Анри Труайя - Прекрасная и неистовая Элизабет
— Ты не займешься этими людьми, Элизабет?
— Что угодно, мсье? — спросила Элизабет, подходя к Кристиану на ставших вдруг ватными ногах.
Насмешливо взглянув ей в глаза, он спросил:
— Мы можем здесь пообедать, мадемуазель?
— Я не знаю, — пробормотала Элизабет, бледнея.
Вся кровь отлила от ее лица. «А я даже не причесалась!» — с досадой подумала она. Подбежавшая к Кристиану Фрикетта радостно залаяла.
В разговор вмешалась Амелия:
— Вы хотели бы пообедать, мсье? Пожалуйста! Три персоны?
— Да.
— Прошу вас пока присесть.
Она упорхнула на кухню и вернулась оттуда с меню, которое подала сначала Кристиану. Господин с седыми висками и дама с крашеными волосами склонились над меню.
— Шашлык? — сказал Кристиан. — Если не ошибаюсь, это блюдо из русской кухни.
— Кавказской — поправила Амелия с видом знатока.
— Я обожаю это, — сказала женщина, на пальце которой сверкнул крупный бриллиант.
— Хорошо, пусть будет шашлык, — сказал мужчина. — А для начала я попросил бы три коктейля.
— Охотно, мсье. Какой коктейль вы желаете?
Внутренне сжавшись, Элизабет страдала при виде матери, стоявшей с выражением почтения на лице перед этими тремя неожиданными клиентами. Если бы она только знала, что один из них был любовником ее дочери! Зачем Кристиан пришел к ней в гостиницу? Чтобы посмеяться над ней, унизить ее, испугать своей дерзостью? Элизабет пожалела, что не могла разоблачить его перед всеми. После долгих колебаний господин в роговых очках сделал заказ: один коктейль с розовым вином, один с «Мартини» и один коктейль «Александра».
— Вы правильно сделали, заказав «Александру», — сказала Амелия. — Это наш фирменный коктейль.
— Как, впрочем, и шашлык! — сказал Кристиан, рассмеявшись.
— Именно так! — улыбнулась Амелия.
Нервы у Элизабет были на пределе. «Он очаровывает ее», — подумала девушка. — Это низко! И потом, почему мама сказала ему, что коктейль «Александра» наш фирменный? Коктейли смешивает папа, и они все одинаковы на вкус». Элизабет была точно прикована к своему месту, и через пять минут услышала, как в шейкере забулькала жидкость. Стоя в столовой, за стойкой бара, отец готовил напиток для человека, которого он никогда бы не пустил под свою крышу. Леонтина принесла на подносе три коктейля. Кристиан отпил глоток «Александры». Уголком глаз Амелия следила за его реакцией.
— Превосходно! — воскликнул он, склонив голову.
И Амелия расцвела, словно он преподнес ей букет цветов.
Не в силах более выносить этот спектакль, Элизабет демонстративно развернулась и ушла в буфетную. В столовую прибывали первые посетители.
— Ты не сядешь за стол? — спросила подошедшая к дочери Амелия.
— Я хотела бы пообедать с вами после клиентов, — ответила Элизабет.
— Что за идея! Нет-нет, я хочу, чтобы ты была в зале и, как обычно, наблюдала за обслуживанием. Тем более, что сегодня у нас посторонние люди. Они ведь неспроста пришли сюда. Видимо, в округе уже знают о нашем шеф-поваре.
— Да, мама, — сказала Элизабет, вздохнув.
— Если эти господа будут довольны обедом, они скажут об этом другим, — продолжала Амелия, — и постепенно наша гостиница прославится своей кухней. Именно на это я всегда и рассчитывала.
— Первый, три, — сказала Леонтина, нагнувшись к окошечку.
Амелия певучим голосом повторила заказ.
— Понял! — молодецки крикнул шеф-повар, словно отдавал команду эскадрону и потом добавил:
— Прелестная мадемуазель, я видел вас на лыжах — настоящая нежная фея. Мы, русские, любим снег. Я сказал своей жене, что вы похожи на Снегурочку, то есть по-французски на Белоснежку. И вы действительно… Первый, три… Забирайте!
Кухня стала совсем другой после воцарения в ней русского шеф-повара. Плиты и кастрюли сверкали. Продукты были разложены в строгом порядке на разделочном столе. Из-за утонченного кокетства, Рене надевала фартук из такой же белой ткани в синюю клетку, что и брюки ее мужа. Улыбка не сходила с лица Камиллы Бушелотт.
— Мадемуазель, примите тарелки! — кричал шеф-повар.
Она сразу же подбегала к нему, радуясь тому, что может услужить ему. Из подвала поднялся Пьер, волоча две корзины с полными бутылками. Со стола новых гостей поступил заказ на водку. Осталась всего одна бутылка.
— Я же советовал вам, патрон, купить побольше, — ворчливо сказал шеф-повар. — Раз здесь Владимир Афанасьевич Балаганов, то все клиенты скоро будут заказывать водку.
— Чего ты ждешь, Элизабет? — сказала Амелия. — Ты же видишь, что нам мешаешь!
Элизабет неохотно ушла и скрылась в комнате матери, чтобы причесаться и подкрасить губы. Машинально расчесывая свои волосы, она перечисляла причины своего гнева. Увидев в зеркале отражение своего недовольного лица, она решительным шагом направилась в столовую. Она села одна перед своей тарелкой и, поднимая голову, каждый раз видела Кристиана, сидевшего напротив нее за круглым столом. Разговаривая с друзьями, он все время смотрел на нее. Всякий раз, когда их глаза встречались, она испытывала неприятный толчок в груди. Сесиль незаметно наблюдала, как они обменивались взглядами. Элизабет ела нехотя, и обед ей показался бесконечным. Потом она выпила бокал вина, от которого ее щеки раскраснелись, и, отказавшись от десерта, поспешила вернуться в холл. Там она укрылась в кабинете администратора. Несколько пообедавших клиентов уже открыли застекленную дверь и, усаживаясь в кресла, вытягивали ноги и заказывали Леонтине крепкий кофе. Кристиан и его друзья тоже вошли в холл и сели около большого окна. Амелия подошла и спросила у них, довольны ли они обедом. Она с улыбкой выслушала их комплименты и сказала:
— Я позволю себе вручить вам карточку нашей гостиницы. Сегодня у нас было обычное меню. Но если вы предупредите нас по телефону, мы с удовольствием приготовим вам блюда по вашему выбору.
— Да, конечно же, — сказал Кристиан, — мы придем еще раз.
Амелия удалилась, наслаждаясь своим триумфом. Пьер поджидал ее, чтобы вместе сесть за стол. Господин с важным видом потребовал два коньяка и один шартрез, а также кофе. Сесиль подошла к Элизабет и сказала шепотом:
— Он пришел. Это потрясающе!
— Да, — ответила Элизабет, покраснев.
— Вам это неприятно?
— Немного.
— Во всяком случае, ваша мама ни о чем не догадывается! И все-таки какой же он красивый! Я сейчас рассмотрела его и…
Выражение ее лица внезапно изменилось, и она поспешно добавила:
— Я оставлю вас.
Элизабет втянула голову в плечи: к администраторской медленным шагом подходил Кристиан. Теперь их разделял только стол. Она приняла строгий вид и сухо спросила:
— Что вам угодно?
— Я хотел бы знать, почему ты не пришла вчера, — сказал он тихим голосом.
— Я и не собиралась приходить… Я больше не приду, — пролепетала она.
— Никогда?
— Никогда!
В его глазах полнилось выражение грустной нежности.
— Ты не права, — вздохнул он. — Ты ничего не поняла, малышка. А я ждал тебя с таким нетерпением!
— Если только для того, чтобы повторить мне то, что ты сказал в прошлый раз…
Она осеклась, поймав себя на том, что вновь говорит ему «ты».
— Для того чтобы обнять тебя, Элизабет, — сказал он, — чтобы любить тебя. Я снова буду ждать тебя сегодня, во второй половине дня.
— Это бесполезно, — живо возразила Элизабет.
Он оперся обеими руками о край стола:
— Я буду дома после трех часов.
— А мне какое дело? Уходите!
— Я уйду, если ты пообещаешь мне, что придешь.
Она с ненавистью взглянула на него:
— Если бы я и пришла, то только для того, чтобы сказать вам все, что я о вас думаю!
— Хорошо! — прошептал он. — Большего я и не прошу. До скорого, Элизабет.
Он улыбался. Она с облегчением увидела, как он удаляется.
— Кто там? — послышался его голос.
— Это я, Элизабет.
Дверь распахнулась. Кристиан стоял в халате с обнаженной шеей, на ногах мягкие туфли.
— Извините меня, я только что принял душ, — сказал он.
Он нисколько не удивился ее приходу. Вероятно, чтобы быть более неотразимым, он предстал перед ней в таком виде. Она взглядом окинула комнату, где недавно была так счастлива: маленькая пузатая печь, меховое покрывало, стопки книг на столе… Комок подкатил к горлу.
— Элизабет, дорогая моя! Наконец я вновь обретаю тебя, — сказал Кристиан.
Он схватил ее за запястья и прижал их к своей груди. Запах его чистой и еще влажной кожи взволновал ее.
— Нет! — крикнула она и оттолкнула его обеими руками.
Кристиан сел на подлокотник кресла, опершись локтями о колени, раздвинув ноги. Полы его халата распахнулись.
— Я никогда не буду твоей любовницей! — продолжила Элизабет прерывающимся от волнения голосом.
