Тереза Крейн - Райский уголок. По велению сердца
Она нашла бледный шелковый халат, вытащила его из шкафа, просунула руки в рукава и быстрым решительным движением завязала пояс вокруг тонкой талии.
Тоби стоял поодаль у окна. Он закурил вторую сигарету и облокотился на подоконник. Его взгляд задержался на старинной угловатой башенке церкви, затерявшейся в приусадебном парке примерно в миле от домиков Брекон Парва, где жили ее прихожане.
— Это правда, что дед Джеймса перенес деревню, чтобы улучшить вид из окна? — неожиданно спросил он.
Фиона приблизилась к нему и, обвив рукой его талию и положив голову ему на плечо, посмотрела в окно.
— Да, именно так он и поступил. Дед Джеймса был полновластным владельцем Брекон Холла. Он решил убрать эти домишки подальше, и все прошло как по маслу — деревня возникла заново на новом месте. — Она кивнула в сторону крыш. Тоби предложил ей свою сигарету. Она пару раз затянулась и вернула ее обратно.
Тоби наклонил голову; его глаза сузились, приняв задумчивое выражение.
Фиона бросила на него насмешливый взгляд.
— Что, решил позаимствовать идею? Но для начала нужно вступить во владение усадьбой, вид из окон которой нуждается в подобном улучшении, й я не уверена, что сегодняшние провинциалы окажутся столь же сговорчивы.
Тоби не ответил.
Высокая темноволосая девушка энергичной походкой шла по широкой лужайке, направляясь к дому. При каждом движении ее коротко стриженые волосы взметывались вокруг горделиво посаженной головы. Даже с такого расстояния ощущались сила и грация, даваемые только занятиями спортом. Одежда ее выглядела столь же экстравагантно — такой костюм больше подошел бы для постановки какой-нибудь оперы на восточную тему. Ярко-красный шелк, развеваемый легким ветерком, то и дело плотно облегал ее длинные стройные ноги; золотая кайма ослепительно поблескивала на солнце.
Фиона, рассмеявшись, потянулась, чтобы поцеловать Тоби в щеку.
— То, что тебе нужно, любимый, это жена. Очень богатая и безумно любящая. Хочешь, я найду для тебя такую?
Тоби рассеянно улыбнулся.
— Честно говоря, это уже решено. Я как раз собирался сказать тебе. Послушай, как, черт возьми, называется то, что Рейчел носит? — В его голосе явственно звучало раздражение.
— О чем это ты? — с удивлением посмотрела на него Фиона.
— О Рейчел. Какого черта она не может одеваться по нормальному?
— Нет, я о другом, — осторожно сказала Фиона. — Ты сказал — «жена, решено». Что значит — решено?
Он пристально всмотрелся в ее лицо, затем, отвернувшись, загасил сигарету в пепельнице на подоконнике.
— Да, это правда. Думаю, я нашел ее. Она богата и, кажется, симпатизирует мне. И ее отца не очень волнует, что я не из верхушки общества. Похоже, он сам выбился из не слишком важных персон. Сам себя сделал. Его фамилия Андерскор. Слышала о нем?
Фиона, глядя на него ясным и задумчивым взглядом, мгновение помешкала с ответом.
— Андерскор?.. Я слышала о его аптеках. Кажется, он в последнее время начал продавать эти новинки — такие забавные электрические штуковины?
— Именно так. Я как-то раз помог ему в одном деле. Старик потерял сына на войне. Осталась одна дочь, Дафни.
— И ты собираешься жениться на ней? — В голосе Фионы неожиданно для нее самой прозвучало едва заметное волнение.
— Возможно, — ответил Тоби с таким бесстрастием, словно они обсуждали вчерашние цены на рыбном рынке. — Послушай, как ты думаешь, если я предложу Рейчел сыграть в теннис, она оденется по-человечески, или опять напялит на себя черт-те что, словно клоун из пантомимы?
— Если Рейчел увидит, что тебя это и в самом деле раздражает, думаю, она оденется так, что хоть выводи ее на центральный корт Уимблдона.
Фиона откосилась к Рейчел, несмотря на ее причуды, с пониманием и симпатией, и это частенько проявлялось в самые неожиданные моменты.
— Впрочем, — добавила она, пожав плечами, — кто знает? Все зависит от нее, от ее чувств.
— Это верно. Рейчел никогда не позволит вкусам других людей влиять на ее собственный, — согласился Тоби и направился к двери.
— Ты и сам такой же. Вы росли и воспитывались вместе, и это сделало вас похожими друг на друга больше, чем настоящие брат и сестра. Подожди немного. Я пойду в ванную Джеймса, она побольше и посветлее. Моя по сравнению с ней — просто маленькая темная каморка. — Подойдя к туалетному столику, она взяла щетку для волос, маленький флакон духов и коробку пудры.
Тоби прислонился к дверному косяку, с улыбкой наблюдая за ее сборами. Они стали друзьями задолго до того, как сделались любовниками; их привязанность была искренней и основывалась на чем-то большем, чем физическое удовольствие, которое каждый доставлял другому во время занятий любовью. Фиона была одной из тех редких женщин, с которыми ему не нужно было притворяться. Она понимала его и принимала таким, каким он был на самом деле, и, далеко не всегда одобряя взгляды и поступки Тоби — причем он знал об этом, — никогда не осуждала его.
— О дьявол! Подожди еще минутку. Я забыла расческу.
Тоби вышел в коридор. Засунув руки в карманы и раскачиваясь на каблуках, он принялся разглядывать картины, висевшие на обшитой деревянными панелями стене. Вскоре появилась и Фиона. Остановившись рядом с ним, она посмотрела на картину, перед которой стоял Тоби.
Пейзаж, нарисованный с любовью и несомненным талантом, изображал часть морского побережья — многоцветье красок, сверкающая под ярким солнцем алмазными блестками пена прибоя…
Лицо Фионы внезапно омрачилось печалью.
— Это ведь Мадейра, я не ошибаюсь? — спросил Тоби.
— Да. Ее часто рисовал старший сын Джеймса, Питер. Он любил этот остров. Остальные, конечно, тоже любили, но он просто обожал. Несомненно, он был очень талантлив, достаточно один раз увидеть его картины…
— Они замечательны. Он ведь погиб в Пасшендэле?
— В октябре 1916 года. Ральф, младший сын, тогда уцелел, но годом позже был убит под Верденом. — Она покачала головой. — Какая утрата. Какое ужасное несчастье!
Фиона знала, что такая же трагедия постигла многие семьи в Европе. Она переводила взгляд с одной картины на другую, стараясь представить себе молодого человека, который нарисовал их. Питер был стройным и сильным, Джеймс так гордился им… И все же он не дожил до своего двадцать первого дня рождения.
Джеймс редко говорил о сыновьях, но, зная его так, как знала только она, Фиона догадывалась, как он страдал от этого убийственного удара. В тот жестокий год его семья, его планы и надежды на будущее были разрушены.
С тех пор, как они поженились, прошло семь лет, и все это время Фиона старалась достойно играть свою роль в той небогатой персонажами пьесе, которая заменила Джеймсу семейную жизнь, честно выполняя заключенное между ними дружеское соглашение. Однажды Джеймс даже собрался взять мальчиков из приюта Брекон Парва, чтобы дать им свое имя и в конце концов вверить им Брекон Холл и семейный бизнес, но так и не довел это дело до завершения. И все же Фиона была не в силах помочь ему полностью забыть о своем горе, хотя делала все для того, чтобы он не так страстно переживал потерю двух молодых людей, погибших в столь юном возрасте на поляк Франции и Фландрии — кровавых полях, на которых она тоже побывала. Может быть, она даже встречалась там с кем-нибудь из них, может, даже перевязывала их раны? Но она уже никогда об этом не узнает. К тому же в то время она, надломленная, испуганная, наполовину покрытая грязью, вряд ли могла запечатлеть в памяти лица встреченных ею людей.
Тоби, склонив набок белокурую голову, продолжал рассматривать картины.
Эти места в самом деле так хороши, как выглядят на полотнах?
— Мадейра? — Фиона улыбнулась. — О да, она поистине прекрасна. Словно огромный восхитительный сад.
Они подошли к началу изогнутой лестницы и постояли минуту, опираясь на великолепные резные перила и глядя на открывшийся внизу зал.
— Замечательное место. — Фиона мечтательно улыбнулась, взгляд ее стал задумчивым.
Она познакомилась с Джеймсом Пейджетом во время своей последней поездки на Мадейру. Тогда Джеймс, который был почти двадцатью годами старше, прямым и откровенным ухаживанием добился ее, и они вступили в брачный союз, как ни странно, оказавшийся удачным.
— На Мадейре прекрасный климат — умеренно тепло круглый год. Никогда не бывает ни слишком холодно, ни слишком жарко. Это напоминает вечный рай. В горах часто выпадают дожди, и ручьи струятся вниз, чтобы напоить плодородные земли вдоль побережья, так что растительность на острове цветет и зеленеет круглый год. Можно выращивать все, что угодно. И все время сияет солнце. В общем — сказочный край!
— Я слышал, что Спенсер Феллафилд считает винный бизнес на Мадейре малоперспективным. Это правда? — Тоби облокотился на перила, снова устремив взгляд на картины.
