Джилл Шелдон - Забвение
— Да, — вздохнула Хоуп.
— Потому что ты не хочешь встречаться с ним?
— Потому что я не хочу выходить за него замуж.
Лицо Келли стало решительным, глаза заблестели.
— А раз так, нам придется перехитрить его.
— Нам? — У Хоуп подпрыгнуло сердце.
— Ну да, нам. — Келли улыбнулась и потянулась к руке Хоуп. — Тебе, мне и Клею. Вместе.
Вместе. Какое чудесное слово…
В кабинете Хоуп бешено замигала красная лампочка. Клейтон машинально поднял трубку и услышал в ответ красноречивое молчание.
— Алло, — повторил он. Телефон деловой… может, следовало сказать: ”Клиника”?
— Я знаю, кто ты такой, — ответил скрипучий голос. — Просто мне понадобилось время, чтобы вспомнить твое имя, но в конце концов я догадался.
— Кто это?
— Твой будущий тесть, — ехидно прозвучало в ответ. — Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома к чертовой матери.
— Это дом Хоуп, — спокойно ответил Клейтон и откинулся на спинку кресла. Сдаваться он не собирался. — Вернее, останется ее, пока вы не отнимете его.
— Намекаешь на то, что я преступник? Сам ты преступник! Бродяга и лицемер!
— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
— Ладно, — с трудом пробормотал старик. — Скажи мне только, что тебе от нее нужно. Попробуем договориться.
— Боюсь, что из этого ничего не получится.
— Сколько ты хочешь?
— Столько у вас не наберется.
— Слушай, Слейтер, она моя дочь. Я не знаю, какую игру ты затеял и что надеешься приобрести, но не желаю, чтобы ты увивался за ней. Ты понял?
— Это не игра. Я хочу жениться на ней.
В трубке раздалось столь крепкое ругательство, что у Клейтона взлетели брови.
— Нет! Ни под каким видом, — категорически заявил Бродерик. — Никакой свадьбы! Только не с тобой!
Клейтон едва не рассмеялся.
— Вы хотите выдать ее за этого слизняка Блокуэлла? Хороший выбор, нечего сказать!
— Она моя дочь. Я знаю, что для нее лучше.
— Это решать не вам, а нам с Хоуп. Я собираюсь как можно скорее дать ей деньги на выкуп дома, чтобы вы оставили ее в покое.
Прозвучавшее в ответ выражение было непечатным.
— Осторожнее, — предупредил Слейтер. — Будете ругаться, не стану отпускать внуков к вам на каникулы.
Старик презрительно фыркнул, но затем наступила такая томительная и горькая пауза, что Клейтон едва не пожалел человека, который готов потерять лучшую в мире дочь из-за собственного упрямства.
И тут Бродерик заговорил опять.
— Тебя наняли, чтобы ты помог найти саботажника, который подрывает престиж компании!
— Значит, вы действительно знаете, кто я такой, — сказал Клейтон. — Следовательно, знаете и то, что я заслуживаю доверия. Тогда почему вы против моего брака с вашей дочерью?
— Вчера я не узнал тебя, потому что мы не встречались. Но твое имя… оно крутилось у меня в голове весь вечер. Теперь я вспомнил его и уже никогда не забуду. Ты взял деньги за работу и исчез.
Клейтон рассмеялся.
— Я-то появился, а вот ваши денежки тю-тю!
— Я думал, ты сумеешь найти течь, — сердито бросил Бродерик. — И поможешь разоблачить мерзавца, который пытается поставить на мне крест.
— А этот мерзавец решил поставить крест и на мне.
— О чем ты говоришь? — требовательно спросил Бродерик. Теперь его голос дрожал еще сильнее.
Клейтона не волновало ни слабое здоровье старика, ни то, что Хоуп не поблагодарит его за этот разговор.
— Кто-то заплатил приличную сумму за то, чтобы мне вышибли мозги. Но вы ничего об этом не знаете, верно?
— Нет!
— Так я и думал. — Однако сомнение еще оставалось. Слейтер пораскинул мозгами. Он привык определять характер человека с первого взгляда. На этом была построена его тактика выживания, отточенная за время службы в армии. Интуиция никогда не обманывала его. А сейчас она кричала во весь голос.
Этот человек говорил правду.
— Я могу позвонить в полицию и сделаю это, — сказал отец Хоуп. — Но сначала я хочу знать, какого дьявола ты крутишься возле моей дочери.
Клейтон рассеянно поигрывал шнуром телефона. Сможет ли Бродерик снабдить его уликами, необходимыми для того, чтобы прижать к ногтю Трента? А если сможет, то захочет ли?
— Слейтер… — слабым голосом проговорил старик. — Что тебе нужно от Хоуп?
Защищать ее. Заботиться о ней. Любить до конца жизни.
— Я хочу жениться на ней.
— Но почему?
— Допустим, чтобы дать вам внука, из-за которого вы сводите ее с ума.
— Ты не понимаешь, что говоришь, — решительно отрубил Бродерик. — Это выше твоего разумения.
— Может быть. Но зато я понимаю, что она будет рожать от того, кого выберет сама. И ни за что не расстанется с клиникой. Вот и все, что я могу вам сказать.
— Она слишком много работает, — возразил старик. — Я хочу, чтобы она перестала надрываться и начала наслаждаться жизнью. А при такой работе, как у нее, это невозможно.
— Она наслаждается и будет наслаждаться жизнью. — Уж он, Клейтон, об этом позаботится. — Но отнять у нее клинику — значит убить ее. Если вы любите ее так, как она думает, то поймете это.
— Я действительно люблю ее. И все делаю ради нее. Она… — Бродерик на мгновение умолк. В его слабом голосе слышалось отчаяние, и Клейтон невольно пожалел старика. — Ей, моей Хоуп, слишком много пришлось пережить.
Верно. Если бы Слейтер мог изменить это, непременно сделал бы. Но, увы…
— И все же она сумела выстоять.
— Она обещана Тренту.
— Такое обещание может дать только сама Хоуп, — напомнил Клейтон. — А она дала его мне. — Слава богу. Никто не должен знать, почему она дала это обещание. Как и то, что выполнять его она не собирается. Но пока с Клейтона было достаточно и того, что она согласилась. Все придет в свое время.
В трубке раздался прерывистый вздох.
— Я хотел поговорить с ней, а не с тобой.
— Она занята.
— Так кто же из нас вмешивается в ее жизнь?
Клейтон криво усмехнулся. О’кей, в старике больше пороху, чем он думал. В глубине души Слейтер понимал, что его будущий тесть человек неплохой. Но почему он приблизил к себе отъявленного негодяя?
— Так вы собираетесь отнять у нее дом или нет? — спросил он.
— А тебе какое до этого дело?
— Я уже сказал. Она выходит за меня замуж.
Наступило долгое молчание.
— Ты женишься на ней, чтобы я не приставал к ней с Трентом, верно? Это вы вместе придумали?
— Нет.
— Тогда почему же?
— Неужели так трудно поверить, что я люблю ее? — Наконец-то Слейтер дал волю гневу. — Вы недооцениваете ее, Бродерик. Хоуп поразительная женщина, имеющая право жить собственным умом.
— Ты не понимаешь, да и не можешь понять, — устало возразил ее отец. — Дай поговорить с ней.
— Клей…
Услышав за спиной тихий, нерешительный голос, Слейтер напрягся. Когда же он, все еще держа трубку у уха, повернулся к Хоуп, то нерешительности в ней не заметил.
Ее лицо было бледным, губы крепко сжаты.
— С кем ты разговариваешь? Кому ты говоришь, что я выхожу за тебя замуж?
Он изобразил улыбку и протянул ей трубку.
— А… это тебя. Отец.
Хмурый взгляд Хоуп ничуть не смутил Клейтона. Как и второй взгляд, которым она наградила его, приложив трубку к уху Ясно, она рассчитывала, что он проявит вежливость и удалится. К несчастью для нее, Слейтер не признавал хороших манер и подслушивал без тени стыда.
— Да, — сказала она в трубку и показала Клейтону рукой, что просит освободить место. Слейтер и бровью не повел.
Она столкнула со стола его скрещенные ноги; ничуть не смутившийся Клейтон сел прямо и усмехнулся. Хоуп начала вытаскивать его из кресла. Он охотно подчинился, встал рядом, обвил рукой ее талию и зарылся лицом в длинные роскошные волосы. Запах был чудесный.
Она толкнула его в грудь и указала на дверь. Клейтон снова усмехнулся, покачал головой, наклонился и поцеловал ее в шею.
Ммм, вкус был не хуже запаха.
Она снова толкнула его, на сей раз не так сильно, и смерила испепеляющим взглядом. Клейтон снова наклонился, открыл рот и горячим языком прикоснулся к ее коже.
— Отец, я… не могу сейчас говорить об этом, — нетвердо произнесла закрывшая глаза Хоуп.
Клейтон продолжал нахально улыбаться. То, что у Хоуп участился пульс, безмерно льстило его мужскому самолюбию.
— Сам знаешь, что я не могу… — сказала она, повернувшись к Клейтону спиной и сердито топнув ногой. — Я работаю… да, знаю… нет, я больше не собираюсь разговаривать с Трентом. Мне очень жаль, если это тебя огорчает.
Клейтон фыркнул, а затем насторожился, когда Хоуп сказала:
— Раз так, знай: я была всего лишь вежливой. На самом деле думаю, что Трент мерзавец. Если бы ты был поумнее, то давно выгнал бы его в три шеи.
Клейтон просто умирал от желания видеть выражение ее лица. Особенно когда Хоуп решительно вскинула голову. Тут Слейтера охватила такая гордость, что ему захотелось поцеловать эту женщину. Он бережно положил руки на ее бедра и повернул лицом к себе.
