Бадри Хаметдин - Счастье Феридэ
— Вы что, влюбились в Цветану?
— Да нет же… Не надо все воспринимать так буквально. Да, наша хозяйка прекрасная женщина… Знаете, в чем ее преимущество перед вами?
— В чем?
— Она не подавляет… С ней я — Ихсан, со всеми своими недостатками. Цветана воспринимает меня таким, какой я есть.
В воздухе повисло неловкое молчание. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Ихсан заставил меня заглянуть в свою душу. Да, я приревновала его к этой женщине потому, что в один прекрасный момент мне показалось, что Ихсан может исчезнуть из моей жизни навсегда. А хочу ли я этого?
— Нет, нет! — воскликнула я и, обняв майора, прильнула к нему.
Сквозь слезы я нежно гладила Ихсана по волосам, и слова сами вырвались из моей груди:
— Милый, не исчезай. Я хочу быть рядом с тобой всю оставшуюся жизнь… Я люблю тебя больше всех на свете. Я люблю…
— Неужели, я не напрасно ждал долгие годы, — сдерживая волнение, произнес майор.
— Конечно, нет. Ты помог мне разобраться в своих чувствах. Все оказалось настолько сложным… Я любила Кямрана много лет… Мы прожили вместе всего месяц, как он пропал без вести. Я бросилась искать его, чтобы вернуть утраченное чувство. Вы были со мною все эти долгие месяцы. И вдруг я поняла, что продолжаю путешествие лишь по одной причине: мне не хочется с вами расставаться…
В глазах Ихсана было столько счастья, что казалось, все вокруг озарено этим светом. Даже солнце выглянуло из-за туч.
— Феридэ, давайте немедленно вернемся в Турцию…
— Я и сама об этом подумываю…
— Решено! Пойдемте попрощаемся с нашей хозяйкой и в путь.
Ихсан схватил меня за руку и быстрым шагом направился к деревне. Уже на ходу я успела спросить:
— А как же неподкованные лошади и разбитая повозка?
— Феридэ, в Турцию я понесу вас на руках…
Деревня Н…, 30 сентября
Уже давно за полночь, а мне не спится. Завтра я увижу Кямрана! Хотя нет, сегодня. Пройдет ночь, день, а когда наступит вечер, я уже окажусь в нежных объятиях своего мужа. Он будет целовать меня и говорить ласковые слова. А я расплачусь от счастья и расскажу ему обо всех радостях и бедах, которые пережила на этом пути. А потом вместе мы сядем па пароход и отправился в Стамбул. Представляю, как будет растрогана тетушка Бесимэ… А Неджмие…
Вот удивится сестрица Кямрана, увидев живого и здорового брата, да еще в обнимку со мной! Она, наверное, даже лишится чувств. Правда, не знаю, от радости или от горя. Но больше всех, я думаю, будет счастлив Недждет. Еще бы! Ведь уже почти полгода он без отца и матери…
Как медленно идет время… Будь на то моя воля, я сейчас же полетела бы в Обзор. Но па улице ночь. И, чтобы скоротать время до рассвета, я достала свой дневник и зажгла керосинку. Думаю, хозяева не обидятся… Им должно быть понятно мое состояние.
А теперь я хочу рассказать о том, что же все-таки случилось в этот необыкновенный для меня вечер.
После прогулки по берегу моря мы с Ихсаном возвратились в дом Цветаны. Еще подходя к калитке, я заметила стоящую во дворе телегу, доверху нагруженную досками.
— Уж не хозяин ли возвратился, — предположила я.
— Пожалуй, — согласился Ихсан и иронично добавил: — Судя по тому, что на этот раз Цветана не вышла встречать меня во двор.
Я недовольно посмотрела на офицера.
— Не хмурьте брови, Феридэ, — улыбнулся майор. — Простите… Я в последний раз.
— Считайте, что я вас простила, — стараясь казаться рассерженной, ответила я. — В последний раз…
Ихсан отворил калитку.
— Прошу, госпожа, — услужливо произнес он.
— Вы исправляетесь просто на глазах.
— А причиной всему — необыкновенная женщина по имени Феридэ…
Одаривая друг друга комплиментами, мы зашли в дом. Мои предположения оказались верными. За столом, сутулясь, сидел мужчина лет тридцати и ел суп из большой деревянной миски. У него были острые черты лица, рыжеватые брови, такие же усы и синие круги под глазами. Мужчина был худ настолько, что казалось, одежда, висевшая на нем, предназначалась, исполину и лишь по какой-то нелепой случайности попала к нему. У стола суетилась Цветана, осыпая мужчину укорами и периодически выставляя на стол новые кушанья. Он молчал. Заметив нас, Цветана немного стушевалась, но быстро нашлась:
— Это и есть мой муж Милан.
Рыжеусый посмотрел на нас уставшим взглядом и, словно желая стряхнуть сон, дернул головой. По-видимому, с его стороны это означало приветствие.
— Добрый вечер, — ответила я.
— А это гости из Турции. — Хозяйка указала в нашу сторону. — О них я тебе и рассказывала.
— Мг, — подтвердил Милан и возвратился к супу.
Мы с Ихсаном растерялись.
— Не обращайте на него внимания, — видя наш конфуз, поспешила успокоить Цветана. — Милан всегда такой. Слова из него не вытянешь.
Словно желая опровергнуть слова жены, рыжеусый проговорил:
— Садитесь, поешьте.
— Ох, и вправду, — спохватилась хозяйка. — С этим мямлей у меня все из головы вылетело. Вы же еще не ужинали. Присаживайтесь.
Мы уселись за стол напротив хозяина. Оп, продолжая есть, упрямо молчал. Я посмотрела на Ихсана и встретилась с ним взглядом. Без слов мы поняли, что нужно как-то спасать ситуацию и найти ключ к сердцу этого замкнутого мужчины. Первым попытался майор:
— Какая чудесная сегодня погода!
— Мг.
— Море такое спокойное.
Милан, закончив есть суп, отставил в сторону пустую тарелку и пододвинул к себе другую — с фаршированным перцем.
— Столько рыбачьих судов вышло на промысел…
Ихсан сделал паузу, раздумывая, о чем еще можно поговорить.
— Вообще же Болгария чудесная страна, — выдохнул он.
Хозяин небрежно откусил перец и причмокнул.
— У вас богатая и мастеровая деревня, таких в последнее время встречается очень мало.
Ихсан с надеждой затаил дыхание. Однако Милан лишь кашлянул. Офицер вновь взглянул на меня и безнадежно пожал плечами. Теперь была моя очередь. Неожиданно для самой себя я вдруг вспомнила шкаф из красного дерева, подаренный мне доктором Хайруллахом. Мне показалось, что, проходя мимо нагруженной телеги, я видела бруски именно из такой древесины. Решив рискнуть, я проговорила:
— Вы решили поработать с красным деревом?
Милан неожиданно оторвал взгляд от вилки и с удивлением посмотрел на меня. Поняв, что попала в цель, я решила продолжить наступление.
— Наверное, не так-то просто отыскать настоящий инструмент для его обработки?
— Непросто, — кивнул головой рыжеусый.
— А какие прекрасные и долговечные вещи сделаны из этой породы… Это настоящее искусство…
— Да? — Хозяин вопросительно посмотрел на меня.
Я растерялась, но отступать было поздно, и поэтому я продолжила:
— Когда-то у меня был шкаф работы… э-э-э… — я запнулась, стараясь придумать что-нибудь посолиднее. — Да, работы итальянских мастеров восемнадцатого века.
Застыв, я ожидала расплаты за свое пустословие, но абсолютно бессмысленные для меня самой слова на Милана возымели совершенно другое действие. Он оживился, и в его взгляде появилась какая-то определенность.
— Вы обладали настоящим сокровищем и сделали большую глупость, если продали его, — задумчиво сказал он.
— Шкаф сгорел, — выпалила я.
— Ну, это и вовсе преступление.
В это время, воспользовавшись моментом, Цветана сбегала в погреб за сливовицей и незаметно поставила ее на стол.
— Итальянская мебель восемнадцатого столетия — это лучшие мастера мира. Они были просто неподражаемы. Вы только вспомните…
Хозяин начал поименно называть мастеров и их работы. Теперь необходимым было лишь мое присутствие, и я облегченно вздохнула. Лишь изредка, в знак подтверждения кивая головой, я незаметно поглядывала в сторону Ихсана. Он сидел, широко открыв рот, переводя удивленный взгляд с меня на Милана и обратно.
Неожиданно хозяин вскочил из-за стола и, исчезнув на минуту, вернулся с куском дерева в руках.
— Смотрите, какой орнамент я начал вырезать, — протягивая мне брусок, произнес он.
Я и Ихсан склонили головы. Да, это было настоящее произведение искусства. Мастер объединил в этом узоре все — свою фантазию и накопленный опыт.
— Да, — только и смог вымолвить майор.
Я же в восхищении взглянула на Милана.
Цветана присела за стол и, опершись подбородком на руку, загрустила. Немного погодя она как бы невзначай взяла бутылку сливовицы и наполнила чарки. Подняв свою, хозяйка слегка взмахнула ею, предлагая всем последовать ее примеру. Ихсан поспешно взял чарку и тут же выпил. Мне не оставалось ничего другого, как слегка пригубить. Милан, вдохновенно продолжая рассказ, машинально нащупал свою чарку и опрокинул ее в рот. Не знаю, к долго он еще мог рассказывать о мастерах, но, к всеобщему облегчению, Цветана остановила мужа.
