтобы выслушать, что по этому поводу думает он.
— Я не хотел ребенка от Меган.
— Конечно, ты должен был это сказать… я понимаю.
— Нет, мам, не думаю, что ты понимаешь. Я не хотел от Меган ребенка, потому что она была мне не женой, а другом. И если бы мы завели ребенка, а потом расстались, это стало бы несчастьем в первую очередь для него. И я всегда буду благодарен Меган за то, что она нашла в себе силы покончить с этим фарсом.
— Не говори так.
— Это правда. Я счастлив с Амандой. Мы с ней не просто друзья, которые поженились только потому, что этого до смерти хотелось нашим родителям.
— Ты был таким одиноким, — протянула жалобным голоском Дороти.
Грэхем предпочел не спорить.
— Может, и был. Но у меня было много женщин до того, как я встретил Аманду. И ни одна из них не значила для меня так много, как она. Аманда для меня — это все. Я не могу расстаться с ней. Я сделал свой выбор, понимаешь?
Судя по выражению лица, Дороти уже сообразила, что зашла слишком далеко, но из чистого упрямства не намерена была отступать.
— И теперь она заставляет тебя снова сделать выбор, так?
— Не понял.
— Или она — или мы.
Грэхем был возмущен до глубины души:
— При чем тут Аманда? У нее и в мыслях этого нет. По-моему, это уж скорее ты ставишь меня перед выбором.
— Это не только я, — со злым огоньком в глазах объявила Дороти. — А все мы. Мак тоже считает, что она тебе не пара. И Мэри-Энн, и Кэтрин, и…
— Мам, — снова вмешался Уилл, — хватит.
— Так ты, выходит, на его стороне? — удивилась она. — А ты слышал, что он говорил?
— Он сказал только, что любит свою жену. Что в этом плохого?
— Не только, — рявкнул Грэхем, решив, что пришло наконец время высказать то, что давно уже мучило его. Только сейчас он почувствовал, до чего он устал от этой мышиной возни. — Я еще сказал, что хочу прожить с Амандой до конца своих дней. Я сказал, что другой матери для моих детей мне не надо. И еще я хотел сказать, что если нам не удастся обзавестись собственным ребенком, то мы усыновим какого-нибудь малыша. И если, черт возьми, вы — вы все — не примете его с распростертыми объятиями, то будьте готовы к тому, что вам придется дальше обходиться без нас. — Грэхем, сморщившись, потер мышцы шеи, которую вдруг свело судорогой. — Проклятье, — буркнул он. — Не могу больше! — Он повернулся к двери и нос к носу столкнулся с появившейся на пороге Амандой. Опешив на мгновение, Грэхем не дал ей и слова сказать. Схватив ее за руку, он чуть ли не волоком потащил ее к двери. — Пошли, малыш, — бросил он. — Пора уносить ноги.
* * *Но Аманда не двинулась с места. Ее взгляд перебегал с сердитого лица мужа на встревоженное Уилла, а с него — на застывшее, словно маска, лицо Дороти. Она появилась всего за несколько минут до этого, в самой середине их бурного объяснения. Но она успела услышать вполне достаточно, чтобы почувствовать, что любит Грэхема больше всего на свете. Безумно гордится им. И уважает его за мужество — ведь его преданность семье была ей хорошо известна.
— Мэнди, — прорычал он. — Мы уходим!
— Подожди, — прошептала она. Высвободив руку, Аманда с извиняющимся видом покосилась на Уилла и подошла к кровати свекрови.
— Я была в кафетерии внизу. Мне было известно, что Грэй собирается к вам, вот я и решила его удивить. Там, через дорогу, есть отличный итальянский ресторанчик. Я надеялась, что мы потом пообедаем там вдвоем. Он так волновался из-за вас, волновался из-за меня… хотя многих волнений можно было избежать…
— Ты не имела никакого права подслушивать под дверью! — возмутилась Дороти.
— Ну, я ведь, знаете ли, не услышала ничего нового. Мне хорошо известно, что Грэхем очень нежно относится к своей семье. И я не сомневаюсь, что он любит меня. И я всегда любила его и за это тоже. Заставлять его выбирать — это грех! Больше того — это жестоко.
— Ну, это не я поставила его перед таким выбором.
— И не я, — просто сказала Аманда. — Мне нравится, что у него такая большая и дружная семья. Я приняла это. И мне бы хотелось, чтобы и вы тоже приняли меня.
— А мы приняли! — опять влез Уилл.
Аманда, покосившись на него, грустно улыбнулась:
— Наверное, вы действительно хотели… и даже старались изо всех сил. Но не смогли, поскольку все вы без ума от Меган. — И, повернувшись опять к Дороти, продолжала: — Кстати, мне нравится Меган. Она прекрасная женщина. Мне было бы приятно, если бы потом, когда у нас с Грэхемом будут дети, она забегала бы к нам… Но во всем остальном Грэй прав. У нее своя жизнь, у него — своя. И ему нужна я. А если я не такая, как бы вы хотели, что ж… мне очень жаль.
— Ну, дело не только в Меган, — вспыхнула Дороти. — Не забывай о детях. Вернее, о том, что у тебя их нет. И Грэхем страшно переживает из-за этого.
— И я тоже, поверьте. Нам обоим пришлось тяжело. Вы даже представить себе не можете, через что нам пришлось пройти.
— По-моему, это послание свыше! — трубным голосом объявила Дороти.
— Боже, мама, что ты говоришь! — ужаснулся Уилл.
Но Аманда и ухом не повела. Ответ она придумала заранее.
