Йоханнес Линнанкоски - Песнь об огненно-красном цветке
— Слава богу, — вздохнули дозорные, которым померещился было крик о помощи, и подняли багры над головами в знак того, что где-то образовался затор.
Крик «Закрыть шлюз!» покатился от дозорных к дозорным вверх по течению — до самого шлюза.
— Закрыть шлюз! — повторили те, что были наверху, и бросились к тросу. Отвязав его от столба, они подтянули конец шлюза к берегу.
— Готово! — послышался чей-то голос. — Теперь можно отдыхать до утра. Коли затор крепкий, не найдется ночью охотников его разбирать. Пойдем поглядим! — И сплавщики отправились вниз по тропинке, вьющейся вдоль реки. По пути к ним присоединялись другие, едва только последние бревна успевали проплыть мимо них.
— Где затор-то? — слышались голоса.
— Где-то в нижнем течении. Не у водоворота ли?
— Если там, то уж, верно, сам черт постарался, — там и днем-то непросто распутать.
Затор и в самом деле был у водоворота. На берегу черными точками копошились сплавщики.
— Крепко засел, точно гвоздь в стенке, — поясняли те, что пытались растащить затор с левого конца и теперь потные ни с чем возвращались на берег.
Камень, возле которого образовался затор, выступал над водой почти на полметра. Он торчал в нижней части порога, там, где вода вступает в широкое, спокойное течение. Обычно камень не мешал сплаву, потому что стоял близко к правому берегу, а бревна проходили слева. Но на этот раз за камень зацепился какой-то длинный ствол. Он преградил путь другим, и по обе стороны камня, подобно рыбьему хвосту, образовались заторы. Их можно было разобрать, стоя на камне, но добежать потом до берега по вырвавшимся на волю бревнам казалось немыслимым. Обычно к камню подплывали снизу на лодке и, разобрав затор, спешили вернуться на берег прежде, чем ринувшаяся вниз лавина разнесет лодку в щепы.
— Черт меня побери, если я будущим летом не разобью этот камень вдребезги, — послышался голос старшого. — Теперь до самого рассвета только и остается, что кофе пить.
— А не пойти ли мне взглянуть — может, можно помочь беде? — раздался в толпе молодой бодрый голос.
— Поглядеть, конечно, можно, — отвечал старшой, — только ничего из этого не выйдет.
Молодой сплавщик легко вскочил на ближайший ствол и побежал к камню, прыгая с бревна на бревно, подняв багор и склонившись влево. Достигнув камня, он наклонился, занятый чем-то невидимым с берега.
— Э-эй! — послышался потом его голос. — Тут все держится на одном бревне, несколько ударов топором — и готово дело.
— То-то! — отвечали ему с берега. — Кому охота ночью по нему колошматить?
— А цепью его нельзя оттянуть? — спросил старшой.
— Нет, цепь не поможет! — Юноша вернулся на берег.
— Топором можно пожертвовать? — спросил он у старшого.
— Да хоть десятью топорами — и то дешевле обойдется, чем продержать пятьдесят человек всю ночь без работы.
— Ну так я распутаю этот узел! Где топор?
— Со смертью не шутят! — крикнули из толпы. — Не пускайте его, начальник.
— А как ты обратно выберешься? — спросил старшой.
— Пробегу по груде наискосок, вверх по теченью, а потом спущусь на бревне.
— Опасная затея! — закричали сплавщики.
— Запретить я тебе не могу, но и приказывать не стану, — значительно сказал старшой. — Никого другого я на такое дело не пустил бы, а про Олави знаю: если он за что взялся, значит сделает. Ты уверен в себе?
— Уверен! Давайте топор!
С топором в одной руке и с багром в другой, Олави стал пробираться к камню. В сумерках летней ночи он двигался подобно тени, то поднимаясь, то опускаясь, смотря по тому, как лежали сгрудившиеся бревна.
— Ну и сорвиголова, — сказали одни.
— Сумасшедший! — раздраженно буркнули другие.
Тень добралась до камня, опустила багор, обернулась на мгновение и приготовилась. В сумерках блеснуло лезвие топора, послышался звук удара. За ним второй, третий, потом наступила тишина.
Сплавщики стояли на берегу, подавшись к воде, напрягая зрение.
Тень у камня подняла багор, легко зацепила им какое-то бревно и взметнула топором. Лезвие сверкнуло и опустилось — послышался мягкий удар, за ним — слабый треск.
Сплавщики еще больше подались вперед, затаили дыхание.
Тень оглянулась, прикидывая расстояние, правая рука снова подняла и опустила топор. До берега донесся раскатистый, как взрыв ракеты, треск. Бревна затрещали, заскрежетали, и освобожденный порог взревел, как разъяренный бык.
Стволы двинулись, тень метнулась наискось вверх, добежала до середины течения, вскинула багор, молниеносно повернулась и вот уже с бешеной скоростью мчалась на бревнах вниз по течению.
Вдруг тень пошатнулась и исчезла. Сплавщики на обоих берегах ахнули.
— Ведь говорил же я! — крикнул кто-то.
— Господи, зачем я его пустил? — простонал старшой.
Поток ревел, бревна скрежетали, то уходя под воду, то снова поднимаясь. По берегу метались черные тени.
— Вниз, ребята! Скорее вниз! — послышался голос старшого.
— Надо перехватить, если его к берегу понесет! Скорей спускайте лодку!
Черные тени помчались вниз.
— Он поднялся! — донеслось вдруг с другого берега. Все мгновенно остановились.
Юноша и в самом деле был на ногах и прыгал по бешено мчавшимся бревнам. Бревна неслись кружась, подымаясь и опускаясь, но юноша уже летел вниз, подняв багор, чуть склонившись влево, в уверенной позе сплавщика.
— Что за парень?!
— У него и на ногах-то, наверно, глаза! Сплавщики толпились вокруг героя, только что выбравшегося на берег.
— Как же ты выскочил?!
— Упал я просто потому, что на коре поскользнулся, а выскочил раньше, чем бревна успели рассыпаться. Зато остаток пути меня за все вознаградил — так здорово я прокатился, — улыбаясь рассказывал юноша.
— Ты поступил как мужчина, — похвалил старшой. — Только второго такого путешествия я тебе не желаю. Теперь ступай спать и спи хоть до завтрашнего вечера.
— Спасибо! — улыбнулся юноша, взглянул на часы и отбросил багор.
* * *В маленькой пристроенной к бане каморке с белыми занавесками на окнах лежала девушка. Время перевалило за полночь, но девушке не спалось. События минувшего дня были так чудесны, что стоило закрыть глаза, как они снова проходили перед ней. Видение повторялось вновь и вновь и наконец стало похоже на сказку. Сама девушка превратилась в некое третье лицо, со стороны наблюдающее за происходящим.
* * *Она стояла над большим ушатом в сенях — эта девушка из сказки — и цедила парное молоко. «Ну и раздоились же коровушки», — думала девушка и улыбалась.
Вдруг дверь избы за ее спиной распахивается и группа сплавщиков пробегает через сени, торопясь на ночную работу. Мимоходом парни шутят с девушкой, и она отвечает им, не оборачиваясь.
Но тот, который появляется в сенях последним, с изумлением глядит на девушку и не уходит вслед за другими. Это высокий, стройный юноша в расстегнутой куртке, в шапке набекрень, с загорелым, чуть лукавым лицом.
А девушка думает, что сплавщики ушли и она осталась одна. (Такое заблуждение девушки смешит ту, третью, которая наблюдает теперь за происходящим, лежа в постели. «Что-то из этого выйдет?» — гадает она.)
Юноша между тем улыбается и на цыпочках крадется к девушке. (Наблюдающая смеется еще больше и хочет предостеречь ее.)
Вот юноша поднимает руки и осторожно закрывает девушке глаза.
— Ой! — вскрикивает она. — Кто это? — И, обернувшись, видит перед собой юношу.
— Добрый вечер! — говорит юноша и с улыбкой приподнимает шапку.
(Наблюдающая видит, как краснеет смущенная девушка и не может вымолвить ни слова.)
— Я, кажется, сглупил, — говорит юноша. — Но я не хотел тебя обидеть.
— Ничего, просто я испугалась.
— Ты не сердишься? — спрашивает юноша.
— Ну зачем же? Ведь это шутка.
— Конечно, шутка, — кивает юноша. — Едва я увидел тебя, как мне показалось, что мы уже давно знакомы, но имя твое я не мог припомнить — вот и остановился узнать.
(«Как хорошо он улыбается», — думает наблюдающая.)
— Меня здесь зовут Смуглянкой, — говорит девушка, — но…
— Нет, нет, — прерывает ее юноша. — Ты и в самом деле Смуглянка, и я не хочу знать другого имени.
(«Хорошее, видать, имя, — думает наблюдающая, — раз оно так понравилось этому незнакомцу».)
— А вы… — спрашивает девушка.
— Вы? — смеется юноша, и смех его звонко разносится по дому. — Разве ты не догадалась, почувствовав на своих глазах мои руки, что за спиной у тебя стоит «ты», а не «вы»? — Юноша говорит это так весело, что заражает своим весельем и девушку, и наблюдающую. Они все смеются.
— Я — Олави. Олави — и «ты».
