Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
— Гнусный лицемер, ты подцепил самую большую сплетницу во всем новом Орлеане! — свистящим шепотом произнес Адриан.
— О, барин!
Федор покраснел до самых ушей. К счастью, сейчас молодого хозяина занимали отнюдь не любовные похождения его верного слуги.
Всадники прибыли к губернаторскому дворцу, когда губернатор уже выбрался из повозки. Вокруг толпились дворяне, прибывшие, чтобы узнать новости и получить надлежащие распоряжения. На самой макушке лысого губернаторского черепа Адриан заметил огромную пламенеющую шишку. Черт побери, Флорис ударил от души. Однако дальнейшие размышления Адриан решил оставить при себе. Подняв голову, он увидел маркизу де Водрей. В чепце и ночной рубашке она выглянула из окна второго этажа.
— Господи, а я уж испугалась, что вы мертвы! Что тут происходит?
По ее тону никак нельзя было понять, радуется она или скорбит, обнаружив, что небо пожелало вернуть ей супруга. Уже ступив на порог дома, губернатор обреченно махнул рукой.
— Успокойтесь, Артемиза, идите спать! Господа, я объявляю чрезвычайное положение! Пятьдесят рабов на плантации Бель-Иля подняли мятеж. И вот, пока я всеми доступными мне способами пытался прояснить двойственное положение вдовы герцога де Бель-Иля, негодяи напали на меня сзади…
Возмущенный хор голосов стал ответом губернатору. Несколько человек, чей ум отличался особой живостью, подметили, что де Водрей не сказал: герцогини де Бель-Иль. Значит, губернатор обнаружил доказательства ее вины?
— Но, ваше превосходительство, что же стало со всеми дамами? — робко спросил Попюлюс де Проте.
— Господа, у меня имеются все основания полагать, что мятежники их похитили так же, как и мадемуазель де Бель-Иль и моего отважного офицера, господина Праделя…
Вбежал запыхавшийся солдат. Он протянул губернатору пакет. Из всех углов просторного вестибюля слышались ругательства:
— Дьявол меня раздери, опять эти черномазые скоты чем-то недовольны!
— Это не люди, это животные, черт бы их побрал!
— Клянусь Господом, мы должны спасти женщин!
— Черт возьми, в погоню!
Посреди всеобщей суматохи Адриан с удовлетворением отметил, что губернатор не упомянул Флориса. Словно отвечая молодому человеку, господин де Водрей начал вызывать:
— Граф Кастильон дю Роше!
Жеодар выступил вперед.
— Здесь, ваше превосходительство.
— Превосходно, господин де Гастаньяк…
— К услугам вашего превосходительства.
— Господин Легалик.
— Легалик готов служить вашему превосходительству! — выкрикнул моряк, выбираясь из толпы.
— Граф де Вильнев-Карамей! Вы здесь, граф! Вас четверых я попрошу пройти ко мне в кабинет и подождать меня там! — приказал маркиз.
Подобный оборот дела совершенно не устраивал Адриана: он не любил, когда нарушали его планы, к тому же он совершенно не представлял, как ему следует обходиться с «тремя женихами». Внезапно став глухим, Адриан, прячась за спинами собравшихся, бесшумно заскользил к выходу. Попюлюс де Проте и д’Артагет заметили его маневр, но промолчали.
— Где же граф де Вильнев-Карамей? Куда он подевался? — недовольно повторил губернатор.
— Он был здесь, ваше превосходительство!
Многие принялись усиленно озираться. Адриана едва не «засекли», но тут в вестибюль ворвался солдат в мундире французской гвардии. Дворяне с шумом расступились. Гвардеец держал в руке окровавленный кинжал и лист бумаги, также со следами крови.
— Что случилось, Ла Флам? — спросил губернатор.
— Ваше превосходительство, только что в восьми лье отсюда, за хлопковыми плантациями Бель-Иля, найдено тело одного из слуг. Он был привязан обнаженным к дереву, и из груди его торчал вот этот кинжал. А это послание было надето на рукоятку кинжала!
Губернатор схватил бумагу и принялся читать.
— Пресвятая Дева, ну и скоты!
— Негодяи! Чего мы ждем?
— Помоги мне, пресвятая Богоматерь, я их не пощажу!
Дворяне пришли в возбуждение. Со всех сторон доносились угрозы и оскорбительные выкрики в адрес мятежников, шпаги покидали ножны. Губернатор поднял руку, призывая к тишине. Он был страшно бледен.
— Господа, сейчас я прочту вам послание, найденное на теле несчастного слуги. Оно адресовано мне.
«Господин губернатор, это всего лишь предупреждение! Я решила возглавить мятежников! Всех, кто осмелится стать у нас на пути, ждет та же участь!»
Подписано: принцесса Аврора де Дубино.
В прихожей воцарилось зловещее молчание. Поселенцы, мелкопоместные дворяне, младшие отпрыски знатных семейств, богатые сеньоры — никто не верил своим ушам. Де Водрей передал им окровавленное письмо, дабы каждый мог убедиться в его подлинности.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, Адриан выскочил на улицу. Товарищи ожидали его перед дворцом. Адриан вскочил в седло. Он был так бледен, что ни Федор, ни Ли Кан не осмелились его расспрашивать.
«Мы должны настичь их раньше, чем за ними будет отправлена погоня!» — в ужасе думал Адриан. Он знал, что меньше чем через час отряды всадников, подгоняемые жаждой мести, помчатся по всем дорогам в поисках мятежников. У Адриана перед ними имелось лишь одно преимущество: он знал, в каком направлении скрылись беглецы. Стоило Адриану задуматься о том, что произошло, как он почувствовал, что сходит с ума. Неужели Батистина могла хладнокровно убить человека? И к чему такое кровожадное послание? Это на нее не похоже. Какова участь Флориса? Был ли он пленником или сообщником? Ясно одно: он не мог стать соучастником подобного преступления.
Адриан мчался, ощущая, как жуткий, леденящий душу ужас постепенно обволакивал его с головы до ног: ему казалось, что какое-то неведомое чудовище решило погубить Батистину.
— Скорей… скорей, друзья мой, поспешим!
— Лошади не могут быстрей, барин! — возразил Федор.
Пришлось остановиться в укромном месте на берегу Миссисипи и напоить коней. Спешившись, всадники ступили на черный песчаный берег. При их приближении во все стороны разбежались водяные крысы. Маленькие зеленые цапли, напротив, не удостоили их своим вниманием и как ни в чем не бывало продолжали ловить рыбу. Большие белые ибисы нежно щекотали длинные шеи своих самочек.
При виде ослепительной красоты природы сердце Адриана сжалось. Внезапно он понял, что им небезразлична судьба этой страны, и это чувство не позволит им повернуть вспять.
— Барин, если что-то случилось, тебе лучше поделиться с нами!
В голосе казака открыто звучал упрек.
— Простите меня, друзья… — извинился Адриан. Он коротко посвятил товарищей в подробности драмы, о которой узнал в доме губернатора…
Федор прищурил свой единственный глаз.
— Клянусь святым Константином, барин, я никогда не поверю, что того слугу убила наша барынька!
Ли Кан сокрушенно покачивал своей косой.
— Острый Клинок прав, Голубая Стрекоза, словно богиня Зу, иногда может помечтать о красном корабле, но стоит дикому быку ударить ее своим золотым рогом, как ее священная гора снова источает сладость!
— Да, но пока, друзья мои, она по-прежнему убегает от нас, — вздохнул Адриан.
— О Господи, малышка моя, Батистина, мальчик мой Флорис, как я боюсь за вас!
Беспокойство достойного Грегуара выразилось в полном забвении дорогого его сердцу «этикета».
— Моя казаться, что все такая беспорядка!
Цицерон что-то быстро шептал на ухо Жоржу-Альберу. Последний явно был согласен с негром. После бессонной ночи обезьянка чувствовала себя утомленной и теперь с удовольствием растянулась на зеленом пригорке.
«Уф! Пожалуй, надо бы поспать, я устал и совершенно разбит!» — думал зверек.
Но стоило ему уснуть, как Адриан, забыв об усталости, словно истый спартанец, прервал его сиесту.
«О, дьявол! Ну и поганцы!» — вздыхал Жорж-Альбер, занимая свое место в седельной сумке. Его шубка кишела муравьями, ибо он ухитрился заснуть на муравейнике! В сущности, Адриан спас Жоржа-Альбера от бесславной кончины, совершенно недостойной столь многоумной обезьяны.
Всадники скакали целый день. Они проехали через немецкие поселения Хоффен и Мариенталь. Толстая баварка приготовила им омлет с салом из четырех десятков яиц. Адриан ловко выспрашивал местных крестьян. Через мирных индейцев до них уже дошли слухи о бунте, но никто в поселениях не видел ни повозок, ни карет мятежников. Они наверняка постарались обогнуть озеро Понтчартрейн и форт Морпа и прямым ходом направились в поселок Батон Руж.
— А как ты считаешь, Федор? — спросил Адриан, всю дорогу старавшийся загладить свою неловкость по отношению к казаку.
— Гром и молния, вполне возможно, барин. Надо же им где-то запастись провизией!
— Цицерон, в каком месте им было бы проще переправиться через Миссисипи?
