Элизабет Оглви - Внезапная страсть
- И где он сейчас?
- Синьор вышел из дома очень рано. Он не сказал, куда.
- Но сегодня утром я должна лететь в Англию.
Роза кивнула.
- Да, синьора, он говорил мне. Он оставил для вас билет в кабинете. Он сказал, что шофер отвезет вас в одиннадцать.
Крессида поставила чашку на блюдце и уставилась на Розу, не веря своим ушам, зная, что она не может не спросить:
- Так он не вернется? Попрощаться? Вид у Розы был несколько смущенный.
- Нет, синьора, - тихо ответила она.
Так вот, значит, как он к ней относится! Ушел из дома, даже не проявив элементарной вежливости и не попрощавшись. Она нашла билет на его столе, издевательски одинокий. Ни записки, ничего. Она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Держись, сказала она себе. Держись, пока не вернешься в Англию.
Все было как в тяжелом страшном сне, когда она попрощалась с Розой, очень расстроенной, и затем смотрела на удаляющуюся виллу. Ее сердце сжималось от разочарования, когда она поняла, что Стефано действительно не собирается попрощаться с ней.
В Римском аэропорту, как всегда шумном и оживленном, она быстро прошла регистрацию. Она посмотрела на часы - у нее был в запасе еще час. Она не могла и думать о том, чтобы сидеть в зале ожидания, истязая себя мыслями о Стефано. Она лучше пойдет пройдется по магазинчикам и киоскам, посмотрит одежду, которую не собирается покупать.
Но самый первый магазин, к которому она подошла, оказался магазином для малышей, она стала рассматривать крохотную одежду, перебирать всевозможные мелочи. Интересно, как бы сложилась ее жизнь, если бы она действительно оказалась беременной? Но тут она почувствовала, как к глазам подступили слезы, и вышла из магазина, еле переставляя ноги.
- С вами все в порядке, синьора? - спросил продавец, с тревогой глядя на нее.
- Да, да, - кивнула она. - Спасибо. Она вышла из магазина, глотая слезы.
- Лапочка, можешь смотреть, но уж ни в коем случае не трогай руками, послышался томный голос с американским акцентом, и Крессида, вспомнив этот голос, с ужасом обернулась и увидела Эбони, эту амазонку-манекенщицу, приятельницу Стефано, идущую в ее сторону и отмахивающуюся от какого-то коротышки, кружащегося вокруг нее, как муха.
Крессида остановилась как вкопанная, не в силах отвести глаз от сногсшибательной манекенщицы, как кролик, на которого направили луч фонаря. На Эбони был комбинезон из черной кожи, черные сапоги и такая же кожаная широкополая шляпа, и все мужчины в аэровокзале пожирали ее глазами.
Внезапно Крессида поняла ужасную правду. Эбони находится здесь. В Риме. Стефано вызвал ее, когда его бывшая жена благополучно отбыла? Да уж, он времени не терял - прощай, старая любовь, здравствуй, новая.
Она не хотела встречаться с Эбони и видеть торжество на ее лице, она будет чувствовать себя еще более униженной и несчастной, если прочтет выражение сочувствия в шоколадных глазах. Она уже было повернулась, когда опять услышала этот томный голос, и перед ней возникла его обладательница, рассматривая ее с еле сдержанным изумлением.
- Ай, да, ай! И кого же мы видим! Привет, Катрин!
- Крессида, - машинально поправила она. Прекрасные миндалевидные глаза с любопытством рассматривали ее вытертые джинсы и свитер.
- Итак, - протянула она, - наступило трогательное примирение.
Крессида слегка покачнулась. Примирение! Если Эбони начнет посвящать ее в подробности того, как они собираются воссоединиться после ложной тревоги...
Но темноволосая красавица схватила ее за руку, как бы чувствуя, что Крессида уже на пределе, проницательные глаза заметили смертельную бледность женщины.
- Эй, - проговорила она. - А где Стефано? Крессида с усилием расправила плечи. Что это она там себе внушала насчет достоинства?
- Представления не имею, - сухо ответила она.
- Он разве тебя не встречает? Ей было неожиданно легко произнести в ответ:
- Нет, я улетаю обратно в Англию.
- Понятно. - Глаза Эбони сузились. - Как я понимаю, опять сбегаешь?
- Это тебя никак не...
- Послушай, принцесса. - Она покачала головой, - только не говори, что это меня не касается. Мне кажется, тебе стоит послушать меня. Хочешь, скажу тебе одну вещь? Я бы сделала для Стефано все на свете. Все. Я из-за него сума сходила. Он бы мог получить любую другую женщину, которую захотел, ему стоило бы только щелкнуть пальцами! Но он не сделал этого. И знаешь, почему?
- Не думаю, чтобы я...
Эбони наклонилась вперед, черные шелковистые волосы разметались по плечам:
- Потому что ты идиотка! Ведь он все еще любит тебя.
Крессида с недоверием уставилась на Эбони.
- Ты сама не знаешь, что говоришь.
- Ну уж, конечно. Знаешь, что я тебе скажу? Ты не заслуживаешь такого человека, как Стефано. Если бы меня любил такой мужчина, я бы вышвырнула свою вонючую работу на помойку да еще ногами притоптала.
У Крессиды все смешалось в голове.
- Но Стефано не любит меня, - тупо сказала она.
- Ой, да перестань! Он настолько помешан на тебе, что даже не может здраво рассуждать. Уж этого-то ты не могла не знать, - внимательно посмотрела она на Крессиду.
Крессида покачала головой.
- Ты ошибаешься.
Но неожиданно Эбони расплылась в улыбке, как будто заметила что-то ужасно смешное.
- Ну что ж, не хочешь, не верь, - протянула она. - Но думаю кое-кому здесь ты все же поверишь! - Она смотрела куда-то поверх плеча Крессиды.
- Крессида, - послышался мягкий бархатный голос.
Она медленно, как в замедленном кино, обернулась, не веря своим ушам. Но это был он, Стефано. Он стоял, не сводя с нее глаз.
- Но... - пробормотала она, и тут раздался громкий голос.
- Эбони, радость моя! Ради Бога, не отходи от меня! Я все-таки достал билеты!
Почти двухметровый загорелый стопроцентный американец подошел к Эбони и с хозяйским видом положил руку ей на плечо.
Эбони взглянула на него, как ребенок смотрит на рождественскую елку.
- Привет, Клинтон, - улыбнулась она. - Я так и знала, что ты меня отыщешь. - Она подхватила Клинтона под руку. - Пошли, дорогой, этим двоим нужно кое в чем разобраться! - И потащила озадаченного Клинтона прочь, но проходя мимо Крессиды, нагнулась и шепнула ей на ухо:
- Если честно, то мне никогда не нравились задумчивые и серьезные брюнеты! - И она удалилась.
Они стояли, глядя друг на друга. Казалось, аэропорт и все, что их окружало, куда-то исчезло, когда она стала постепенно погружаться в глубину его темных глаз, опасаясь, что те хрупкие надежды, которые внушили ей слова Эбони, разобьются вдребезги.
- Зачем ты здесь? - прошептала она.
- Я просто не мог отпустить тебя. Второй раз. Скажи мне, что нужно сделать, чтобы ты осталась, и я сделаю это.
Где-то в глубине сознания она понимала, что на них смотрят, но ей было все равно.
- Почему? - Еще одно короткое слово. Все ее будущее зависело от него.
- Потому что я люблю тебя, - сказал он очень тихо. - Я люблю тебя, Крессида, как никогда не любил ни одну женщину на свете и никогда не полюблю.
Боже, помоги мне!
И тут она разрыдалась.
- Крессида! - Он прижал ее к себе, целуя в макушку и обнимая сильными горячими руками, в которых ей хотелось остаться навсегда.
- Дорогая, моя дорогая, пожалуйста, не плачь. - Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. - Послушай меня, - сказал он настойчиво. - Я был самым большим идиотом на свете. - Он покачал головой, глядя на нее сверху вниз. - Когда я получил это проклятое письмо от твоего адвоката, я понял, что опоздал. Что из-за своей гордыни и самолюбия позволил событиям развиваться без моего участия. - Его темные глаза сверкали. - Я знал, что должен увидеться с тобой опять, поэтому я уговорил спонсоров вашего спектакля выйти из игры и дать мне эту возможность. Ничего не изменилось. Ничего. Я любил тебя так же, как и прежде. Но я знал, что должен действовать очень осторожно, чтобы оставить себе хоть какой-то шанс после того, как мы расстались. - Он вздохнул. - Я хотел сказать тебе о своих чувствах при самой первой встрече, но я так боялся отпугнуть тебя. О Боже! Это было нелегко. Когда я увидел тебя в объятиях Адриана, пусть лишь на сцене, я был способен разнести весь этот театр на мелкие кусочки голыми руками. Но я был полон решимости не показывать своих чувств. Я старался держаться осторожно до того вечера, когда прошел заключительный спектакль. Видит Бог, я не рассчитывал на то, что ты забеременеешь, однако здесь судьба мне некоторым образом подыграла. И это дало возможность привезти тебя сюда...
- Но ведь ты дал мне уехать сегодня утром? - Она посмотрела на него и увидела, как темные глаза затуманила настоящая боль.
- Я был в шоке, - тихо сказал он. - В отчаянии. Я так хотел ребенка, молился только об этом. Я ушел с виллы и все бродил и бродил. А затем я пришел в себя. Я подумал: не могу больше отпустить ее. Второй раз. Я обязан сказать ей о своих чувствах.
- Ну почему же ты мне ничего не сказал? - спросила она, крепко обнимая его. - Все то время, что я жила здесь, ты ни разу не упомянул о любви.
