Норман Богнер - Комплекс Мадонны
— К Большому Невольничьему озеру.
— У вас там дело?
— Да, в Йеллоунайфе.
— А, золото. Мой муж был старателем.
— Чем он занимается сейчас?
— Он у Творца… в двухстах футах под землей.
— Извините.
— Ничего, — без особого сожаления произнесла она.
— И давно это случилось?
— Четыре месяца назад.
— И вы приехали сюда?
— Две недели назад. У меня родился ребенок… Теперь у меня две девочки.
— Они с вами?
— Нет, с моей мамой… у меня нет профессии, поэтому я учусь торговать собой. Пока не очень-то получается. По меньшей мере месяц еще учиться, но все-таки хоть какие-то деньги.
— Где вы остановились?
— Здесь есть пара домиков для женщин, мы живем там вместе.
— Вам не нравится то, чем вы сейчас занимаетесь, да?
— Я мало зарабатываю, когда у меня будет получаться лучше, я смогу зарабатывать больше.
— Вы бы не хотели вернуться домой?
— Конечно, а кто бы не хотел?
Он вздрогнул от ее ответа, подумав, что о его побеге стало известно всем.
— Сколько вы сможете заработать, если вам выдастся удачная ночь? — Экономика всегда увлекала Тедди, и финансовая механика проституции не явилась исключением.
— Тридцать долларов… в среднем, шестьдесят. Пятьдесят пять мы отдаем хозяину дома. Но работа бывает только по пятницам и субботам. Большую часть недели здесь тихо.
Тедди купил ей еще виски, и девушка снова кивнула. Он всунул ей в руку десять долларов, она, уставившись на купюру, глубоко вздохнула, не зная, что сказать.
— Я их не заработала. И прямо сейчас не могу. Ведь я могу только одно сделать для вас.
— Может быть, я не хочу, чтобы вы заработали их так. Мне доставляет удовольствие разговаривать с вами.
— Со мной? — Она недоверчиво покачала головой. — Разве образованный мужчина может получить со мной наслаждение иначе, чем засунув свою штуку?
Тедди ответил ей вопросом на вопрос:
— Если бы у вас были деньги, что бы вы с ними сделали?
— Открыла бы собственный магазин в нашем городе… женский… мне нравится одежда, а в нашем городе не хватает такого магазина.
— Сколько он может стоить?
— Целое состояние. Возможно, даже тысячу долларов! Больше, чем у меня будет когда-либо.
В голове Тедди начал зреть смутный неясный план, связанный с девушкой; он задумался, насколько можно довериться ей? Если она узнает, что должна будет скрывать человека, разыскиваемого полицией, за что ей может грозить тюремный срок, то, вероятно, запаникует. Тедди до сих пор не мог примириться с тем, что он стал беглецом. Привыкший к власти, он по-прежнему принимал решения.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Дебора. Но все зовут меня Деб.
Одетая в костюм, а не в дешевое платье с глубоким вырезом, расшитое бусами, девушка вполне могла бы сойти за пристойную замужнюю женщину. У нее на пальце было надето тонкое обручальное кольцо, так что Тедди не придется просить носить его.
— Ты не поедешь со мной в Йеллоунайф, а потом вернешься поездом домой?
Ее глаза, темно-коричневые, почти черные, сверкнули недоверием. То, что началось как обыкновенная болтовня у стойки, бесцельное и пустое времяпрепровождение, теперь приняло неожиданное направление, которое в виду серьезного и решительного вида мужчины, а также хрустящих десяти долларов, спрятанных в вырезе декольте в глубине бюстгальтера, так, чтобы можно было ощущать их, могло изменить все течение ее жизни.
— Если ты съездишь со мной, ты сможешь потом получить свой магазин.
— Вы говорите серьезно? Если это шутка, то очень жестокая.
— Я дам половину — пятьсот долларов — завтра утром, а остальное — когда мы доберемся туда.
— Но почему вы или кто-то другой станет давать мне такие деньги?
— Одно из правил — ты не будешь задавать вопросы.
Девушка попыталась разглядеть хоть намек на улыбку на его лице, в его глазах, которая сняла бы напряжение, охватившее ее. Дебора не могла быть настолько счастливой; она отказывалась в это поверить. Но лицо Тедди было открыто, он не отводил глаз.
— Грешно обманывать бедную девушку вроде меня… Многие мужчины обещают разные вещи, когда пьяны или хотят заставить тебя провести с ними время.
— Я похож на пьяного?
— Нет, и именно это пугает меня.
— Я пугаю тебя?
— Я не это хотела сказать… О таких вещах мечтаешь ночью, когда не спишь, но они никогда не происходят в жизни. В настоящей жизни, — она покачала головой, — никогда. Особенно с такими людьми, как я. Меня всегда преследовали одни неудачи… Они не краденые, эти деньги, а?
— Нет, они мои.
— Ой, вы говорите так, точно это действительно правда.
— Ты поедешь?
У нее не было возможности ответить, так как появившаяся между ними мужская рука словно клещами стиснула кисть Деборы и развернула девушку. На Тедди уставились налитые кровью глаза Мак-Джи.
— Кажется, это действительно первосортная вещица, — сказал он. — Я как раз выиграл тридцать долларов в «очко». Сколько ты берешь, милочка?
— Десять долларов.
— Что ж, мне хватит на три раза. — Он провел тыльной стороной руки по ложбинке между грудями девушки. — Мягко и приятно. — Он обернулся к Тедди. — Есть за что подержаться, когда тонешь в грязи.
Он загоготал, брызнув слюной.
— Не думаю, что она сможет пойти с вами, — сказал Тедди.
— Почему? Она же продается, разве не так?
— Она со мной, — мимоходом бросил Тедди. Глаза мужчин скрестились в яростном поединке, и Мак-Джи отступил.
— Я оплатил ее ночь, — добавил Тедди.
— Ну да, разумеется, Джордж… я не знал… — Картина большой толпы нанятых Тедди рабочих, заполнившей его магазин, мелькнула перед глазами Мак-Джи. Он отдернул назад руку, и на запястье девушки осталось клеймо от его пальцев. — Возьму себе другую. Когда гаснет свет, они все становятся одинаковыми. — Он взглянул на часы. — Поедем назад где-то через час. Тебя это устраивает?
— Отлично. Встретимся прямо здесь.
Они смотрели на то, как Мак-Джи заговорил с блондинкой лет тридцати, сидевшей за столом в углу. Та кивнула и поднялась с места, и Мак-Джи, неуклюже шатаясь, последовал за ней на улицу. Девушка судорожно вздохнула и одним глотком допила остаток виски.
— Он положил руку на нож… вы не заметили? — спросила она.
— Нет. Я не смотрел на него.
— Почему он отступил?
— Он хочет получать посредством меня прибыль. Это важнее, чем получить тебя. Я живу в седьмом номере «Санта-Мария». Это на втором этаже. Зайди ко мне завтра в шесть утра.
— Я могу поехать с вами сейчас… двенадцать уже есть, и девушкам разрешено уходить.
— Хорошо, — согласился Тедди, решив, что безопаснее взять ее с собой, чем рассчитывать на то, что они встретятся завтра утром. Дорог он не знал, она могла передумать или же все рассказать подругам, которые отговорят ее. Будет лучше, если он снимет для нее номер и спокойно ляжет спать с сознанием того, что она рядом.
— Подождите меня здесь.
— Мы не можем пойти вместе?
— Разумеется, если вы этого хотите.
Они вдвоем, уходящие вместе с чемоданом, вызвали бы пересуды. Кто-нибудь наверняка заметил бы их. Но если он сейчас просто выйдет вместе с ней из бара, все решат, что он лишь очередной клиент.
У девушки было лишь тонкое шерстяное пальто, которое она накинула на плечи. Они вышли через боковую дверь, которая вела прямо к домикам, замеченным Тедди раньше. Он шел вслед за девушкой по тропинке, ведущей за домики. Через окна в залитых светом комнатах были видны полуголые бронзовые тела эскимосок и индианок, завлекающих пьяных, орущих мужчин с молочно-белыми телами. Проходя мимо одного окна, Тедди узнал отрывистый жесткий смешок Мак-Джи и остановился, чтобы заглянуть внутрь, но тут же отвернулся, увидев налитое кровью лицо, напрягшееся в ожидании. Он остался ждать у домика, принадлежащего девушкам. Через приоткрытую дверь до него доносился затхлый запах сна, немытых тел и дешевых духов. Девушка запихивала свои вещи — все свое добро — в большую соломенную сумку. Внутри домика было очень тесно: шесть двухъярусных кроватей и стонущая пьяная женщина наверху одной из них. Ни одна из постелей не была заправлена бельем — только тяжелые грубые шерстяные покрывала и несколько маленьких подушек, из которых гноем вылезала желтая набивка.
— У меня здесь нет машины, — сказал Тедди, вспоминая, что приехал вместе с Мак-Джи.
— Здесь недалеко. Если не возражаете, мы пойдем пешком.
Тедди схватил ее цыганский узел, но девушка крепко держала его; Тедди прикоснулся к ее руке.
— Я справлюсь, — сказала Дебора. — Не надо.
Увидев, что его рука продолжала сжимать ручку сумки, девушка сдалась и произнесла голосом ребенка, сделавшего открытие:
