Тереза Крейн - Райский уголок
Некоторое время он был в нерешительности.
— Нет, милая. Благодарю тебя, но в этом нет необходимости. В любом случае, мне придется уехать примерно через час. Поэтому в твоем приезде нет смысла.
— Ты… с тобой все в порядке? — Она хотела сказать вовсе не это, но нашла лишь эти слова, совсем не подходящие для того, чтобы выразить все, о чем она думала, что накопилось в ее душе за все прошедшие годы.
В те несколько секунд, что последовали за ее вопросом, у Рейчел неожиданно возникло ощущение, что отец на грани нервного срыва. Однако когда он ответил: «Да, моя дорогая. Я в порядке», его голос был твердым, как всегда, и ощущение тревоги пропало.
Повесив трубку, она долго стояла, склонив голову, до боли прижав пальцы к глазам и стиснув зубы, чтобы не расплакаться. В далеком-далеком детстве Салли Смит была для нее матерью, другом и старшей сестрой. С тех пор, как Салли переехала на север и впоследствии вышла за Эдди Брауна, их отношения стали значительно менее близкими. Но ни один ребенок не забудет искреннюю доброту и веселый смех. Тем более ребенок, сознание которого отягощено непосильной для него ношей.
— К черту все! — сказала Рейчел с несчастным видом. — Проклятье!
Так много слов не сказано. Столько добрых дел не отплачено. Теперь уже слишком поздно.
Эта мысль породила другую, которая сковала ее, заставив отодвинуться в тень ее собственное потрясение. Мысль, от которой поблекло ее собственное горе.
Тоби.
Без раздумий она потянулась к телефону.
В трубке долго звучали гудки, прежде чем кто-то ответил на ее звонок.
— Дом Смитов! Алло? — Голос был столь пронзительным, что у нее чуть не лопнули барабанные перепонки.
— Добрый день. Мистер Смит дома?
Наступила неловкая пауза.
— Боюсь, его нет. Нет.
Рейчел старалась говорить сдержанно.
— А миссис Смит? Она дома.
— Э-э-э… да, дома. Что ей сказать? Кто спрашивает?
— Рейчел Пэттен.
Трубку с шумом положили. Несколько минут было тихо. Затем Рейчел услышала быстрые шаги по деревянному полу. Казалось, она почти бежала.
— Рейчел? — Голос Дафни был напряженным и слегка запыхавшимся.
— Дафни, это я… Ты слышала о Салли?
— Да. Просто ужасно!.. Всегда кажется, что такое может произойти с кем угодно, только не с тобой.
— Ты права… Дафни, я хотела узнать, как воспринял это Тоби? С ним все в порядке? Они с Салли были близки одно время. Должно быть, он ужасно переживает… — Ей пришлось ждать ответа довольно долго. — Дафни? Алло?
— Я не знаю, что тебе сказать…
— Извини?..
— Я не знаю, как он это воспринял. — Дафни говорила очень тихо, до Рейчел едва доносились ее слова. — Он ушел. Сразу, как только позвонила Фиона. И не вернулся домой.
— Что значит, не вернулся? А где он?
— Не знаю. Я подумала… когда Паркер сказала, что звонишь ты… возможно, ты сообщишь, что он у тебя.
Мысли перепутались в голове Рейчел. Ее потрясенное сознание работало медленно, но все-таки работало.
— Ты хочешь сказать, услышав о случившемся, он ушел и не возвращался?
— Да.
— Давно?
— Вчера, примерно в это же время. О, Рейчел, я так беспокоюсь за него…
Дафни не спала ни днем ни ночью. Ее одолевали кошмары, тревога за Тоби и страх. Страх за неродившееся еще дитя, о котором Тоби ничего не знал. Она боялась, что ее переживания подвергнут ребенка еще большему риску, который, как трезво замечали доктора, и без того уже существовал. Она провела бессонную ночь, вслушиваясь в каждый звук на улице и ловя каждое движение, каждое малейшее изменение внутри себя. Во время этой второй, такой важной для нее беременности она утратила присущее ей природное спокойствие и разумную практичность. Потеря ребенка сильно подействовала на Дафни, но ей пришлось переживать страдание в одиночестве. Отец и муж выразили свое разочарование и, в какой-то степени, жалость. Она не оправдала их ожиданий. Бремя ответственности за случившееся и истинное горе обрушились на Дафни, и некому было поддержать ее. Она испытывала чувство вины, хотя доктора вновь и вновь убеждали ее, что выкидыш не был ее виной. Когда она поняла, что в ней зародилась новая жизнь, то не могла сказать, какое чувство посещало ее чаще — страх или исступленная радость. Никогда прежде Дафни Андерскор не приходилось оказываться в подобной ситуации. Ей приходилось бороться то с одним, то с другим из этих диаметрально противоположных состояний. До сих пор, пока жизнь шла своим чередом, без резких перемен и опасных неожиданностей, она ревностно оберегала свою тайну и ей удавалось сохранить характерное для нее чувство самообладания. Но последние двадцать четыре часа подвергли ее мучительному испытанию.
— Я… — начала было Дафни, но тут же умолкла, с ужасом ощутив, что находится на грани истерики.
Рейчел ждала. В ней шевельнулось непрошенное сочувствие. Разве могло такое трогательно беспомощное существо справиться со всеми прихотями и страстями Тоби Смита?
— Дафни?
Ока ясно слышала, как на том конце провода Дафни шмыгнула косом, готовая разрыдаться.
— Да, Рейчел… — Ее голос дрожал от горя.
— Может быть, ты хочешь, чтобы я приехала? — тот же вопрос Рейчел задавала отцу, отчаянно боясь, что ее предложение будет принято, боясь, что душевный барьер между ними, выросший и укрепившийся за многие годы, окажется сломан, и ей придется разделить его горе. Сейчас были произнесены те же слова, но они несли в себе иной смысл, хоть и были сказаны от сердца. Рейчел ни на секунду не предполагала, что ей придется выполнять обещание, заложенное в них.
— О, пожалуйста, если ты сможешь, — ухватилась за протянутую соломинку Дафни.
С тех пор, как вышла замуж за Тоби, Дафни старательно избегала Рейчел Пэттен. Настолько, насколько ей позволяли обстоятельства она не могла дать повод, чтобы ее упрекали в плохих манерах. Эта женщина приводила ее в ужас своими длинными ногами и прелестным лицом, своей спокойной, надменной уверенностью и открытым проявлением симпатии к этому странному, привлекательному и явно неуязвимому для ее чар мужчине, который стал мужем Дафни и отцом их неродив-шегося ребенка.
— Я была бы очень благодарна. Понимаю, что это глупо, но я так тревожусь…
— Я уверена, он скоро вернется. Но, послушай… — предложение сделано, отступать было поздно, — что если я приеду через час или чуть позже?
— Спасибо. Я действительно буду очень рада видеть тебя. — Дафни положила трубку и прислонилась к стене. В данный момент все, что угодно, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Если она проведет в одиночестве еще один вечер, то окажется в сумасшедшем доме. Ей будет полезно сейчас побыть в чьем-либо обществе. И возможно — мысль об этом заставила ее вернуться к телефону — возможно, зная Тоби долгие годы, Рейчел могла догадаться, куда он ушел. Почти определенно она могла это знать.
Дафни выпрямилась, глубоко вздохнула и направилась в гостиную, попросив прислугу подать чай.
Это случилось после ужина, когда за окном сгустились сумерки, предвещая скорое наступление ночи. Позади остались первые неловкие минуты их встречи, затем разговор перешел на другие темы, и лишь когда опустела бутылка вина, Дафни открыла Рейчел свою тайну.
Рейчел сидела в мягко освещенной комнате с чашкой кофе в руке. Она получила удовольствие от вечера, даже большее, чем хотела бы себе признаться.
С самого начала она отбросила в сторону волнения Дафни относительно Тоби.
— Он где-нибудь пьянствует. Что, по-твоему, он может еще делать? Как же иначе ему справиться со своим горем? Он вернется, не беспокойся.
Дафни, которая, благодаря Рейчел, многое узнала о прошлом своего мужа за те несколько часов, которые они провели, вспоминая былое, была склонна согласиться с ней, хотя нервозность не оставляла ее. Было заметно, как она напрягалась при каждом звуке, доносившемся с улицы, настороженно прислушиваясь.
Застенчивое признание Дафни застигло Рейчел врасплох. Это было для нее тяжелым ударом, Ребенок. Ребенок Тоби. Удовольствие от их беседы и зарождающаяся симпатия к Дафни сразу были забыты. Прежняя мучительная зависть выпустила свои острые коготки и зубы. Осторожно поставив чашку на маленький столик, она поднялась.
— Уже поздно. Думаю, мне пора идти.
— О, пожалуйста, не уходи! — Дафни с шумом вскочила на ноги. Ее жесткие волосы, выбившись из-под заколок, свисали непослушными прядями, бесформенная юбка вытянулась на коленях и смялась. Ее некрасивое лицо было бледным и изнуренным. Рейчел неожиданно подумала, что эта беременность была не легче предыдущей. А Тоби, очевидно, даже не знал о ней. Она подавила в себе непроизвольно возникшее сочувствие.
— Мне и в самом деле пора. Я ужасно устала и чувствую себя разбитой. — По некоторым соображениям она не решилась признаться Дафни в том, что не спала тридцать шесть сверхнапряженных часов. — Мне нужно хоть немного поспать.
