Изабел Уолф - Дело в стиле винтаж
— Конечно.
Слегка покачиваясь от выпитого, я последовала за ним по лестнице. Наверху он открыл большой, оснащенный вентиляцией гардероб, где вкусно пахло теплым хлопком, и взял с полок постельное белье.
— Моя комната в конце коридора, — объяснил он. — Комната Рокси напротив. А вы разместитесь вот здесь. — Он толкнул дверь, и мы вошли в большую спальню с темно-розовыми обоями с пасторальными картинками, на которых дети собирали яблоки.
Было странно стелить постель вместе с Майлзом; мы сражались с толстым одеялом, и я находила интимный характер этого занятия одновременно неловким и волнующим. Когда мы разглаживали простыню, наши пальцы соприкоснулись, и я ощутила волнение. Майлз надел льняную наволочку на подушку и улыбнулся.
— Ну вот… Можно одолжить вам рубашку для сна? — Я кивнула. — В полоску или без?
— Футболку, пожалуйста.
Он направился к двери и, вернувшись с серой футболкой от Калвина Клайна, вручил ее мне.
— Ну… Наверное, мне пора в постель. — Он поцеловал меня в щеку. — Завтра будет еще один долгий день работы на винограднике. — Он поцеловал меня в другую щеку и несколько секунд не отпускал. — Спокойной ночи, сладкая Фиби, — пробормотал он. Я закрыла глаза, наслаждаясь его объятиями. — Я так рад, что ты здесь… — Моему уху было тепло от его дыхания. — Но как странно, что это должна была быть твоя первая брачная ночь.
— Да, странно.
— А ты здесь, в Провансе, практически с незнакомцем. Но… у меня проблемы. — Лицо Майлза внезапно омрачилось.
— Какие?
— Я хочу поцеловать тебя.
— О.
— Действительно поцеловать.
— Понимаю. — Он провел пальцами по моей щеке. — Ну… — пробормотала я. — Можешь это сделать.
— Поцеловать тебя?
— Поцелуй меня…
Майлз взял мое лицо в руки, наклонился и коснулся верхней губой — прохладной и сухой — моих губ, и мы простояли так несколько мгновений. А потом стали целоваться гораздо крепче. С возрастающим нетерпением я почувствовала, что Майлз безуспешно пытается расстегнуть мне платье на спине.
— Прости, — рассмеялся он. — Я довольно давно не делал этого. — И еще повозился с застежкой. — А… наконец-то. — Платье упало на пол, я перешагнула через него, и Майлз повел меня к кровати. Он расстегнул рубашку, а я «молнию» на его джинсах, затем легла и смотрела, как он раздевается. Несмотря на возраст, его тело было стройным и крепким, он и в самом деле был подобен винограду, посаженному в год его рождения, — по-прежнему сильным.
— Ты хочешь этого, Фиби? — прошептал он, ложась рядом со мной и гладя мое лицо. — Потому что сундук, о котором я тебе говорил, здесь, рядом. — Он поцеловал меня. — Ты можешь придвинуть его к двери.
— Чтобы выставить тебя?
— Да. — Он снова поцеловал меня. — Чтобы я остался с той стороны.
Вместо ответа я поцеловала его, на этот раз более требовательно, и, дрожа от желания, притянула к себе.
— Я хочу тебя здесь.
Глава 9
Mann und Weib, und Weib und Mann…
Меня разбудила песня, которую пела в винограднике польская девушка.
Reichen an die Gottheit an…
Майлз ушел, оставив после себя вмятину на подушке и мужской запах на простынях. Я села и обхватила руками колени, размышляя, какой неожиданный оборот приняла моя жизнь. В комнате было еще темно, лишь длинные узкие полоски света лежали на полу — солнце пробивалось сквозь жалюзи. Я слышала воркование голубей и шум пресса вдалеке.
Я открыла окна и посмотрела на бледно-красный ландшафт, на кипарисы и качающиеся на ветру сосны. Майлз ставил ведра на прицеп. Я несколько мгновений наблюдала за ним, думая, как страстно и почти благоговейно он занимался со мной любовью, какое наслаждение доставляло ему мое тело. Под окном росло фиговое дерево, сидевшие на нем голуби клевали перезревший фиолетово-коричневый плод.
Я умылась, оделась, заправила кровать и пошла вниз. В утреннем свете казалось, что чучело медведя улыбается, а не скалит зубы.
Я пересекла холл и вошла в кухню. В конце невероятно длинного стола сидели Рокси и Сесиль.
— Bonjour[36], Фиби, — тепло сказала Сесиль.
— Bonjour, Сесиль. Привет, Роксана.
Рокси подняла выщипанную в салоне красоты бровь.
— Вы все еще здесь?
— Да, — спокойно ответила я. — Не хотелось возвращаться в Авиньон в темноте.
— Et vous avez bien dormi?[37] — понимающе улыбнулась Сесиль.
— Très bien. Merci[38].
Сесиль передала мне тарелку с круассанами и печеньем.
— Хотите чашечку кофе?
— С удовольствием. — Пока Сесиль наливала кофе из кофейника с ситечком, я оглядела большую кухню, пол которой был выложен терракотовой плиткой. Повсюду висели гирлянды чеснока и горького перца, а на полках стояли старые медные сковородки. — Как тут хорошо — у вас удивительный дом, Сесиль.
— Спасибо. Надеюсь, вы приедете к нам еще.
— Значит, вы сейчас уезжаете? — спросила Роксана, намазывая на хлеб толстый слой масла. Ее голос звучал безучастно, но враждебность по отношению ко мне была очевидна.
— Уеду после завтрака. — Я повернулась к Сесиль. — Мне нужно в Иль-сюр-ла-Сорж.
— C'est pas trop loin[39], — сказала она. — Доберетесь туда за час.
Я кивнула. Я уже бывала там, но подъезжала к городу с другой стороны. Придется изучить дорогу.
Пока мы с Сесиль болтали на смеси французского и английского, на кухне появился хорошенький черный котенок. Я позвала его, и, к моему удивлению, он прыгнул мне на колени и свернулся клубочком, громко мурлыча.
— Это Мину, — пояснила Сесиль, а я тем временем гладила котенка по голове. — Кажется, вы ему понравились. — Я заметила, что она смотрит на мою правую руку. — Quelle jolie bague, — восхитилась хозяйка. — Ваше кольцо прекрасно!
— Спасибо. Оно принадлежало моей бабушке.
Роксана отодвинула стул и встала. Потом взяла персик из вазы с фруктами, подбросила его правой рукой и ловко поймала.
— Тебе хватило petit déjeuner[40]? — спросила Сесиль.
— Да, — ответила Рокси. — Увидимся позже.
— Меня здесь не будет, — сказала я. — Но надеюсь еще встретиться с тобой.
Роксана молча вышла из комнаты, и повисло неловкое молчание — Сесиль почувствовала ее пренебрежение ко мне.
— Roxanne est tres belle[41], — заметила она.
— Да, она прекрасна.
— Miles l'adore[42].
— Конечно, — согласилась я и пожала плечами: — Elle est sa fille[43].
— Oui, — вздохнула Сесиль. — Mais elle est aussi… comment dire? Son talon d'Achille[44].
Я сделала вид, что занимаюсь котенком, который неожиданно перевернулся на спину, подставив мне животик. Затем допила кофе и посмотрела на часы.
— Мне пора, Сесиль. Mais merci bien pour votre hospitalité[45]. — Я сняла с колен котенка и хотела было поставить тарелку и чашку в посудомоечную машину, но Сесиль опередила меня и проводила до входной двери.
— Au revoir[46], Фиби, — сказала она, когда мы вышли на солнечный свет. — Желаю вам хорошо провести время в Провансе. — И расцеловала в обе щеки. — И еще я желаю вам, — она посмотрела на сидящую на солнцепеке Роксану, — …счастья.
По дороге к машине я подумала, что Сесиль не стоило этого говорить. Рокси может быть строптивой, эгоистичной и требовательной, но разве не все подростки такие? В любом случае я познакомилась с Майлзом совсем недавно, и счастье тут ни при чем. Но он мне нравится. Очень нравится…
Прикрыв глаза от солнца, я смотрела на виноградник в поисках Майлза и тут увидела, как он идет ко мне, слегка встревоженный, словно я собираюсь сбежать. Мне нравилось в нем это сочетание изысканности и уязвимости.
— Ты же ведь еще не уезжаешь, правда? — спросил он, подходя ближе.
— Уезжаю. Но… спасибо тебе… за все.
Майлз улыбнулся и поднес к губам мою руку — с таким видом, что у меня сжалось сердце.
— Ты поняла, как добраться до Иль-сюр-ла-Соржа? — кивнул он на карту, лежавшую на капоте.
— Да. Это довольно просто. Так что…
Я села за руль. И тут послышалось серебристое арпеджио в исполнении черного дрозда. Я улыбнулась, вспомнив вино.
Майлз наклонился и поцеловал меня через открытое окно.
— Увидимся в Лондоне. По крайней мере я очень на это надеюсь.
Я сжала его руку и поцеловала еще раз.
— Обязательно увидимся.
* * *Чудесная дорога на Иль-сюр-ла-Сорж, пустынная и солнечная, шла мимо вишневых садов и виноградников, а ее золотистые обочины были малиновыми от маков. Я думала о Майлзе, о его невероятной привлекательности. Мои губы чуть припухли от его поцелуев.
Я припарковалась на краю симпатичного городка, стоявшего на реке, и пошла по многолюдному рынку. Здесь продавали лавандовое мыло, бутылочки с оливковым маслом, острую салями, прованские лоскутные одеяла и пляжные корзины терракотового, желтого и зеленого цветов. Атмосфера была деловой и шумной.
