Джудит Гулд - Вторая любовь
Его взгляд натолкнулся на линию из шести встревоженных лиц, потом остановился на Дороти-Энн.
— Мэм, — начал он.
Миссис Планкетт представила гостя, суетливо теребя передник пухлыми пальцами.
— Это капитан Френдли, — сказала она.
Дороти-Энн почувствовала, как мир вокруг нее на мгновение сжался и вновь стал огромным.
— Да, я помню. Мы говорили по телефону. Вы координируете действия групп спасателей в горах.
Мужчина кивнул.
— Верно, мэм. — Его средне-западный акцент в живую звучал еще явственнее, чем по телефону. — Вы, должно быть, миссис Кентвелл.
Она прямо посмотрела ему в глаза.
— Да, это я.
Он тяжело вздохнул, взглянул на носки своих сапог, потом снова на мгновение встретился с ней глазами.
— Хотел бы сказать, «мне очень приятно», мэм, но учитывая обстоятельства…
Дороти-Энн кивнула. Бедняга. Он выглядит так, словно хотел бы очутиться в любом другом месте, кроме этого. Не ей его осуждать. Мне бы тоже хотелось оказаться не здесь.
— Я глубоко сожалею, мэм. Когда мы добрались до самолета, уже ничего нельзя было поделать. Все на борту были давно мертвы.
Выражение лица молодой женщины не изменилось, она лишь побелела как полотно. Как странно. Даже если вы знаете, что должно произойти, вы все равно не готовы к тому, чтобы это услышать.
Когда Дороти-Энн наконец заговорила, ее голос звучал хрипло.
— Как… как это произошло?
— Пока невозможно сказать ничего определенного. Во-первых, нам надо найти записывающее устройство, так называемый «черный ящик». И сюда высылают команду из НБТР, чтобы провести расследование.
— Когда они отдадут…
Дороти-Энн не смогла продолжать и от боли закрыла глаза.
— Если повезет, — ответил на ее невысказанный вопрос капитан, — не позднее завтрашнего дня.
Женщина открыла глаза.
— Вы сообщите мне? Я смогу увидеть его?
Капитан поджал тонкие губы.
— Я… Я не думаю, что… гм, это следует делать, мэм.
Дороти-Энн смотрела на него во все глаза.
— Что вы говорите?
Мужчина почувствовал себя неловко, он неуверенно крутил шляпу направо-налево-направо, словно двигался по извилистой дороге.
— Я понимаю, — еле слышно прошептала она.
Значит, все плохо. Мы даже не сможем увидеть его в последний раз. Мы не сможем с ним попрощаться.
Капитан Френдли постарался успокоить ее.
— Если это может служить утешением, мэм, то его смерть была мгновенной.
«Но так ли это было на самом деле? — только и оставалось гадать Дороти-Энн. — Были ли живы Фредди и экипаж, когда самолет несся вниз, вниз, вниз… Кто знает, сколько долгих миль и сколько времени?»
— Папочка! — выпалил Зак с коротким конвульсивным рыданием. — О-он… он…
Дороти-Энн почувствовала, как ее пронизала страшная боль. Неужели жалостливый крик ребенка разорвет сердце матери?
— Папочка кричал?
— Ох, дорогой мой, — напряженно произнесла Дороти-Энн. Она оглянулась, увидела, как дрожат у мальчика губы, какой болью светятся его огромные глаза, и подумала, правда слишком поздно, что ей следовало встретиться с капитаном Френдли наедине. По крайней мере, она бы смогла уберечь детей от самого страшного удара. Возможно, ей удалось бы даже сообщить им обо всем как-то помягче.
Но разве существовала такая возможность?
— Он кричал? — с вызовом повторял Зак. — Он кричал?
Дороти-Энн протянула руку, обняла его, прижала встревоженное, слишком возбужденное личико к своей груди и стала укачивать.
— Я уверена, что папочке некогда было кричать, — успокоила она. — Верно, капитан?
Молодая женщина повернула голову и с мольбой взглянула на координатора.
— Д-да, — хрипло отозвался Френдли. — Все произошло так быстро, что он не мог кричать… Мистер Кентвелл даже не понял, что произошло.
Дороти-Энн благодарно кивнула, ее глаза сверкали от сдерживаемых слез.
Капитан Френдли быстро отвернулся, не в силах дольше выдержать ее взгляд.
Он знает. Он знает, что они были еще живы, когда самолет рухнул вниз.
Ужас, царивший в самолете, не поддается пониманию.
В миле 5280 футов. Если предмет падает со скоростью двадцать футов в секунду, то это дает нам две минуты и две секунды невыразимого ужаса.
Время, которое невозможно представить.
Женщина похолодела. Ей по-прежнему хотелось сбросить сдержанность и завыть, но она боролась с собой, не желая делить свое горе с посторонним.
Собравшись с силами, Дороти-Энн произнесла:
— Я понимаю, насколько сложными и неблагодарными оказались эти поиски, капитан. Мне жаль, что я причинила вам столько хлопот.
— Никакого беспокойства, мэм.
— И я вела себя непростительно. Могу я вам предложить выпить? Кофе или чай? Может быть, что-нибудь покрепче?
Капитан покачал головой.
— Нет, мэм, но все равно спасибо. Если я могу…
— С нами все будет отлично, капитан.
— Что ж… если вы в этом уверены, — мужчина колебался.
— Да.
— Ладно, тогда мне пора отправляться, мэм. Примите мои самые искренние соболезнования.
— Спасибо, капитан. И благодарю вас за то, что вы пришли.
Френдли неловко потоптался на месте, пытаясь придумать, что бы еще сказать, но ничего не получилось.
— До свидания, миссис Кентвелл, — попрощался он.
— До свидания, капитан Френдли. Вы очень милый человек.
Все еще прижимая младшего сына к груди, Дороти-Энн смотрела, как миссис Планкетт провожает координатора. Только когда мужчина вышел, все они — Дороти-Энн, Венеция, дети — инстинктивно кинулись друг к друг в объятия, отчаянно сжимая руки.
И только тогда распахнулись шлюзы, и их печаль хлынула наружу.
Все официально. Фредди мертв.
18
Серое небо. Пронизывающий ветер. В воздухе висят капли дождя.
Кристос Зззионопулос выскочил из автобуса на Джексон, пересек Ван-Несс и начал взбираться на холм. Он намеренно не доехал два квартала до Бродвея, из простой предосторожности на тот случай, если Глория Уинслоу невзначай проедет мимо. Это ее «царство», и будет лучше, если она его не увидит и не заподозрит, что парень здесь крутится ради того, чтобы оценить ее состояние. Чем Кристос собственно и занимался. Но зачем рисковать без необходимости?
Действительно, зачем?
Тем не менее, его гнала необходимость, а не любопытство. Увидеть дом, где живет женщина, нужно для того, чтобы удостовериться, что она настоящая Маккой. Он усвоил этот суровый урок в Майами, когда оказался на нулях благодаря некоей Марифе — испанке с большими грудями и синим автомобилем «роллс корниш».
Их отношения закончились однажды утром, когда парень проснулся и обнаружил, что дамочка сбежала, прихватив его золотой «Ролекс» и десять тысяч долларов наличными.
Вот и угадай, кто кого надувает.
Проверка номеров машины привела к хозяйке Марифе, разведенной из Палм-Бич, по возвращении из Европы обнаружившей, что столовое серебро пропало, ее «корниш» разбит, а служанка сбежала.
К убыткам добавьте еще и оскорбление. Он-то нацелился на наследницу, а кончил тем, что завел роман с долбаной прислугой!
Хуже того, она обчистила его полностью. До донышка. Кристос все еще приходил в себя после такой потери. Словно Марифе заколдовала его. Может быть, этим и объясняется тот факт, что с того времени его жизнь покатилась под уклон.
Потому что, чтобы делать деньги, нужны деньги, черт возьми! Без какой-то суммы наличными все его начинания немедленно вызывали подозрение.
Леди, к которым он примерялся, не клюнули на него. Они чуяли отчаяние за милю.
Потом ему нанесли последний удар. В полночь явился сутенер.
Кристос решил, что пора сменить сценарий, и автостопом отправился на запад, познакомившись с Эмбер по дороге и взяв ее с собой. Пункт их назначения — солнечная Южная Калифорния. Тем не менее, попутка на берег залива и некоторая нехватка наличности вынудили их сделать незапланированную остановку.
Вот так они и оказались здесь. В туманной, холодной Северной Калифорнии. И едва сводили концы с концами.
На сегодняшний момент незапланированная остановка затянулась уже на полгода.
И вдруг вчера — просвет! Кристос нашел богатенькую даму, или вернее, она на него наткнулась. И что самое забавное, все его инстинкты подсказывали ему, что он подцепил такую, у которой денег куры не клюют.
Может быть, удача снова повернулась к нему лицом. И как вовремя!
Но обжегшись на молоке, дуют и на воду. После Марифе Кристос перестал оценивать людей по внешнему виду. Вот почему он отправился в городскую ратушу, где все как следует разузнал.
