Марджори Иток - Рассвет на закате
— Ну что же, мы еще поборемся, — сказала она, обращаясь к паре мраморных гудоновских[27] бюстов на изящных подставках черного дерева, и пошла в ванную.
Там Мэри Энн тоже побывала, благослови ее Господь, положив свежие махровые полотенца и новый брикетик мыла. Элинор воспользовалась им, чтобы удалить крем с лица, избегая смотреть в зеркало. Ее самоуважение уже и так было принижено. Затем она опустилась на колени под душем, подождала, пока шум в ее голове прекратится, и намылила шампунем свои грязные свалявшиеся волосы.
Встряхнув головой, чтобы просушить их, она с удивлением обнаружила, что чувствует себя намного лучше, — вот как влияет на женщин небольшая попытка стать красивее. И еще она обнаружила, что улыбается при мысли о том, как ее восприняла Джилл Бонфорд: Элинор Райт — липкая, оборванная, неряшливая старая баба.
«Хорошо. Завтра, клянусь всем святым, Джилл Бонфорд получит небольшой сюрприз».
Конечно, красота Элинор Райт не сбивала с ног, но в ней чувствовался класс, у нее были связи, и «вдову» Бентона Бонфорда это должно ошарашить.
Однако напряжение утомило ее, и она прошлепала назад в свою комнату и рухнула на постель.
Тилли со своего места на столе, казалось, радостно замычала. Элинор протянула руку с подушек и ласково коснулась ее.
Куда я, туда и ты, Тилли. Мы вместе.
Неплохо было бы еще узнать, куда я попаду. И что со мной будет. По крайней мере, в следующие несколько дней.
«О, Господи, Бентон, я хочу сдержать за тебя твои обещания! Я ужасно хочу выполнить их! Ради тебя.
Но ведь это ты, и никто другой, женился на этой бабе».
На такой вот едкой ноте она погрузилась в сон и беспокойно металась, видя перед собой обвиняющие глаза Бента и беспомощно отвечая ему: «Но что я могу, что я могу?»
Некоторое время спустя она проснулась, испытывая смутное чувство дезориентации, слыша странные голоса и раздраженно думая: «Что-то сегодня нянечки расшумелись». Она открыла глаза и обнаружила, что лежит в собственной спальне.
Но голоса не исчезли. Она снова услышала их — мужской и женский. Последний был звонким, как колокольчик, и доносились они снизу.
Наверное, это Питер Вильсон, он привез Джилл Бонфорд домой. Так оно и оказалось, потому что Питер сказал:
— Тогда я позвоню вам завтра после того, как переговорю с некоторыми возможными покупателями.
А Джилл прямо ответила:
— Нет, дорогой мой, это я позвоню вам. Начинайте все ваши законные действия — все, что требуется для того, чтобы запустить машину в ход. А я буду спать так долго, как мне захочется. Одна из вещей, к которой я абсолютно была не склонна, живя на ферме, так это синдром ранней пташки. Вы даже не представляете, как я буду радоваться, если все эти хрюкающие свиньи и мычащие коровы пойдут на дно, а над ними нальют двадцать метров воды. Правда, на дно пойдут не они, а то место, где они находятся. А я буду загорать на Бермудах и с удовольствием, нет, с наслаждением упиваться местью.
«Господи, — подумала Элинор, — она уже продала ферму Бентона».
Голоса стали чуть слышны, затем стукнула дверь и взревел мотор, машина отъехала от дома. Свет погас, а Джилл, что-то напевая, стала подниматься наверх.
В одно мгновение Элинор потушила лампу и вытянулась в темноте, сделав разумный вывод: она станет играть в игру Джилл Бонфорд, раз уж так необходимо. Но никакие силы ада не заставят ее отдать хоть крошку того, что она не должна отдавать.
Если эта ужасная женщина хочет войны, она ее получит.
Глава 19
Остаток ночи Элинор спала урывками. Ей то было слишком жарко, то слишком холодно. В ее мозгу рождались какие-то безумные мысли вперемежку с порывами обвинить весь мир в несправедливости и наплывами жалости к себе. Гулкое эхо издавала какая-то дешевая рэп-группа по радио, на полную мощь работавшем в спальне ампир.
Все, что ей удалось решить к пяти утра, закрыв уши подушками, было страшно просто: единственная надежда насчет магазина возлагается на Тони Мондейна. Элинор пришли на ум, по крайней мере, имена шести желающих, которые хотели бы приобрести «Антиквариат Бонфорд» и легко пошли бы на контракт, составленный на банковских условиях.
Но единственным, кто мог бы оперировать наличными, был Тони Мондейн.
Она подумала с горечью: «Прости, Бентон, прости! Но я же сказала, что буду иметь дело с Тони, если будет необходимо. И теперь это необходимо. Мне нужно найти Тони, рассказать ему, что здесь происходит, и подготовить его, иначе одному Богу известно, что может случиться дальше. Джилл Бонфорд способна на любой поступок, в результате которого плоды трудов целой жизни Джулии вылетят в трубу по частям или она просто наймет поджигателя и превратит все в пепел, чтобы получить компенсацию по страховке на случай пожара».
Элинор села, переждала, пока спальня не перестанет кружиться вокруг нее, затем сунула побелевшие замерзшие ноги в мягкие домашние шлепанцы. Они были влажными, и у нее снова закружилась голова, но это быстро прошло. Напялив старый бесформенный халат, чтобы хоть немножко согреться, она быстро прошаркала в холл.
Элинор не смогла удержаться от того, чтобы не бросить беглый взгляд в сторону открытой двери спальни ампир. Ей удалось разглядеть прядь белокурых волос да гибкую белую руку, грациозно изогнутую над этой шелковистой прядкой. Радио стояло на ночном столике и все еще издавало какие-то звуки, но уже значительно тише.
Элинор понравилось бы, если бы она увидела одежду, разбросанную, как попало, по всей комнате. Но вещи аккуратно висели на стуле. Провались ты!
Она хотела быть мелочной, следовательно, ей требовались поводы, множество вещей, к которым она могла бы прицепиться. Она хотела, чтобы в Джилл Бонфорд не было привлекательных качеств, чтобы ничего не отвлекало ее от борьбы с врагом.
Когда Элинор возвращалась из ванной, то обнаружила, что ничего в спальне ампир не изменилось.
Ну и хорошо. И пусть ничего не меняется. Она не хотела вступать в контакт, ей надо добраться до магазина и выяснить местонахождение Тони, прежде чем случится еще больше неприятностей.
Однако она потратила необычно много времени на прическу и макияж и целых пять минут не могла решить — надеть ли ей костюм от «Шанель» или рубиново-красное платье из шерсти. Победило платье, которое украсили жемчуга. Костюм был серым и совершенно не подходил изнуренной дамочке, только что вышедшей из больницы. Платье же хоть и выглядело просто, но было модным. Если Джилл Бонфорд до смерти удивится, то и на здоровье.
А еще в платье Элинор было тепло — этот факт она оценила, оказавшись на холодном сиденье автомобиля и пытаясь разогреть капризный мотор.
Раннее утро встретило ее морозцем, и иней засверкал под бледными лучами солнца. Даже электропровода были словно усыпаны бриллиантами и переливались искрящимися кристалликами. Подул легкий ветерок, и с едва слышным звоном льдинки сорвались с высоты и посыпались на землю.
Пробежала соседская собака, уткнувшись носом в землю, она подняла голову и приветственно гавкнула Элинор. Это всколыхнуло в ней болезненное воспоминание о Чарли, и внезапно ей захотелось узнать, где он сейчас, и кто стал его владельцем, и ранило ли его известие о том, что его хозяин никогда не вернется.
С мрачным видом Элинор завела мотор, прислушалась к его натужному гудению и выехала на улицу.
Фургон был припаркован возле закусочной на ближайшем углу — Бен завтракал. Хорошо. Лучше, если его не будет поблизости, когда она будет разговаривать с Тони. Отчаянные ситуации иногда требуют отчаянных мер.
Томасин потянулся ей навстречу. Странный комок полосатого меха в облаке теплого воздуха. «Мяу!» — сказал он приветливо, а затем принялся методично вылизывать шерсть, задрав заднюю ногу, словно восклицательный знак.
Элинор поставила сумку на стол, сняла пальто и села в кресло Джулии. Мир как бы снова покачнулся перед ее глазами, но затем обрел устойчивость, и она потянулась к телефону.
Позади нее, в тени шкафа, Тони Мондейн молчаливо бранил сам себя. Он-то надеялся, что у него в распоряжении остается целый час беспрестанных поисков проклятого Пикассо. Найти его теперь стало даже более чем жизненной необходимостью. Достаточно малейшей придирки, и его шанс, который выпадает лишь единожды в жизни, — войти в число привилегированных покупателей «Сотбис» — рассыплется в прах навсегда.
Ему необходимо найти подделку и уничтожить ее, каких бы усилий это не стоило. Он не хочет следующие несколько месяцев шарахаться от каждой тени, которая грозит испачкать его репутацию.
Элинор двигалась медленно, словно все время вселенной лежало на ее плечах. Она похудела, но он отметил, что округлость ее бедер осталась все такой же соблазнительной, когда она тянулась к телефону. Ее лицо немного осунулось. «Интересно, что она думает по поводу косметики? — спросил он себя, и тут же гнев охватил его. — Да ты спятил, идиот! Какое это имеет значение? Тебе нужна Элинор, в ней есть утонченность, все, что бы она ни делала, у нее получается хорошо, и тебе надо, чтобы она находилась по твою сторону баррикад. Тебе необходимо заполучить ее в союзники. Будь мудрее».
