Роберта Хиккетс - Вкус яблока
- Это неправда! Верно, я и в самом деле ужасно с ним поступила, но только потому, что у меня не было выбора. - Мэйбл бросила ложечку в вазу и отодвинула от себя. - И почти полжизни расплачиваюсь за это! Последний год жизни с Реджи, когда я узнала, что он колется, был сплошным кошмаром! Врагу не пожелаешь... Когда он сидел дома, я так злилась на него, что готова была убить, а когда уходил куда-то, тряслась от страха за него. Страх вообще сопровождал меня постоянно. Ночью я не могла заснуть. Лежала и думала - так мне и надо! После того, что натворила, лучшей доли я и не заслуживаю! Гард, конечно, не смог бы помочь папе спасти фирму. Он не в состоянии был бы предоставить мне огромный шикарный особняк, роскошную машину, бриллианты, круизы по Карибам и Средиземноморью... В общем, все то, что требовало денежных затрат.
Мэйбл тяжело вздохнула.
- Но он никогда не оставлял бы меня одну по ночам! Никогда не стащил бы деньги, отложенные на питание! Никогда не оказался бы таким эгоистом! По ночам, когда я лежала без сна, я часто молила Бога, чтобы Гард удачно женился и без памяти любил свою жену. Один из нас заслуживал счастья... и уж, конечно, не я.
Воцарилась напряженная тишина.
- И что ты собираешься делать? - спросила наконец Дороти.
- Все, что он скажет. Я принесла ему столько горя, что теперь мне остается лишь одно - ждать, когда он меня простит. А за последние несколько недель сдвигов в этом направлении не наблюдалось.
- Я бы этого не сказала. Судя по тому, что я увидела, войдя на кухню...
- Это только кажется, - усмехнулась Мэйбл. - Но поверь мне, его раздирают самые противоречивые чувства. С одной стороны, он все еще ненавидит меня, не доверяет и не желает больше видеть. А с другой - никак не может забыть все то хорошее, что было между нами.
- Может быть, самое хорошее еще впереди.
Мэйбл вспомнился сегодняшний разговор во дворе, поездка к заливу. Встреча всколыхнула прошлое... Конечно, не обошлось и без неприятных слов, но они казались незначительными. Особенно после того, как на кухне дорогой ей человек так нежно, бережно прижимал к себе... Вся та боль, с которой они оба жили долгие годы, казалось, куда-то исчезла, улетучилась в мгновение ока.
Может быть, Дороти права?
Может, самое хорошее у них с Гардом только начинается? Что ж, поживем увидим.
Гард свернул на Милфорд-авеню, включил мигалку и, прибавив газу, въехал за идущей впереди машиной на пустую стоянку. Он преследовал этот автомобиль на своем "лендровере" целых четыре квартала - вполне достаточно, чтобы убедиться, что водитель пьян. Если он прав, за ночь это будет третье задержание за управление автомобилем в нетрезвом состоянии.
Связавшись с оператором, лейтенант доложил, где находится, назвал номер, марку и цвет машины и сообщил причину, по которой собрался ее остановить. Если водитель не пройдет тест на наличие алкоголя в крови, а один из пассажиров окажется трезвым, ему будет разрешено отвезти остальных домой. Если пьяны все, на машине они дальше никуда не поедут, а водитель заберет ее после того, как протрезвеет. В любом случае он заплатит солидный штраф и лишится прав на вождение на год. Довольно суровая плата за пару-тройку стопариков.
Когда Гард распахнул дверцу, собираясь выйти, Бизон залился возбужденным лаем. Полицейский частенько выходил из машины с собакой. Видя рядом с ним огромного добермана, ни одному провинившемуся водителю и в голову не придет вступать в конфликт.
- Сидеть! - обернувшись, приказал Гард и для большей убедительности покачал головой.
Бросив на него послушный взгляд, Бизон настороженно замер на заднем сиденье.
Полицейский подошел к машине и попросил предъявить водительские права. Как и следовало ожидать, водитель тест на алкогольное опьянение не прошел, и трое его пассажиров тоже особой трезвостью не могли похвалиться. Все они были курсантами военно-морского училища. Ребята нашли великолепный повод напиться - отметили окончание положенного по уставу пятинедельного затворничества в казарме.
Что ж, теперь, когда из полицейского участка их заберет старший преподаватель, которого в три часа ночи вытащат из постели, им долго будет не до увольнительных.
На стоянку подъехал еще один автомобиль из военной полиции.
- Тебе понадобится помощь, чтобы отвезти парней, - сказал Гард прибывшему капралу. Сам он задержанных в участок не доставлял - Бизон незнакомых в машине не очень-то жаловал.
- Сейчас попрошу кого-нибудь прислать, - ответил капрал.
Пока дожидались подмоги, Гард подошел к машине мальчишек-курсантов и вытащил ключи из замка зажигания. Пол в салоне был усеян пустыми банками. Несмотря на открытые окна, несло перегаром, хотя ни один из четверых еще не достиг того возраста, когда разрешается покупать спиртное. Да и пить никто из них пока не научился.
Когда Мэйбл выходила замуж, вспомнил офицер, он был постарше, но вел себя не лучше этих сосунков - изо всех сил старался утопить горе в вине. Напивался в стельку, пытаясь заглушить боль, а вместо этого становился бесчувственным ко всему, кроме боли. В жизни не встречал человека, который бы перенес столько страданий и умудрился выжить.
А он выжил!
И для чего? Только для того, чтобы опять связаться с той же самой женщиной.
Наконец приехала обещанная подмога. Прибывший полицейский посадил двоих курсантов в свою машину, а остальных капрал взял в свою. Лейтенант вручил ему ключи, наказав отдать их дежурному сержанту; тот вернет их старшему преподавателю, а уж последний проследит, чтобы мальчишка отогнал машину, когда абсолютно протрезвеет.
Убедившись, что здесь ему больше делать нечего, Гард вернулся к своему "лендроверу", сел за руль и выключил мигалку. Потом медленно выехал со стоянки на улицу - охранять мирный покой спящего города.
Жаль, что Дороти сегодня им помешала, с сожалением, подумал он, вспоминая прожитый день. Век бы не видал ее родственничков! Особенно отца, который его люто ненавидел, и сестру. С ней у него были связаны особенно неприятные воспоминания.
Дороти он видел только один раз. В тот вечер, когда впервые пришел в дом Уиндхемов за приглашенной на свидание Мэйбл. Матери он, естественно, не понравился. Что ж тут удивительного? Любая мать была бы не в восторге от длинноволосого, в кожаном прикиде дружка-рокера своей дочери. Отец тоже невзлюбил его, да так сильно, что мамаше за ним, пожалуй, было не угнаться. А Дороти - тогда она была неуклюжей смешливой четырнадцатилетней девчонкой, - так та успела только громко прошептать: "Какой красавчик!", после чего была выставлена из комнаты отцом.
Общался он с ней тоже только один раз, по телефону.
- Мэйбл не хочет с вами разговаривать, - заявила она с беспечностью, на которую только способна ветреная девчонка. - И не желает вас больше видеть.
Он оторопел. Слова вымолвить не мог от удивления. Но, придя в себя, мучительно задумался, что могло заставить Мэйбл уступить, наконец, отцу.
- Я хочу с ней поговорить, - выдавил он из себя. - Дайте ей трубку, Дороти! Хоть на минутку!
Если бы Мэйбл подошла к телефону, он наверняка сумел бы убедить ее не слушаться отца. Ведь говорила, что любит его! Да он и сам ее безумно любил. Только почему-то всегда молчал об этом. Вот дурак, корил он себя. Ну ничего, еще успеет исправить свою ошибку. Только бы ему дали возможность поговорить с нею!
Мысли его прервал заносчивый голосок Дороти:
- Не стану я этого говорить! - И едва слышный голос Мэйбл, его милой, нежной, любящей Мэйбл:
- Скажи ему, что все кончено, что я не хочу его больше видеть. Скажи, чтобы перестал мне звонить, оставил меня в покое...
И он повесил трубку. На следующий день узнал о предстоящей свадьбе, а последующие несколько дней провел в пьяном угаре. Лишь то, что поступил на службу в армию, а потом в военную полицию, похоже, спасло ему жизнь.
Прошло тринадцать лет, но мало что изменилось. Он стал старше и соответственно должен быть мудрее, а что делает? Опять попадается на ее удочку! Но на сей раз не позволит себя победить! Сделает так, что последнее слово останется за ним. Возьмет все, что хочет, все, что она ему даст, а потом уйдет как ни в чем не бывало.
Таковы были его мысли.
Дело осталось за малым - суметь претворить задуманное в жизнь.
- Гард сегодня не придет, - заявил Алан матери, когда она поставила машину на стоянку перед полицейским участком. - А тот, кто вместо него, мне ужасно не нравится.
- Что я слышу?! - Мэйбл взглянула на сына с притворным ужасом. - Ты хочешь сказать, что способен испытывать теплые чувства к какому-то полицейскому?
Мальчишка бросил на мать обиженный взгляд. Она вспомнила, что и сама не раз так смотрела на свою родительницу, когда та несла, по ее мнению, какую-то чушь.
- Гард, в общем-то, не такой уж плохой парень.
Слава Богу, подумала женщина. Ведь если она собирается поддерживать отношения с Брустером, придется сказать об этом сыну. Прошлой ночью ей покоя не давал вопрос - как он на это отреагирует. Разозлится? Станет ревновать? Он ведь как-то, когда они еще жили в Мемфисе, прямо заявил, что не потерпит рядом с ней никого, кроме отца. На что она раздраженно ответила, что на всех мужчин ей вообще наплевать.
