Робин Мадерик - Искушение
Вера опять закрыла глаза и погрузилась в темноту. Ее сознание уплывало куда-то. Кисти рук беспомощно свисали из петель над кроватью, потом выскользнули из них и упали на подушку, запястья были растерты до крови... Новый приступ боли возобновился через полторы минуты после предыдущего, вывел Веру из бесчувственного состояния и возвратил к реальности. Роды продолжались уже восемнадцать часов.
***
- Двадцать семь часов, - сказал кто-то у Веры над головой.
Она не могла понять, кто это. Все голоса звучали одинаково глухо и невнятно. Смысл сказанного уплывал от нее. Боль приходила снова и снова. Когда кончался очередной приступ, Вера надеялась, что он был последним. Но проходила минута, и страдания женщины возобновлялись с новой силой.
Вера решила, что причиной всему ее страхи.
Она боялась умереть до того, как родится ребенок. Еще больше она боялась смерти ребенка. Ведь он мог погибнуть, даже не успев увидеть мир, не успев почувствовать нежных материнских объятий. Неужели Вере не суждено качать малыша и смотреть на его нежное личико?
Она стонала, голова ее откинулась набок, огромные зеленые глаза были широко раскрыты и блестели. Результатом ее многочасовых усилий и страданий были лишь потоки крови, хлынувшие на простыни и на пол. Что же случилось? Почему ребенок никак не мог появиться на свет? Что было не в порядке с ним? А, может быть, это она была слишком слаба? Но что бы там ни было, даже доктор, принявший не одни роды, ничем не мог помочь Вере.
Наступила короткая передышка. Вера тихонько закрыла глаза. Дыхание стало ровным и спокойным. Голоса с трудом проникали в ее сознание. Ей слышался шум птичьих крыльев над Старой церковью, голос отца.
- Папа, я люблю тебя...
Внезапно темнота рассеялась, и снова ей в глаза бил яркий солнечный свет. Вера увидела доктора, склонившегося над ней.
- Миссис Эшли, - сказал доктор, - миссис Эшли, послушайте меня.
Вера нахмурилась. Она чувствовала чью-то руку на своем плече. Рука была маленькая и нежная.
- Элизабет, - прошептала Вера.
- Что она сказала?
- Она позвала меня.
- В самом деле? Миссис Эшли, я должен поговорить с Вами о ребенке.
Вера безмолвно смотрела на него.
- Если мы не освободим Вас от него, Вы умрете. Я сделал все, что в человеческих силах. Строение Вашего тела таково, что Вам нельзя рожать. Ребенок не может выйти наружу. Щипцы тоже не помогут.
Элизабет начала горячо молиться, и Вера почувствовала, как ее рука сильно надавила ей на плечо.
- Я знаю, что роды у Вас преждевременные. До срока еще целый месяц, продолжал доктор, - но ребенок очень крупный. Может быть, Вы не правильно рассчитали? Где мистер Эшли, я хочу поговорить с ним. Ведь Вы его жена, а это - его ребенок.
- Ушел, - ответила она, с трудом разжимая пересохшие губы.
- Где он? У нас не так много времени. Надо срочно найти его.
- Он уехал, сударь, - услышала Вера голос Бетси, которая пришла ей на помощь.
Вера хотела поднять голову и взглянуть в милое лицо девушки, но голова, казалось, вросла в подушку. У Веры не было сил подняться.
- Хорошо, - ответил доктор после минутного раздумья, - я все понял. У нас нет выбора, и я должен взять всю ответственность на себя.
- Нет, - ответила Вера, но голос ее был так слаб, что даже Элизабет, которая стояла в двух шагах, с трудом расслышала ее.
А доктор и вовсе не обратил внимания на ее слова. Доктор достал свой чемоданчик с инструментами и разложил их на комоде, который акушерка накрыла чистым полотенцем. Эти блестящие металлические предметы казались Вере орудиями пыток.
Вера похолодела от ужаса, глядя на эти приготовления. Кроме набора родовспомогательных щипцов, там были приспособления для удаления ребенка, умершего в утробе матери, и для уничтожения - Господи, какое страшное слово! ребенка, если он угрожает жизни роженицы. Отчаяние овладело молодой женщиной, слезы покатились по щекам.
"Деточка моя, Господи, деточка моя", - подумала Вера и силы вернулись к ней. Она уцепилась пальцами за петли, висевшие над изголовьем, с напряжением приподнялась. Звук ее голоса, так долго рвавшийся наружу и не находивший выхода, огласил наконец комнату. Это была страстная мольба о милосердии, мольба без слов...
Глава 29
Город погрузился в ледяное безмолвие. Серое небо нависло над крышами домов, угрожая новым снегопадом.
Ветер стих, и каждый звук странным эхом разносился по сторонам. Улицы были занесены снегом, покрывшимся обледенелой коркой.
Лейтенант Флетчер стоял на замерзшей мостовой и разглядывал кирпичный фасад Бостонской тюрьмы. Его дыхание буквально замерло в воздухе, обжигая лицо.
"В прошлом году в это же время я ходил в мундире, даже без плаща, так было тепло, - подумал лейтенант, - а теперь стоят сугробы выше человеческого роста". Прошлой зимой он в первый раз провожал Веру после вечера у Эзры.
Она была в легком шелковом платье и плаще. Он помнил и покрой, и цвет этого платья. Он помнил прическу миссис Эшли в тот вечер. Он вспоминал этот вечер с болью в сердце, потому что тогда он навсегда потерял ощущение простоты и определенности своей военной жизни. С тех пор как он первый раз поцеловал Веру, и она ответила на его поцелуй, их жизни нерасторжимо переплелись в радость любви и трагедию.
Флетчер нахмурился и подошел к воротам тюрьмы.
- Кто идет? - крикнул часовой, стоящий у входа с мушкетом за плечами.
- Лейтенант Флетчер Айронс. Первая бригада легкой пехоты лорда Перси.
- По какому делу, господин лейтенант?
Флетчер старался скрыть свое беспокойство и произнес безразличным тоном:
- Я пришел встретиться с осужденным на смертную казнь. Мне надо повидать его перед тем, как он будет повешен. Вы поняли, сержант?
- Так это не государственное дело?
- Нет, - сказал Флетчер. Он подождал немного и, видя, что часовой колеблется, добавил:
- Очень холодно, сержант.
- Конечно, господин лейтенант.
Солдат достал связку ключей, висевших у него на поясе, и отпер калитку. Флетчер прошел внутрь.
- Я проведу Вас, господин лейтенант, там дальше есть фонарь. Как зовут заключенного?
- Жак Сабо, - ответил Флетчер.
***
Элизабет стояла на пустынной морозной улице и плакала. Слезы замерзали у нее на ресницах. Она закрыла лицо руками.
"Я не могу вернуться домой, - думала она. - Я не могу! Ребенок может умереть. Миссис Эшли может умереть. Господи, что же мне делать?"
Доктор сказал, что у нее совсем мало времени. А она уже целый час бегала по городу в поисках лейтенанта Айронса. Когда Бетси услышала крик миссис Эшли, она поняла, что не может больше выносить ее мучений. Ее хозяйка противилась тому, что должно было произойти. Она протестовала против уничтожения ребенка, и Элизабет должна была ей помочь.
Она решила найти лейтенанта Айронса и привести его. Недавно Бетси слышала, что англичане вернулись в город и по-прежнему живут в гостинице. Она поспешила туда, но лейтенанта там не было, и никто не мог ей сказать, куда он ушел.
"Господи, - молилась Элизабет, - сделай так, чтобы миссис Эшли и ребенок остались живы. Сделай, о Господи!"
Лейтенанта надо было разыскать во что бы то ни стало. Он имел право увидеть женщину, которую любил и узнать о судьбе своего ребенка.
Элизабет поплотнее укуталась в плащ. Ей надо возвращаться домой. Зачем бегать по городу, если никто не знает где лейтенант. Надо спешить домой.
Бетси подумала, что с ее стороны было неразумным уйти из дома, когда миссис Эшли была так нужна ее помощь. Это был детский и трусливый поступок. Конечно, она хотела разыскать лейтенанта, но еще больше она боялась оставаться дома.
Теперь, если это ужасное дело было сделано, миссис Эшли нужен ее уход. А если чудо произошло, и ребенок появился на свет, ей тем более надо быть дома. Бетси смахнула слезы и посмотрела на свинцовое небо над головой.
"Слишком холодно для снегопада, - подумала она, - я должна идти домой. Миссис Эшли может подумать, что я бросила ее".
- Простите, сударыня...
Элизабет обернулась и увидела молодого офицера в красном мундире, запыхавшегося и румяного.
- Это Вы разыскиваете лейтенанта Айронса?
- Да, я.
Офицер смотрел на Элизабет с улыбкой, которая, наверное, уже разбила не одно девичье сердце, но оставила совершенно безразличной Элизабет.
- Как я рад, что нагнал Вас. Мне сказали, что лейтенант Вам срочно нужен. Я знаю, где он. Он в тюрьме.
- Так он арестован? - испуганно спросила Элизабет.
- Да нет, тут совсем другое дело. Ему надо было навестить одного заключенного.
- Зачем?
- Не знаю...
Элизабет замерла в раздумье. Если она побежит так быстро, как только хватит сил, она доберется до тюрьмы за пятнадцать минут, потом еще двадцать минут, чтобы добраться до дома. Очень, очень долго, но она должна сделать это. Элизабет схватила руку офицера и крепко пожала ее.
- Спасибо, - сказала она, - большое спасибо. Девушка повернулась и побежала в сторону тюрьмы, оставив удивленного офицера посреди улицы. Дорожки, по которым можно было идти, покрылись льдом, и ноги на них скользили. Отойти в сторону тоже нельзя - везде высокие сугробы. Все-таки Бетси решилась бежать напрямик. Она подобрала юбку и шагнула на ледяную корку, покрывавшую сугроб. Несколько раз она падала, вставала, бежала дальше и наконец оказалась перед зданием тюрьмы.
