Джудит Гулд - Вторая любовь
Слова — ласковые, благодарные, льстивые, хвалебные, еще раз благодарные — нахлынули на нее, изумляя своей беспомощностью и абсолютной непригодностью.
«Я люблю тебя! — хотелось ей крикнуть. — Ах, Кристос, красивый, красивый мужчина! Господи, помоги мне, как же я люблю тебя и нуждаюсь в тебе! Все во мне медленно умирало, пока наши пути не пересеклись. И вот появился ты, осветивший самый черный, несчастливый час. Ты подарил мне самый великолепный из всех возможных подарков…»
И тут он вышел у нее изо рта.
Глория как-то отчаянно всхлипнула, слезы навернулись на глаза. Его больше нет в ней, и это немного напоминает смерть, словно она потеряла связь с действительностью и обнаружила огромную пустоту.
— Не останавливайся! — шепотом взмолилась молодая женщина.
Кристос улыбнулся, лаская ее тело нежными, любящими пальцами.
— А кто сказал, что я закончил? — насмешливо поинтересовался он, поворачиваясь снова и оседлывая ее. Мужчина на мгновение встал на колени, обхватил руками ее груди, большими пальцами лаская напряженные, нежные бугорки сосков.
Она подняла на него глаза. Кристос представлял собой восхитительное зрелище — мускулистый торс, блистающий капельками пота, и готовый к атаке упругий пенис.
С благоговением он нагнул голову над одной жаждущей грудью и мягко коснулся острыми белыми зубами розового соска.
Легкие уколы удовольствия жалили ее, посылая короткие энергичные импульсы по всему телу.
— О, Господи! — Глория отчаянно извивалась, мотая головой, а он все усиливал давление зубов и пальцев. — О, Боже, Боже…
— О, Боже! — теперь уже зарычал Кристос и яростно вошел в нее.
И словно замкнуло электрическую цепь, накал ощущений подскочил вверх благодаря первоначальному сгустку энергии, потом чуть уменьшился, покачался туда-сюда, пока напряжение стабилизировалось, а затем, когда Кристос начал двигаться, стал снова расти с аккуратно выверенным, постоянно увеличивающимся напором.
Глория отчаянно цеплялась за него.
Агония. Экстаз. Рай и ад, слившиеся воедино.
— О, да… — тяжело дышала она, после каждого второго слова останавливаясь из-за зубодробительного контакта их тел. — Господи, да! Скажи, я… люблю тебя! Люблю тебя! ЛЮБЛЮ ТЕБЯ…
— Люблю тебя, — любезно выдохнул Кристос, его великолепное тело молотило ее нежную плоть. Каждый его мускул напрягался и выступал потрясающим скульптурным рельефом, а на лице оставалось выражение целеустремленности.
Глория бесстыдно наслаждалась. Она подняла бедра, чтобы встречать каждое его движение, и тазовые кости с глухим стуком ударялись друг о друга, когда Кристос входил в нее.
А он все продолжал наносить удары. Все быстрее и быстрее. Сильнее и сильнее.
Быстрее.
Сильнее.
Быстрее.
Сильнее.
Сильнее, пока его ягодицы не содрогнулись, и в полном согласии их тела напряглись, выгнулись, и они оба закричали.
Экстаз показался землетрясением. Темнота прояснилась, зазвучали трубы, и ветры с четырех сторон света вымели прочь грозовые раскаты и ярость. Этот совершенно синхронный оргазм стал началом и концом, днем Творения и Апокалипсисом.
Но казалось, что разрядка все еще продолжается, длится вечно и не кончается, когда они вместе перешагнули через край Вселенной и вступили на дорогу в никуда.
Наконец они обессилели, лежа друг на друге, представляя один инертный спутанный клубок конечностей, легкие горели, сердца сильно бились, пульс мчался галопом.
Если бы все сейчас закончилось на этом, Глория вечно была бы благодарна. Но ничего не закончилось. Как оказалось, все еще только начиналось.
Через какое-то время, когда выровнялось дыхание, они потягивали водку — потягивали, а не глотали залпом, — и осторожно пытались завести разговор. Ни о чем не спрашивали, просто болтали о том о сем.
Глория сказала Кристосу, что она замужем, но несчастлива в браке.
Кристос упомянул, что сейчас без работы, но это всего лишь временная передышка. Ничего страшного.
Тут Глория и предложила «одолжить» ему пару сотен баксов.
Которые он яростно отказался принять.
— Спасибо, но нет. Я могу обойтись.
Глория подбодрила его и стала уговаривать все-таки взять деньги.
И на этот раз парень не стал возражать.
По мнению Глории, она эти двести долларов израсходовала просто замечательно. Кристос дешево ей достался. Ничто, даже потраченные у Сакса двадцать тысяч в час, никогда не доставляли ей такого удовольствия.
Мириады мыслей проносились у нее в голове.
Как я могла так долго быть одна?
Что такого в этом красавце, если только он смог разбудить меня, словно какую-нибудь принцессу из сказки, проспавшую сто лет?
И вот ирония судьбы! Подумать только, что именно Алтее, и никому другому, я обязана тем, что встретила его!
И теперь, сидя на заднем сиденье такси, Глория благодушно и умиротворенно улыбалась машинам, мчащимся по Ван-Несс. Промелькнула короткая мысль — не станет ли это ее выражение пресыщенного всепрощения на лице ненамеренным разоблачением тайны?
А вдруг посторонние смогут сказать, едва взглянув на нее, что она только что насытилась самой великолепной, расточительной, потрясающей самцовой плотью, что только бывает у мужчин?
Ну а ей-то что за дело, даже если и скажут?
Напевая себе под нос, Глория думала о Кристосе всю дорогу домой. Кристос Зззионопулос. Ну да, он не богат. И что? Его скрытые достоинства намного превосходят недостаток финансовых средств.
И самое лучшее, что они договорились завтра встретиться.
Неужели чудеса никогда не кончаются?
Глория на это очень рассчитывала!
Она на пределе. Он мог сказать об этом по тому, как девушка меряла шагами комнату, потирая свои тонкие скрещенные руки, глубоко и быстро затягиваясь сигаретой. Она посматривала на него всякий раз, проходя мимо.
— Ради всего святого, да сядь уж ты наконец, — хрипло рявкнул мужчина, не поднимая глаз. — Перестань скакать туда-сюда. Ты так себя ведешь, будто вот-вот выпрыгнешь из кожи.
— Ладно… Ладно. — Обнаженная девушка с длинными до пояса черными волосами присела на край старого матраса. — Но она из крутых? — Ее глаза жадно блеснули. — То есть, она богатая, верно?
— Тебе лучше поверить в это, детка. — Голый мужчина не поднимал головы от журнального столика, где на квадратике зеркала он выравнивал бритвой с одним лезвием свою дорожку кокаина.
— Деньги! — мечтательно выдохнула девушка.
Она бросилась на измятую постель, раскинула руки и в экстазе уставилась на обветшалый потолок.
— Как только у нас появятся деньжата, первым делом я бы хотела съехать из этого клоповника! Знаешь, в один из этих красивых новых многоэтажных домов, из которых вид как в кино? — Она перекатилась на живот и оперлась на локоть. — А как ты, дружок? Тебе чего хочется?
Он только насмешливо сверкнул своей гуттаперчевой улыбкой.
— Я хочу только тебя, Эмбер.
— Да?
— Да. — Парень наклонился, прижал ноздрю и вдохнул одну дорожку. Вздохнул, сглотнул и прижал другую ноздрю. Втянул вторую дорожку.
Эмбер наблюдала за ним с кровати горящими от зависти глазами.
— Эй, детка, — он достал пакетик, — хочешь нюхнуть?
Хочет ли она? Девушка стрелой метнулась через комнату.
— Ого! — Мужчина убрал кокаин подальше от нее и усмехнулся. — Разве мамочка не учила тебя хорошим манерам?
Эмбер хихикнула.
— Ага.
— Так покажи мне их.
Упав на колени, девушка протянула руку к его пенису и аккуратно отодвинула крайнюю плоть. Потом обхватив рукой крепкую мошонку, она лизнула языком набухшую головку.
— Ну пожалуйста, — негромко попросила она, глядя на него.
— Так то лучше, малышка. Я бы сказал, намного лучше. — Улыбнувшись, парень вручил ей пакетик.
Девушка схватила его, вскочила на ноги, отбросила назад волосы. Наклонившись над столиком, она опытной рукой насыпала дорожку.
Кокаин влетел ей в ноздрю и обжег. Откинув назад голову, Эмбер на мгновение закрыла глаза. Потом повторила маневр со второй ноздрей.
Под действием наркотика соски ее маленьких упругих грудей поднялись над смугло-розовым ареолом.
— Вау! — выдохнула Эмбер. — Вот здорово.
— Для нас все только самое лучшее, детка. Достал целых два грамма. Самый лучший боливийский, что есть на улице.
Ее глаза широко открылись.
— Значит, ты раздобыл деньги?
— Ага, — он негромко рассмеялся. — Наличные. Два старых добрых Бена Франклина.
— Значит, ты не морочил мне голову? Ты действительно нашел богатенькую?
— Эй! — Мужчина протянул руку и притянул девушку к себе. — Когда это твой старик морочил тебе голову? — Его белые зубы блеснули словно рекламные огни.
