Робин Уэллс - Не родись красивой
Противный визг, с помощью которого Сара изобразила принцессу, едва не заставил Джейка рассмеяться вслух. Никки и не пыталась подавить хихиканье.
- Сейчас будет мое самое любимое место! - воскликнула она. - Мне нравится слушать про украшения.
Сара снова заговорила тонким голоском мэра Розеландии:
- У принцессы Розы когда-то были самые чудесные украшения в мире. Но она продала их, а деньги раздала бедным, чтобы все в Розеландии имели теплые дома, были сыты и одеты.
Принц шагнул вперед.
"Я думаю, что только одна из этих двух принцесс по-настоящему красива.
Именно ее я люблю и избираю своей невестой".
- Принцесса Роза решила, что он говорил о принцессе Фуфыре, - догадалась Никки.
Сара кивнула головой.
- Принцесса Роза печально отвернулась и хотела уйти. Но принц удержал ее за руку. "Принцесса Роза, вы станете моей женой?" - спросил он.
- Но вы не можете на ней жениться! Она слишком безобразна!" - в один голос воскликнули принцесса Фуфыра и мэр Фуфырландии.
Принц обнял принцессу Розу.
"Когда я смотрю на нее, то вижу ее доброе и любящее сердце, и оно делает ее самой прекрасной из всех принцесс на свете".
- Теперь о свадьбе. Не забудьте рассказать о свадьбе, - нетерпеливо подсказала Никки.
Сара улыбнулась.
- Принц был очень богат. И он купил каждому из жителей Розеландии сельскохозяйственные инструменты, чтобы им легче было обрабатывать поля. Он построил больницы для больных и сделал все, чтобы никто не терпел нужды.
Затем он пригласил самых искусных портных и попросил их сшить самое прекрасное, какое только возможно, свадебное платье. Он купил изумительной красоты хрустальные туфельки и сам надел их на ноги принцессы Розы. Потом он украсил ее драгоценностями с головы до ног и обвенчался с ней в большом соборе, и все подданные приветствовали их. И когда он поцеловал ее, то сердцем почувствовал, что целует самую красивую принцессу в мире. А потом они жили долго и счастливо.
Никки вздохнула, перевернулась на спину и заболтала в воздухе ножками в больших пушистых тапочках.
- О, как мне нравится эта сказка! Я хотела бы слушать ее каждый вечер всю мою жизнь!
Джейк с улыбкой вошел в комнату.
- Придется тогда тебе попросить мисс Сару записать ее. Или мне придется научиться разговаривать всеми этими голосами.
- Папочка! - воскликнула Никки, спрыгивая с кровати и повисая у отца на шее. Поверх ее кудрявой головки Джейк увидел, что Сара поднялась с кресла и, покраснев, отвернулась.
- Я не знала, что вы стояли за дверью.
- Я решил не мешать вам. - Он обнял дочку. - И Никки столько говорила об этой сказке, что мне захотелось самому ее послушать.
Краска еще гуще залила Сарино лицо.
- Никки, папе, наверное, тяжело, - проговорила она мягко. - И вспомни, ты обещала сразу же лечь спать.
- Хорошо, - вздохнула Никки.
Джейк опустил ее на кровать и снял с нее тапочки.
- Ты уже прочитала вечерние молитвы? - спросил он. Никки кивнула. Значит, ты готова для вечерних поцелуев. Сколько же раз тебя поцеловать?
Пятнадцать?
Глаза у Никки вспыхнули радостью, как от предвкушения увлекательной игры.
Она помотала головкой, ее светлые кудряшки разлетелись.
- Не угадал.
Джейк изобразил недоумение.
- Три? Семь? Шесть? Пять?
- Нет, попробуй еще Джейк развел руками.
- Ей-Богу, не знаю. Четыре?
Никки энергично закивала.
- По одному поцелую за каждую свечку на моем именинном пироге. - (Джейк нежно запечатлел по два поцелуя на каждой из розовых щечек дочери.) - Не забудь добавку!
- Ни за что. - И он дважды коснулся губами ее лобика, потом укрыл ее одеялом по самую шейку и взъерошил шелковистые кудряшки. Она была такой красивой, такой трогательно милой, что у него даже перехватило горло. В который раз Джейк почувствовал, как сильно он любит дочку. И он сделает все, чтобы ей никогда ничто не угрожало, чтобы никогда никто не причинил ей зла.
Он еще раз нагнулся и поцеловал ее в голову. - Вот и все. Ты в теплом гнездышке. Спокойной ночи, котенок.
- Подожди.
Джейк удивленно обернулся.
- Я хочу, чтобы мисс Сара тоже поцеловала меня четыре раза.
Сара склонилась к ней и ласково поцеловала Никки. Девочка обхватила ее за шею, Сара тоже обняла ее и прошептала ей что-то на ухо, от чего Никки весело захихикала. Джейк наблюдал за ними с противоречивыми чувствами. Укладывая спать Никки, он испытывал одновременно и смирение и гордость. Так непривычно было разделять этот вечерний ритуал с посторонним человеком. Он и Никки участвовали в нем вдвоем с самого ее рождения, даже когда жива была Кларисса. Мысль о Клариссе резанула его словно ножом. Решительно откинув мысли о ней, Джейк вышел в коридор. Через секунду следом вышла Сара и закрыла за собой дверь.
- Я думала, вы спите, а то обязательно позвала бы вас, чтобы вы ее уложили. - Сара улыбнулась, и у нее в глазах появилось мягкое выражение. Время перед сном для детей совершенно особенное, правда?
Джейк кивнул. Ему понравилось, как она выразила его мысли. Ему нравилось и то, как она выглядела сейчас в полутемном коридоре. Ее глаза за очками были такими добрыми и мечтательными. Нравился мягкий запах ее духов.
Кровь забурлила в его жилах, в голове возникла опасная аналогия: "Время перед сном и для взрослых может стать особенным".
Черт возьми! Он с досадой провел рукой по волосам. Хорошо бы иметь намордник для таких мыслей. Прокашлявшись, Джейк двинулся к лестнице.
- Кажется, после дневного сна я проголодался. Я, собственно говоря, решил спуститься вниз и посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от того цыпленка.
- Осталось, и очень много. Но вы уверены, что вам стоит спускаться? Я могу принести вам его сюда, наверх.
- По правде говоря, мне необходимо сменить декорацию. Стены спальни начинают действовать угнетающе.
Он медленно сошел вниз по лестнице и, добравшись до кухни, огляделся с удивлением. Последний раз, когда он был здесь, комнату заполняли полураспакованные коробки.
- Вы что же - разобрали вещи во всем доме?
Сара замерла, держась за ручку холодильника.
- Почти. Я надеюсь, вы не против?
- Против? По-моему, я должен удвоить вам жалованье.
Сара с улыбкой достала аккуратно прикрытое салфеткой блюдо с цыпленком.
Джейк оперся на стойку и распахнул дверцу шкафчика в поисках тарелки. Она подошла, чтобы помочь, и задела рукой его руку. Это было безобидное прикосновение, совершенно случайное, но они оба замерли с поднятыми вверх руками, глядя друг другу в глаза. Джейк достал тарелку и снова откашлялся.
- Ваша сказка, кажется, имела большой успех, - сказал он, - прислонившись к стойке, чтобы не утомлять поврежденную ногу. - Откуда вы ее взяли?
- Сама сочинила.
- Правда? Что же вас вдохновило?
- В школе нам задали написать работу о любимой героине из сказки. Но ни одна сказочная принцесса мне не нравилась, и я сочинила свою.
- Вам не нравились Золушка, Белоснежка, Спящая Красавица?
- Вот именно, - пожала плечами Сара. - Они все были красавицы. Я не могла представить себя ни одной из них.
- Почему?
Сара взглянула ему в глаза. Джейк, наверное, над ней смеется? Но он задал вопрос так непосредственно, без подвоха, словно и в самом деле не знает ответа. И выражение его глаз было таким же невинным.
Сара так растерялась, что сказала правду:
- В тринадцать лет я была самой длинной в классе, кроме того - худой как рельса, безо всяких признаков физического развития. Меня всю покрывали веснушки, и еще я носила смешные очки и пластины на зубах.
Джейк усмехнулся так, словно нашел этот образ забавным.
- В переходном возрасте я тоже чувствовал себя очень неуклюжим. Кем-то вроде Зеленого Великана...
- Тут дело не только в переходном возрасте. Моя внешность - это еще не самое худшее. Моей маме казалось, что, если приложить достаточно усилий, я сделаюсь грациозной и прелестной девочкой, какой она мечтала меня видеть.
Она часами завивала и укладывала мне волосы, заставляла ходить с книгой на голове, чтобы улучшить мою осанку, протирала мне кожу лимонным соком, чтобы вывести веснушки, и заставляла носить на улице шляпы, чтобы не высыпали новые. Поила меня гоголь-моголем три раза в день, чтобы я поправилась.
Водила меня в танцкласс, в школу грации... - Сара тяжело вздохнула. - Она перепробовала все, что только может прийти в голову.
Джейк сдвинул брови.
- Да... Видимо, все это было не слишком весело.
Сара натянуто улыбнулась.
- Я знаю, что мама желала мне добра, но она помогла бы гораздо больше, если бы научила меня принимать себя такой, какая я есть. Но чем усиленней она хлопотала, тем большей уродиной я себя чувствовала. Правда, отчасти именно эти переживания заставили меня выбрать профессию учительницы. Мне захотелось помогать детям открывать в себе уникальные способности и развивать чувство собственной значимости, которое не зависит от наружности или чьего-либо мнения.
