Джилл Шелдон - Забвение
Клейтон фыркнул, а затем насторожился, когда Хоуп сказала:
— Раз так, знай: я была всего лишь вежливой. На самом деле думаю, что Трент мерзавец. Если бы ты был поумнее, то давно выгнал бы его в три шеи.
Клейтон просто умирал от желания видеть выражение ее лица. Особенно когда Хоуп решительно вскинула голову. Тут Слейтера охватила такая гордость, что ему захотелось поцеловать эту женщину. Он бережно положил руки на ее бедра и повернул лицом к себе.
Она не посмотрела на него, только шлепнула по руке, подбиравшейся к ее ребрам. Клейтона это ничуть не смутило, и она сдалась.
— Понятия не имею, что ты и все остальные в нем находите, — сказала она в трубку. — Просто не понимаю.
Хоуп с минуту слушала и постепенно бледнела.
— Отец, я знаю, что ты можешь отобрать у меня дом. Ты очень ясно дал мне это понять.
Клейтон снял руки с ее талии. Не следует дразнить человека, когда он в отчаянии. Его веселость исчезла. На лице Хоуп не дрогнул ни один мускул, но Слейтер знал… чувствовал ее беспокойство и растущий страх.
Он потянулся за ее рукой и обрадовался, когда Хоуп сжала его пальцы.
— Я найду себе другое место, — сказала она с тихим достоинством, резанувшим ему сердце. Клейтон стиснул свободную руку в кулак и заставил себя промолчать. Она найдет это другое место. Он ей поможет.
— Ты помнишь, что вчера познакомился с ним? — спросила Хоуп отца. — Мы говорили об этом.
Тут она посмотрела на Клейтона и прищурилась.
— Я знаю, — спокойно сказала она, отпустила его пальцы и скрестила руки на груди, как всегда делала, когда хотела успокоиться. — Да, теперь понимаю. Тебе все это сказал Клейтон, верно?
Слейтер заерзал под ее гневным взглядом, но не отступил. Нельзя позволять Бродерику так обращаться с дочерью. Они собираются пожениться. И если ему придется убеждать эту милую, но ужасно упрямую женщину, что они созданы друг для друга — что ж, так тому и быть.
Он сумеет убедить ее. Должен суметь.
Но спустя секунду Клейтон понял, что недооценил ее. Хоуп глубоко вздохнула и сказала:
— Мне жаль, что ты так переживаешь. Но я уже приняла решение. — Глядя Клейтону прямо в глаза, она решительно заявила: — Я выхожу замуж за Клейтона Слейтера.
Он понимал, что Хоуп загнана в угол и пытается таким образом избавиться от Трента, но в данную минуту это роли не играло.
Разве можно было возражать против плана, который позволял ему получить руку женщины его мечты?
И тут до него дошло, что Хоуп положила трубку. Они смотрели друг на друга.
— Зачем ты подошел к телефону? — наконец спросила она, безуспешно пытаясь сопротивляться его чарам.
Он пожал плечами и улыбнулся, как будто просил прощения. Но Хоуп было не так легко провести: виноватым он себя не чувствовал.
— Ты расстроил его.
— А он расстроил тебя.
Что правда то правда, подумала она и тяжело вздохнула.
— Он мой отец, Клей.
Он помрачнел.
— Это не дает ему права обижать тебя. Будь моя воля, такое бы никогда не повторилось.
— Ты мой рыцарь? — У нее предательски сжалось сердце. Иметь такого защитника… очень приятно. И лестно.
Но она не верила ни ему, ни его словам.
— Ну… — протянул Клейтон, придвигаясь ближе и позволяя ей почувствовать жар его тела. — Мне не хватает белого коня, но зато мой меч к твоим услугам. — Он протянул руку, отвел от ее лица прядь волос и приложил ладонь к щеке. — Никогда я так не прикасался к женщине, — пробормотал он. — И никогда не хотел так прикасаться. До тебя.
— Откуда ты знаешь? — наперекор себе спросила она. Проклятое сердце… Достаточно было простого нежного прикосновения, чтобы оно понеслось вскачь.
— Знаю, и все. Ты такая очаровательная и такая бледная… — Его пальцы спустились ниже, стали ласкать ее подбородок, а потом подняли его и заставили Хоуп запрокинуть голову. — Такая хрупкая…
— Я не хрупкая.
— И в то же время, — терпеливо продолжил он, — самая сильная женщина из всех, кого я знаю.
— А ты никого и не знаешь, кроме меня. — Криво усмехнувшись, она оттолкнула его руку. И тут же ощутила чувство потери.
Он задумчиво улыбнулся и сунул свои чудесные руки в карманы.
— Чистая правда.
Ох, эта улыбка… Когда-нибудь она прикончит ее.
— Я должна вернуться в клинику.
— Тебе нужен перерыв.
Клейтон смотрел спокойно, словно не собирался ее останавливать. Он не двигался, молчал, но Хоуп ощущала его напряжение, как свое собственное. Его немного выдвинувшаяся вперед челюсть, окаменевшие шея и плечи, таинственный взгляд — все подтверждало это.
Но что-то изменилось. В воздухе потрескивали непонятно откуда взявшиеся искры.
— Что это? — спросил она и в ту же минуту все поняла. Для этого не нужно было смотреть в его потемневшие от лютого голода глаза… Хоуп ощущала то же самое.
Он хотел ее. И она его. Отчаянно.
Молча, не сводя с Хоуп горящих глаз, он опустился в ближайшее кресло и нежно привлек ее к себе — слишком нежно для такого сильного мужчины.
— Ты уже знаешь что, — тихо сказал он. Одно легкое движение, и Хоуп оказалась у него на коленях. — Я хочу тебя…
Она пыталась что-то сказать, но для этого нужно было вздохнуть, а сделать это, когда ее бедер касалось нечто тугое и горячее, о чем она мечтала всю ночь напролет, было совершенно невозможно.
Клейтон крепко прижал ее к себе, наклонился, проник языком в рот, обхватил ладонями ягодицы, приподнял и прижал к той самой горячей плоти, заставив тихо ахнуть.
Он поднял голову и провел пальцами по ее подбородку.
— Вот что делается со мной, когда ты рядом, — произнес Клейтон голосом, охрипшим от раздиравшего его желания.
Его новый поцелуй был таким же жарким и страстным.
— Ты тоже хочешь меня. Я знаю.
Разве можно отрицать это, если его пальцы ласкают твои соски, уже набухшие и затвердевшие?
— Я хочу помочь тебе забыться, — прошептал Клейтон, глядя ей в глаза. Его большие пальцы продолжали дразнить ее грудь. У Хоуп стало горячо между ног, перекинутых через его длинные мускулистые ноги.
— Забыться? — Она с трудом открыла туманные глаза. — Забыть отца и прошлое?
— Да.
— Но ведь это ты забыл свое прошлое.
— Случайно. А твое прошлое нужно забыть сознательно. — Он поцеловал ее. — Ты прекрасна, Хоуп. И окружающие тебя люди рано или поздно поймут это.
Тяжело и часто дыша, Клейтон следил за своими руками, ласкавшими грудь Хоуп. Невероятно сильные эротические ощущения переполняли ее; глаза закрылись сами собой.
Затем он остановился, и Хоуп неохотно подняла веки. С минуту она смотрела на Клейтона, продолжавшего свои ласки.
— Забудь обо всем и обо всех, кроме меня, — сказал он тем же хриплым голосом. — Кроме того, что я заставляю тебя чувствовать.
Ах, как легко, как невероятно легко покоряться этому грудному, сексуальному голосу, этим талантливым, умелым рукам, которые мгновенно могут превратить ее в котел с кипящей смолой…
— Не могу забыть… — с трудом пролепетала она. — Это важно. Смысл всей моей жизни…
— Правильно. — Он прильнул к ее шее, провел языком к мочке уха и лишь потом посмотрел в глаза. — Именно поэтому ты не все слышишь. Именно поэтому ты иногда чувствуешь то, чего не чувствуют другие. Ты всегда остаешься личностью, Хоуп. Очень яркой и ни на кого не похожей. Если они не видят этого, забудь их. У тебя есть я, а я никогда не отвернусь от тебя. Никогда.
Слова Клейтона потрясли Хоуп до глубины души. Ощущая комок в горле, она прошептала:
— Ты действительно простил меня… за то, что я лгала тебе?
Его зеленые глаза потемнели почти до черноты, и Хоуп уже не нужно было слов — она все поняла.
Он простил ее.
— Я люблю тебя, — сказал Клейтон бархатным голосом, от которого ее бросало в дрожь. — И всегда буду прощать. — Его глаза лихорадочно заблестели. — Можешь сказать то же самое о себе?
О чем он спрашивал? Любит ли она его? Или, что он тоже лгал ей и нуждается в прощении?
— Ладно, неважно, — сказал он и вновь прильнул к ее губам.
При этих словах у Хоуп вновь появилось ощущение, названия которому она не могла отыскать. Оно весь день не давало ей покоя. Иногда так проявлялись ее мрачные предчувствия.
Но сейчас это странное чувство не желало уходить. Оно было не слишком тревожным, но все же… Может, он что-то скрывает?
— Клей, я думаю, что тебя нужно показать невропатологу.
— Нет, — решительно ответил он.
— Но твоя память…
— Возвращается. Медленно, но верно… — Он не смотрел ей в глаза. — Хоуп, все, что мне нужно, это время.
Да, он что-то скрывает, но что именно?
— Клей…
— Все будет в порядке. Давай оставим мою память в покое. Сейчас я хочу поговорить о другом.
— О чем?
— Ты спрашивала, простил ли я тебя. Да, — низким голосом сказал он, наклонил голову и поцеловал ее пальцы. — Безусловно. И больше не переживай из-за этого.
