Милена Иванова - Женщина на грани...
С фотографии на меня смотрела обычная девчонка. Симпатичная. Рыженькая. Лет двадцати с небольшим. С длинными вьющимися волосами. Лобик в два пальца шириной. Только что из-под мамки, сыкушка недозрелая. Анорексичка. Талия, как у восьмилетней девочки. Абсолютно безгрудая и, уверена на все сто, такая же безмозглая.
— Как она тебе? — спросил Кристобаль так, как будто я была его старенькой мамой.
— Мужчина, послушай, я тебе не судья. Это твоя девушка. Личико детское. Она работает?
— Нет. Но это временно. Она учится на курсах компьютерного дизайна. Она не умеет рисовать, но ей кажется, что этому легко научиться, кроме того, дизайнеры сейчас везде нужны. Я помогаю ей с дипломной работой, представляешь?
— У-ум, здорово. Надо же, какой ты хороший, — сказала я, просто чтобы заполнить паузу.
— Она уже заканчивает. В августе получит диплом. У тебя нет на примете какой-нибудь фирмы, где требуется дизайнер, какого-нибудь хорошего местечка? Сама, наверное, знаешь, без блата в этом деле не обойтись. Гораздо легче устроиться по знакомству.
Нет, это уже переходило все границы! Да что он о себе возомнил, этот провинциальный невежа, придурок пригородный! Хотела бы я посмотреть в лицо тому недоноску, который посмел бы мне задать подобный вопрос!
— Ты знаешь, так, навскидку, в голову ничего не приходит. Но если подвернется что-нибудь подходящее, я тебе обязательно позвоню.
— Ты настоящий друг, спасибо тебе, в самом деле. Знаешь, она ведь девчонка что надо. И работящая. Ну, работящая — это, конечно, не то слово, опыта у нее пока маловато. Она работала на одном предприятии, но ее оттуда выгнали, и вот теперь эти курсы, но…
«Да заткнись ты, бутон!» — мысленно возмутилась я — скучно было до отвращения. Я уже давно отключилась, чтобы не слышать эти невозможные излияния. Гусь влюбленный!
Следующие десять минут прошли за совершенно пустым разговором. Пустым настолько, что он тяготил нас обоих, и нам обоим хотелось только одного, как можно скорее его закончить. В конце концов, к обоюдному облегчению, мы расплатились, вынырнули на улицу и распрощались у ближайшей станции метрополитена. Я смотрела, как метро бесследно поглотило его силуэт, как он тут же слился с бесконечным людским потоком. Я понимала, что только какая-то неосторожная случайность могла привести к тому, что наши пути пересеклись. Это была большая и нечаянная ошибка.
На память о Кристобале мне осталась только его прощальная записка: «Я проспал до половины первого. Извини, остаться не могу. Я совершил подлость. Ты необыкновенная. Я тебе позвоню. Кристобаль».
Сволочь
1
В двадцать восемь лет, наверное, каждая девушка чувствует себя достаточно опытной и зрелой, готовой к созданию собственной семьи. По ночам все чаще лелеется мечта о собственных детях: родить, ухаживать за ними, заботиться, в конечном счете видеть успешное воспроизведение собственных ДНК и знать, что твоя жизнь на тебе не закончилась. В этом возрасте легче всего впасть в панику: появляется страх никогда не выйти замуж и навсегда остаться одной. Никогда не увидеть своего отражения в лицах собственных потомков, никому не передать ни своей житейской мудрости, ни накопленного с таким трудом имущества, ни завоеванного с такими усилиями положения. Уверена, что в этот момент никто не спрашивает себя о том, хочет ли подразумеваемый ангелочек, которому предстоит спуститься с небес, иметь все это. Рад ли он унаследовать именно эти черты лица, и как он отнесется к тем ошибкам, которые ты совершила в молодости, и загорится ли он желанием пойти по твоим стопам, и вообще, захочет ли он стать тем, кем тебе хочется, чтобы он стал.
В моей жизни как раз настал такой период. Я, немного растерянная, пыталась выбрать из всей этой толпы мужчин будущего отца своего ребенка. И не буду лукавить, мне было почти безразлично в тот момент, кем окажется этот счастливый источник генетического материала, при условии, что наши биологические характеристики будут бесконфликтно совместимы. Поскольку я прежде всего была нормальным человеческим существом, логично предположить, что мне, как и всем, хотелось крепкой, здоровой семьи, с близким человеком, который по собственной воле и желанию готов будет провести именно со мной остаток своих дней. С другой стороны, должна признаться, мне становилось жутко при одной только мысли о замужней жизни, о том, что придется проводить все выходные в бесконечных покупках в PRYCA и заедать их в «Макдоналдсе», коллекционируя при этом игрушечные фигурки персонажей последнего диснеевского фильма. От одной только мысли о пеленках, школах, родительских собраниях, бесконечных каникулах в Бенидорме или Торребьехе с первого по тридцатое августа каждого года у меня мурашки бежали по коже. Жизнь, в которой на протяжении многих десятилетий основной темой всех разговоров должны были стать ангина младшенького, катехизис средненького и размышления о том, когда лучше купить учебники для старшенького, так, чтобы вышло подешевле, такая жизнь меня ужасала.
Я была счастливой женщиной, потому что, как мне казалось на тот момент, нашла человека, который более или менее удовлетворял моим семейным потребностям и вполне мог служить достойным материалом для продолжения рода. Нельзя было ручаться за глубинное содержание, но я знала, что влюблена и что нашла наконец гены, которые в сочетании с моими дадут выгодную комбинацию.
Альберто был простым, сильным, и все основные инстинкты у него оказались на месте. Все, что его волновало в этой жизни, — это пиво, футбол и то, что скажет о нем его драгоценная мамочка. Мы познакомились во время праздника, летом. Как сейчас помню, была пятница. Мы оба находились на вечеринке, из тех, с которых начинают расходиться часам к девяти утра, в одном из фешенебельных пригородов Мадрида, где в каждом доме по бассейну и куда не ходит городской общественный транспорт. Так получилось, что вместо традиционного завтрака с шоколадом и чурро[12] на Пуэрта дель Соль мы очутились без чурро и без горячего шоколада у меня в постели. Не успели мы войти в квартиру, как нас одолел неконтролируемый порыв страсти, и мы вцепились друг в друга буквально на пороге. Быстро, не теряя ни секунды, мы сорвали друг с друга одежду, только ту, что мешала выполнению задуманного. Альберто даже не почесался снять с меня трусы до конца. Он швырнул меня на кровать и сразу воткнул в меня свой член, не беспокоясь о прочем. С такой скоростью, как будто ему платили за время. Он задрал мои ноги себе на плечи, вцепился в мое туловище и рывком натянул на себя. При этом он двигался с такой силой, что я почувствовала режущую боль внутри. Но ее тут же перекрыло сладостное ощущение сильнейшего возбуждения. Я не могла удержаться и время от времени вскрикивала от перевозбуждения и острой боли.
— Еще хочешь?! Хочешь-хочешь, я знаю, хочешь! Скажи, что хочешь еще!
— Да-а, да-а, да-а, — не переставала стонать я при каждом толчке, загипнотизированная, как жертва удава.
— Тебе нравится, когда тебя дерут?! Вот так, крепко! Еще крепче!! Еще крепче!!!
— Еще, еще! Давай же, давай! — стонала я.
— На тебе, на, подавись, на, на, на!!! Вот тебе!
Капли пота стекали с моего лица. Затекали мне в нос и в рот. Я чувствовала их соленый вкус.
— Хорошо я деру тебя, а-а?! Скажи мне, как хорошо я тебя деру!
— Да-да. Возьми-возьми меня всю. Еще, еще, — бормотала я в полубеспамятстве, со стонами покусывая его грудь.
Я была, как самка в течке, взбесившаяся, оголодавшая самка, похотливая, вся в страстной лихорадке. Альберто одним махом перевернул меня на живот, вцепился в него одной рукой, а другой так схватил за грудь, что от боли у меня из глаз искрами брызнули слезы. Его руки были грязными, в липком поту, и при каждом толчке он впивался ногтями мне в кожу. Спиной я чувствовала его потную волосатую грудь, а в ушах раздавалось его учащенное, горячее дыхание. Зажмурив глаза, я сосредоточилась на быстрых, словно мелкие судороги, подергиваниях мышц влагалища и шейки матки: внутри у меня независимо от моей воли что-то пульсировало и накатывало волнами. Это был даже не оргазм, мое тело стало неуправляемым, я задыхалась от напряжения, не успевая толком ничего почувствовать. Но Альберто продолжал свой забег, он врезался в меня все сильнее и сильнее, было очевидно, что он продолжает делать это только ради того, чтобы кончить как следует самому. Наконец он выгнулся дугой, издал полустон-полукрик и кончил. Тут же отвалился от меня, как от тренажера в качалке, и закурил как ни в чем не бывало. Я сходила на кухню и вернулась с бутылкой питьевой воды. У меня не было даже мысли кого-то угостить или поделиться с кем-то, я пила так жадно, как будто только что выиграла спринтерскую дистанцию на Олимпийских играх. Потом я села на кровать, предварительно завернувшись в простыню, как после душа. И тоже закурила. Так мы и курили, не промолвив ни слова, каждый на своей половине кровати. Вдруг он резко, одним рывком, сорвал с меня простыню и в ответ на мой вопросительный взгляд сказал:
