Мэри Рэдклифф - Тайна Скарлетт О’Хара
— Я? Пожалуй бы сел, но не хочу тебя обыгрывать.
— А ты попробуй, может быть и сможешь.
— Знаешь, Рэтт, в нашей игре нет смысла, мы же будем играть и проигрывать свои же деньги, и никто из нас не обогатится.
— Вот это точно, мы с тобой попусту растратим свой талант и умение. И еще, Жак, я боюсь, что моя удача устанет и завтра я останусь один на один со своим соперником.
— A по-моему, — зашептал Жак на ухо, — твоя удача смотрит тебе прямо в глаза.
— Ты это о чем? — слегка повернув голову, осведомился Баттлер.
— А ты посмотри вот туда к стойке.
Рэтт Баттлер медленно поднял голову и вновь встретился с обжигающим взглядом Розалины. Та подмигнула ему и улыбнулась. Сна совсем не смущалась тем, что рядом с ней стоит окружной шериф и держит ее за талию.
Рэтт Баттлер улыбнулся, но в его душе уже поселилась ревность, к его улыбка получилась немного презрительной и даже злой. Но от этого Розалина, которая все понимала, развеселилась еще больше. Она даже показала ему кончик языка, а рукой нарисовала в воздухе дверь и словно бы постучалась в нее кулачком.
На это раз Рэтт Баттлер улыбнулся искренне и открыто. Теперь у него и у Розалины была общая тайна, связывающая их.
Розалина вопросительно указала на себя пальцем, как бы спрашивая, возьмет ли Рэтт Баттлер ее с собой в тайное путешествие за зеленую дверь в белой стеке, туда, где находится райский сад.
Рэтт Баттлер, поняв адресованный ему беззвучный вопрос, кивнул.
— О чем это ты с ним перемигиваешься? — осведомился шериф.
— А у меня с ним есть своя тайна.
— Когда это ты успела?
— Не надо так долго спать по утрам, шериф. И ты смог бы узнать очень много любопытного.
— Но зато я выспался, дорогая. А это тоже приятное занятие.
— Каждому — свое, — пожала плечами Розалина и освободилась от руки шерифа.
Она вежливо кивнула седовласому Джеку Добсону, который прошел рядом с ней.
Начальник городской полиции галантно поклонился актрисе и пожал руку окружному шерифу. Он неторопливо подошел к столу, за которым сидел Рэтт Баттлер, и, заглянув в глаза банкомету, сказал:
— Слушай, Рэтт, тебе не кажется, что если ты побудешь у нас в городке еще неделю, то обчистишь карманы местных жителей. А им это может не понравиться.
— Что же, Джек, я ведь никого не принуждаю садиться напротив меня. Все люди делают это только по своей воле.
— Я понимаю, что у них в крови горит желание обыграть тебя. Но ведь они не знают, кто ты такой и как хорошо играешь.
— Знаешь, Джек, в последнее время я играю абсолютно честно.
— Что ты, Рэтт, об этом нет разговора. Я совсем не это имел в виду.
— А что тогда? — вставляя в рот сигару и зажигая ее, поинтересовался Баттлер.
— Мне кажется, что, перестав ловить преступников, ты зарабатываешь куда больше, играя в карты.
— Я же тебе объяснил, Джек, что я решил сменить род деятельности. Играть в карты менее рискованно и приносит куда больший доход, да и работа не пыльная — сидишь, потягиваешь кофе и спокойно перебираешь карты. И к тому же ты, наверное, знаешь эту старую ковбойскую присказку, что деньги всегда тянет к деньгам.
— О да, ковбойские присказки! Мне эти ковбои уже вот где сидят, — и Джек Добсон провел ребром ладони по своей небритой шее. — Особенно меня допекают эти мерзавцы с желтыми повязками.
— Ну, я могу тебе предложить кое-что.
— Что? — Джек Добсон напрягся.
— Купи в лавке синие шелковые платки, я видел там есть дюжин пять и одень всех ковбоев. Может, тогда они будут раздражать тебя меньше.
— Знаешь, Рэтт, я бы это предпринял, даже не жалея собственных денег, но думаю, что это не изменит положения вещей. И бандиты все равно останутся бандитами.
— А удачливые люди останутся удачливыми, — пошутил Рэтт Баттлер.
Джек Добсон положил свою руку на плечо Рэтту Баттлеру и несильно сжал пальцы.
— Я хочу дать тебе один совет, — Джек Добсон наклонился к уху Рэтта, — если соберешься уехать из Клостер-Тауна, то никого об этом не предупреждай, а уезжай тихо. И никому не говори, в какую сторону направишься. Ведь при тебе будет изрядная сумма денег, акций, да и просто золота и серебра.
— Я воспользуюсь твоим советом, Джек, обязательно воспользуюсь. Хотя я никого не боюсь.
— Я знаю, Рэтт, что ты смелый и отчаянный человек, но все равно воспользуйся моим советом — не пожалеешь.
— Спасибо.
— К тому же ты не один, с тобой девушки.
— О да, — Рэтт Баттлер задумался. — За их безопасность я сверну шею кому угодно.
— Не сомневаюсь.
— Послушай, Джек, ты, наверное, заходил в салун напротив?
— Да, я только что оттуда. А что?
— Как идет дело у моего приятеля?
— Ты имеешь в виду полковника Брандергаса?
— Конечно его.
— Знаешь, у него дела идут получше, чем у тебя.
— Да? — изумленно вскинул брови Рэтт Баттлер.
— Да. Выдвижной ящик его стола уже забит доверху.
— Тогда, действительно, нам не стоит задерживаться в вашем городке. И, возможно, завтра утром мы его покинем.
— Тише, тише, — зашептал Джек Добсон и опасливо оглянулся по сторонам.
В помещении уже было достаточно напившихся ковбоев с желтыми повязками. Их шляпы были лихо сдвинуты на затылок, а у некоторых, наоборот, надвинуты на самые глаза. Мужчины расхаживали по питейному заведению, блуждали среди столов, явно нарываясь на скандал. Но их главарь, Ричард Баллоу, еще не давал команды.
Он сидел и опрокидывал бокал за бокалом. Но казалось, что виски его не берут. Без старшего брата он чувствовал себя хозяином всего городка. Его не смущало присутствие в питейном заведении начальника полиции и окружного шерифа. Ричарда вообще ничего не смущало. Он чувствовал себя вполне спокойно. Ведь кругом шастала почти дюжина его отъявленных головорезов, готовых в любой момент броситься на обидчика.
А над всем залом плыла мелодия. Пальцы пианиста двигались по клавишам быстро, буквально парили над ними, и инструмент, издавая легкое дребезжание, рождал прозрачно чистую мелодию. Казалось, что сыплются капли слепого дождика, поют в ветвях деревьев птицы, шелестит ветер, и по синему небу несутся легкие белые барашки облаков.
Сандра, мечтательно положив голову на плечо Кристиана, смотрела в потолок, туда, где клубился голубоватый табачный дым.
Пошатываясь и держа в руках полупустую бутылку и стакан, к пианисту подошел молодой широкоплечий парень, на потном лице которого как две капли смолы горели черные глаза.
— Что ты такое играешь? Мне плакать хочется, — сказал он, обращаясь к Кристиану.
— Знаешь, приятель, я играю то, что мне хочется.
— А ты не мог бы играть побыстрее и повеселее?
— Нет, приятель, это не я сочинил музыку.
— Не ты? — изумился ковбой и сделал несколько больших глотков их своего стакана.
— Конечно же не я, — сказал Кристиан, не отрываясь от клавиш.
— Тогда кто же сочинил эту музыку?
— Был когда-то очень хороший композитор, звали его Моцарт.
— Моцарт? Что-то я не слышал подобной фамилии в наших краях.
— Он был не местный, приятель, но сочинял очень хорошую музыку, — и Кристиан быстро пробежал пальцами по клавишам.
Показалось, что рассыпалась тысяча крупных капель дождя, и в окна ворвался свежий ветер, а где-то зажурчали ручьи.
— А все равно здорово, — бросил мужчина, заглядывая в глаза Сандре и пытаясь ее поцеловать.
Та выставила перед собой правую руку и оттолкнула парня. На его лице появилась озлобленное выражение.
Наконец, из-за своего стола выбрался Ричард Баллоу. Он как сомнамбула прошел сквозь прокуренное помещение. Ему явно хотелось глотнуть свежего воздуха, все расступались, уступая дорогу пьяному. Да и вообще, с этим человеком никто из жителей Клостер-Тауна связываться не желал.
Ричард выбрался на крыльцо, широко развел руки и посмотрел в темное, усыпанное звездами ночное небо. Из открытых окон питейного заведения долетали обрывки мелодий. А Ричард Баллоу, воздев к небу руки, замер, пошатываясь из стороны в сторону:
— Господи, как мне хорошо, — прошептал он и сплюнул себе под ноги.
Его потная рубашка липла к телу, а широкополое сомбреро болталось за спиной.
— Мне никогда не было так хорошо. Наверное, это чертова музыка навеяла на меня такое настроение, — проговорил он.
Оглядевшись по сторонам и не найдя к кому прицепиться, Ричард выхватил из кобуры вначале один револьвер и поводил им из стороны в сторону, выбирая мишень, потом вытащил из другой кобуры еще один револьвер. Зажав оружие в руках, несколько раз пьяно повернулся вокруг своей оси. Но на глаза ничего стоящего не попадалось. Тогда он вновь задрал голову к небу, в его маслянистых глазах отразилось два огромных пятнистых лунных диска.
