Мейв Бинчи - Ночи дождей и звезд
— Думаю, съездим к Андреасу, дорога там достаточно извилистая.
— Он тебе нравится, не так ли? — заметила Вонни.
— Кому он может не понравиться? Он такой добрый и деликатный. Не давит на людей, не заставляет делать то, чего им не хочется.
— Конечно, он своеобразен.
— Но он добрый, — заметил Дэвид. — Сын его, должно быть, просто глупец, если до сих пор не вернулся из Чикаго помогать ему.
— Возможно. — Вонни задумчиво пожала плечами.
— Почему «возможно»? Парень работает в овощной лавке за сотни миль от дома, посреди огромного шумного города, как сказал Андреас. А мог бы жить здесь, в красивом месте, помогая своему отцу.
Вонни с удивлением смотрела на Дэвида, склонив голову на плечо.
— Что это значит? — спросил наконец он.
— Ты знаешь, что это значит, Дэвид. То же самое можно сказать о тебе. У тебя есть отец и даже мама, которые по тебе скучают и не понимают, что ты делаешь вдали от дома.
— Это другое, — сопротивлялся Дэвид.
— Ну конечно!
— Совершенно другое. Мой отец не умеет рассуждать, он просто всегда прав. С ним никто бы не ужился.
— Адонис мог сказать о своем отце то же самое. Андреас не стал бы размещать иллюминацию на крыше, не позволил бы музыкантам завлекать народ на холм по вечерам. Адонис ничего не мог изменить, предложить. Андреас был всегда прав.
— Не заметил этого в нем, — холодно ответил Дэвид.
— Нет? Ну конечно, он с тобой ласковый и уважительный. Люди со своими детьми обычно не такие вежливые. — Она задумалась.
— У вас есть сын, Вонни?
— Да, Ставрос, как и его отец.
— И вы с ним ласковы и уважительны?
— Я с ним не вижусь, чтобы быть ласковой или неласковой.
— Но вы же должны видеться иногда? — удивился Дэвид.
— Нет. Вовсе нет. Но когда я с ним виделась, я была резка со всеми. Поэтому он совершенно не знал, как сильно я по нему скучаю и как нежна и заботлива могла быть с ним. — Она поднялась, выпрямилась, и лицо ее снова стала непроницаемым. — Я заберу этих детей, чтобы вы с Марией могли прокатиться по дороге смерти или еще куда-нибудь.
Она крикнула детям что-то по-гречески, и они радостно ей ответили.
— Что вы им сказали? — спросил Дэвид.
— Предложила мороженого. Похоже, идея им понравилась.
— Бьюсь об заклад, вы со всеми всегда были ласковы и внимательны.
— Нет, Дэвид, не стоит так думать, но не стоит и никого расспрашивать обо мне. Все равно ничего не скажут. Объяснить мои проблемы могу только я.
В этот момент на пороге появилась Мария, готовая к занятиям. Она поприветствовала Вонни и повернулась к Дэвиду:
— Паме, Дэвид.
— Паме, Мария.
Вонни с изумлением смотрела, как она села в машину, посмотрела в зеркало заднего видения и плавно повела машину по дороге.
Если этому мальчику суждено остаться в Агия-Анне, он может хорошо зарабатывать, преподавая вождение.
Андреас с братом Йоргисом играли в триктрак в кафе рядом с полицейским участком. Они видели, как знакомый фургончик Маноса выехал из Агия-Анны.
— Это Мария! Кто-то учит ее вождению! — воскликнул Йоргис.
— Должно быть, Вонни, — предположил Андреас.
— Нет, похож на мужчину.
— А, это парнишка Дэвид Файн. Такой хороший молодой человек, — с удовольствием произнес Андреас.
— Да, действительно, — согласился Йоргис.
Они помолчали.
— Есть ли что-нибудь от… — начал Йоргис.
— Нет, ни слова, — быстро ответил Андреас.
— Конечно, они там могли не слышать ничего.
— Нет, в самом деле. — Андреас застучал по доске.
Больше об Адонисе в далеком Чикаго не будет сказано ни слова. Они говорили о своей сестре Кристине, у которой была беспокойная юность, но которая теперь жила счастливо с добрым человеком на другом конце острова. О ее прошлом они теперь не вспоминали. Не говорили они и о бывшей жене Йоргиса, которая знала Маноса и его друзей, когда они были детьми. От нее тоже не было вестей.
Томас отыскал книжный магазин.
— Вивлиополио, — когда-то сказала ему Вонни.
— Неужели? — удивился Томас. — Звучит как витаминный напиток.
— Знаете, буква «В» в греческом пишется как «Б» с таким хвостиком внизу. Когда я приехала сюда, то первым делом пошла в книжный магазин, и когда нашла его, то увидела нечто похожее на библионвакио, или нечто вроде французского «библиотек».
— Какая вы смешная! — сказал он ей с любовью.
— Я просто кошмар, — ответила Вонни. — А что вам нужно в книжном магазине?
— Немецкую поэзию. Думаете, у них найдется?
— Возможно. Кто знает…
И она была права. В магазине был маленький отдел, где нашелся томик работ Гете, с текстом на немецком и на английском языках. Он купил это издание и сел на скамейку на берегу у магазина.
Томас старательно изучил книгу и нашел то, что искал. В записной книжке у себя он написал:
Kenhst du das Land, wo die Zitronen bluhn,
Im dunkeln Laub die Gold-Orangen gluhn.
Рядом он написал перевод:
Знаком ли край тебе,
Где сад лимонный весь в цвету,
Где золотые апельсины
Сияют средь ветвей.
Он выучит строки наизусть и прочтет их Эльзе. Нельзя, чтобы она думала, что он профан в немецкой поэзии.
Едва он начал переписывать следующую строчку, в которой говорилось о нежном ветерке, миртовых рощах и о высоких лаврах, как на страницу упала чья-то тень. Это была Эльза. Она заглянула ему через плечо, интересуясь, что он читает. Отойдя в сторону, она прочла строку за него:
Kennst du es wohl? Dahin! Dahin!
Mocht ich mit dir, о mein Geliebten, ziehn.
— Ну ладно, сдаюсь, — сказал он. — Перевода еще не прочел. Что это означает?
— Это значит… дайте взглянуть: «Тебе известно это? В краю, куда бы я с тобой ушел, любовь моя».
Говоря это, она посмотрела ему прямо в глаза, и они оба смутились, будто бы случайно открыли нечто совершенно сокровенное.
— Гете бывал в Греции? Не это ли та земля, где лимонные сады в цвету? — спросил Томас, чтобы перевести разговор в более спокойное русло.
— Несомненно, речь идет о Средиземноморье, но в основном это Италия. Хотя, конечно, в Греции он тоже мог бывать. В этом я не сильно осведомлена.
— А что говорить обо мне? До сих пор я ни строчки не прочел на иностранном языке, — смутился Томас.
— Почему же теперь вы стали читать?
— Чтобы произвести на вас впечатление, — просто ответил он.
— Вовсе не обязательно. Я и так под впечатлением, — призналась Эльза.
Андреасу позвонили из Ирландии.
— Это таверна в Агия-Анне? — спросил голос.
— Да. Чем могу помочь?
— Фиона Райан звонила домой из вашей таверны в день этой ужасной катастрофы.
— Да. Да. Я помню.
— Я подруга Фионы, Барбара. Фиона дала ваш номер, чтобы быть на связи, и я звоню, потому что… ну, в общем… мне хотелось бы знать, они все еще в Агия-Анне?
— Да. Какие-то проблемы?
— Нет, никаких проблем, в общем-то… извините, с кем я разговариваю?
— Меня зовут Андреас, это моя таверна.
— О, прекрасно, а вы с ней виделись с тех пор?
— Это очень маленький городок, мы все тут каждый день видимся.
— А Фиона в порядке?
Андреас помолчал.
— В порядке.
Девушка была совсем не в порядке, избитая собственным парнем, который ее бросил и сбежал в Афины, где теперь сидел в тюрьме, ожидая суда за торговлю наркотиками. Она до сих пор ждала этого подонка. У Фионы был выкидыш. В порядке? Едва ли.
Но, даже несмотря на то, что инстинкт заставлял рассказать этой женщине все, что случилось, он знал, что делать этого не стоит.
— Похоже, что им всем тут нравится, — сказал он запинаясь.
— Всем? Вы хотите сказать, что у них с Шейном появились друзья в городе? Обычно люди их избегают, словно чумы.
— Очень милые люди, немцы, американцы, англичане. — Он попытался успокоить ее.
— Ну что же, это сюрприз. Послушайте, Андреас, могу ли я послать ей сообщение по электронной почте или по факсу?
— Конечно. — Он дал ей номер полицейского участка.
— Мы все очень переживали по поводу того, что у вас там случилось. Наверное, было ужасно.
— Спасибо. Вы очень добры, — поблагодарил он. Она действительно была добрая и милая, не такая, как его хладнокровный сын Адонис в Чикаго.
Но он обещал Эльзе. И уже поздно, письмо должно было дойти.
Фиона пришла на прием к доктору Леросу на осмотр, как обещала.
— Все прекрасно, — успокоил он. — Вы молоды и здоровы. Можете рожать детей, сколько захочется.
— О, я так надеюсь когда-нибудь, — обрадовалась Фиона.
— Возвращаетесь к себе на родину?
— Нет. Надо обождать, пока Шейн не приедет за мной. Надеюсь найти здесь работу. Я квалифицированная медсестра. Могу ли я вам помогать в чем-то, например, на приемах больных?
