Тереза Крейн - Райский уголок
Он кивнул.
Приблизившись, Дафни взглянула в его помрачневшее лицо. На ее собственном лице, как в зеркале, отражалась озабоченность и горе, потрясшее его.
Он стоял не шелохнувшись и смотрел в пустоту.
— Ты хочешь выпить?
Тоби не ответил. Казалось, он едва дышит.
Она плеснула виски в бокал и протянула ему. Он взял бокал, не сказав ни слова, и одним глотком осушил его.
— Я думаю, тебе лучше присесть. — Его оцепенение было пугающим, таким она никогда его не видела.
— Чертова авария, — произнес он наконец совершенно чужим голосом, в котором кипела такая ярость и ожесточение, что она вздрогнула. Его руки были крепко сжаты в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Он запрокинул голову назад в порыве нахлынувшего на него горя. — Проклятая, глупая сука! Она всегда ездила как сумасшедшая! — Его голос прозвучал надтреснуто-хрипло.
— Тоби! Тоби, прошу тебя… — Искренне обеспокоенная Дафни попыталась усадить его на стул. — Пожалуйста, сядь.
Отстранив ее, он подошел к каминной полке и вцепился в нее руками, глядя вниз на пустую каминную решетку. Она беспомощно стояла, наблюдая за ним. Через некоторое время он повернулся. Его лицо стало спокойнее. Видимо, ему удалось обуздать свои чувства. Упрямо стараясь унять дрожь в руках, он вынул из кахшана портсигар, достал папиросу, и прежде чем закурить, резко постучал ею о серебряную крышку. Пламя зажигалки не дрожало. При его свете она рассмотрела его глаза, столь глубоко ушедшие в себя, столь переполненные болью, что у Дафни сжалось сердце. Однако когда он заговорил, голос его звучал почти спокойно.
— Бедная Флип, — сказал он. — Бедный маленький дьяволенок.
В дверь постучали.
— Войдите.
Когда Паркер появилась на пороге, Дафни едва взглянула на нее. Она не могла отвести взгляд от лица мужа. За все то время, которое она его знала, она никогда не видела Тоби в подобном состоянии и не подозревала, что он способен на такой взрыв чувств.
— Да, Паркер?
— Прошу прощения, мадам, повар говорит, ужин готов и его можно подавать. — Светлые, слегка навыкате глаза прислуги выражали сочувствие, смешанное с любопытством.
Дафни повернулась к мужу.
— Тоби, — нежно спросила она, — может быть, ты поужинаешь?
Он уставился невидящими глазами в пространство перед собой, теребя в пальцах зажженную папиросу, которой так ни разу и не затянулся.
— Тоби?
— Извини, что ты сказала?
— Ужин готов. Ты поешь немного?
Казалось, он с трудом понимает слова, так далеко блуждали сейчас его мысли.
— Что? О нет. Дафни, послушай, мне надо идти… — Загасив папиросу, он сбросил домашнюю куртку из голубого бархата. Движения его были резкими и решительными.
— Идти? — Она была поражена. — Но куда? Что ты хочешь этим сказать?
Он почти бегом выскочил в холл, где задержался, поспешно натягивая пиджак.
— Надо. Вот и все. Я не задержусь. По крайней мере… — Замолчав, он быстро провел рукой по волосам. — Я хочу сказать, не беспокойся обо мне.
Она поспешно вышла вслед за ним и взяла его за руку.
— Но куда ты? Тоби, дорогой, ты не должен выходить из дома в таком состоянии. Ты только что перенес шок…
Он нетерпеливо покачал головой.
— Дафни, не надо. Пусти меня. — Он произнес эти слова тихим голосом, но в его голубых глазах горел опасный огонек. — Я скоро вернусь, обещаю тебе. А сейчас отпусти меня.
Дафни отступила на шаг, и он вышел из дома — без шляпы, в мягких домашних туфлях. Тоби, который тщательно следил за своим внешним видом и всегда был безукоризненно элегантен. Но Дафни была не в силах остановить ею. Она понимала это. У двери он помедлил, полуобернувшись к ней.
— Извини, — сказал он и ушел.
Некоторое время она стояла не двигаясь в наступившей тишине, сложив перед собой руки словно в молитве. Когда она повернулась, Паркер, глаза у которой от изумления полезли на лоб, нерешительно топталась на месте.
— Паркер, пожалуйста, передай повару, что я поужинаю в кабинете одна, — сказала Дафни мягким спокойным голосом.
— Да, мадам. — Девушка заспешила прочь.
Вернувшись в кабинет, Дафни наклонилась, машинально взяла газету, которую читал Тоби, аккуратно сложила ее и убрала в ящик стола.
Куда он ушел? Куда и почему? Почему она не смогла удержать его здесь, в безопасности? Возможно, ей удалось бы смягчить удар, хоть немного облегчить его боль…
Дафни подошла к окну и остановилась, прижав ладони к животу и глядя перед собой невидящими глазами. Она вновь испытывала недомогание. Ей бы следовало сказать ему. Уже несколько недель она знала, что опять ждет ребенка.
За окном грациозно, словно балерины в танце, летали ласточки, то устремляясь вниз, то взмывая к облакам.
Она сглотнула подкатившую от тошноты слюну. А что бы изменилось, если бы она сказала ему — сейчас или раньше? Он все равно бы не остался. Она была уверена в этом.
В соседней комнате бренчало пианино, издавая дребезжащие звуки. Несколько далеко не трезвых голосов нестройно затянули песню. Воздух был тяжелым от сигаретного дыма. За открытой дверью, лязгнув буферами, прогремел ярко освещенный трамвай. Тоби устроился поудобнее у грязной, залитой пивом стойки бара. У него был неопрятный вид — воротник рубашки расстегнут, галстук развязан, волнистые волосы взъерошены. Барменша, пышная особа неопределенного возраста с блестящими, медного цвета волосами, похожими на проволоку, наклонилась к нему, продемонстрировав ложбинку бюста таких необъятных размеров, что от его вида захватывало дух.
— Еще порцию, милый?
— Да, спасибо. И пачку «Плейерс». — Резким движением он подвинул ей свой бокал из-под виски.
Она взяла бутылку.
— Двойную?
Тоби кивнул, разглядывая толпу посетителей. Когда барменша протянула ему пачку, он снял целлофановую обертку, вынул сигарету и закурил, выпустив дым в потемневший от копоти потолок. Он почувствовал во рту отвратительный вкус и ощутил пока еще слабую пульсирующую боль в глазах и висках. Барменша вернулась и с шумом поставила рюмку на стойку бара.
— Одиннадцать с половиной пенсов за сигареты, милый, шиллинг и два пенса за виски.
Он швырнул полкроны; монета заскользила по мокрой стойке.
Барменша взяла ее и отсчитала сдачу, с интересом разглядывая посетителя, пока тот клал деньги в карман.
— Ты нездешний, не так ли?
Тоби покачал головой.
Она улыбнулась, показав щербатые зубы.
— Решил покутить?
— Можно сказать и так. — Он угрюмо потягивал виски.
Она язвительно засмеялась.
— Вот это мне нравится. Парень понимает толк в веселье.
Не обращая внимания на ее дружескую иронию, он выпил остатки виски и поднялся.
— Спасибо, — скупо поблагодарил он барменшу.
Летняя ночь была теплой. Небо еще не успело потемнеть и светилось на горизонте бледной полосой. На его фоне, слева от Тоби, четко выделялись казавшиеся мрачными в этот час силуэты корабельных мачт и подъемных кранов. Он бродил по узким улочкам, засунув руки в карманы и ссутулив плечи. И рядом с ним неотступно скользила тень проказливого и неугомонного мальчугана, которого твердо держала за руку молодая смеющаяся женщина. Молодая женщина, почти девушка, которая подобрала его, когда он слонялся по этим самым улицам, бездомный и всеми заброшенный. Которая мужественно боролась за него, не будучи его кровной родственницей. Которая кормила его, хотя сама голодала, согревала теплом своего тела, когда он готов был умереть от холода на глазах равнодушного мира. Которая любила его. И хотя он никогда не мог заставить себя признаться в этом, он знал, что она любила его всегда.
Где-то отворилась дверь. На тротуар у его ног упал ярко освещенный прямоугольник. Музыка, сигаретный дым, неестественно оживленные голоса. Еще одна пивная.
Он вошел, с ожесточением сильно захлопнув за собой дверь.
В пивной было весьма многолюдно. Тоби с трудом протиснулся к стойке, расталкивая посетителей локтями, пихая их в спины и бросая по сторонам свирепые взгляды.
— Эй, приятель, полегче! Смотри, куда идешь!
Он не обращал внимания на оклики. Заказав порцию виски, выпил ее залпом, как и множество предыдущих за те бесконечные часы, что прошли с тех пор, как он вернулся в свой старый мир, покинув вновь приобретенный. Потом заказал еще.
— Подожди своей очереди, дружок!
Предложение прозвучало достаточно дружелюбно, чего нельзя было сказать о взгляде, который метнул на него мужчина могучего телосложения, произнесший эти слова.
— Иди ты знаешь куда? — сказал Тоби очень четко.
— Что-о-о? — Здоровяк, по всей видимости, докер, свирепо двинулся на него. Он был мощен как танк.
— Оставь его, Дасти, пойдем. — Кто-то схватил здоровяка за руку, пытаясь оттащить в сторону.
