Джон Клеланд - Женщина для утех
Но как только она поняла, что я выздоравливаю, ее поистине материнское отношение ко мне резко изменилось. Однажды, когда мы пили с ней чай, она перевела разговор в деловое русло.
— Считаю, что пора сказать тебе все как есть. Я не хотела говорить об этом, пока ты была больна, чтобы не расстраивать тебя. Но сейчас, когда ты чувствуешь себя лучше, я должна поделиться с тобой своими заботами. Мое материальное положение сейчас хуже некуда. Поэтому, как это ни печально, я должна попросить тебя вернуть мне долг.
— Долг? — удивилась я. — Какой?..
— Дорогая моя, — ехидно произнесла миссис Джонс. — Ты, конечно, очень молода и неопытна, но, надеюсь, не думаешь, что лечение и питание для тебя принесла мне добрая фея. За все заплатила я. К тому же твой… муж оплатил за квартиру только до того дня, когда бросил тебя. Два месяца занимаешь апартаменты, которые ничего не стоит сдать за кругленькую сумму.
— Но, дорогая миссис Джонс! — воскликнула я. — Почему вы раньше меня не предупредили? Сколько я вам должна?
Мегера вытащила из кармана какую-то бумажонку и объявила:
— За лечение, питание, квартиру и уход всего двадцать фунтов три шиллинга и пять пенсов. Для тебя это мелочь, для меня — целое состояние.
В глазах у меня помутилось. Такой суммы я никогда в жизни не видела.
— Миссис Джонс, — пролепетала я дрожащим голосом. — У меня всего три фунта. Остальные деньги забрал Чарльз.
— В таком случае, — поинтересовалась она, — как ты собираешься отдать долг? Деньги нужны мне в течение двух дней.
— Не знаю… Право же, не знаю… Никогда бы не подумала, что у меня такой долг…
— Жаль, что не подумала. Но еще есть время хорошенько все обдумать, — зловеще прошипела хозяйка. — Тебе, конечно, известно, что за долги можно угодить в тюрьму…
— В тюрьму? — Я в ужасе схватилась за голову. — Боже! Что угодно, только не это! Лучше умереть! Убью себя, покончу жизнь самоубийством! — Я почувствовала, что при слове «тюрьма» начинаю терять сознание.
Мегера, которая хотела меня напугать, но уж никак не довести до самоубийства, поскольку моя смерть не входила в ее планы, произнесла немного мягче:
— Ну, не смотри на жизнь так трагически. Успокойся. И хорошенько подумай. Наверно, найдешь какой-нибудь выход. А я пока пришлю тебе обед.
После обеда миссис Джонс, как всегда, принесла чай и, не садясь к столу, вернулась к разговору о деньгах:
— Ты была бы сама виновата, если бы мне пришлось привлечь тебя к ответу. Думаю, ты не догадаешься, что нужно делать. Поэтому хочу тебе помочь. Я пригласила одного серьезного, уважаемого джентльмена. Он выпьет с тобой чаю и посоветует, как надо поступить в этой ситуации.
Она вышла из комнаты и очень скоро вернулась в сопровождении «уважаемого джентльмена», который, конечно, не однажды прибегал к ее услугам. Джентльмен выглядел внушительно. Лет сорока, Одет скромно, но со вкусом. На руке перстень с бриллиантом. Мужчина производил впечатление состоятельного человека из высшего общества.
Джентльмен поклонился мне изысканно, а миссис Джонс, пододвигая ему кресло, представила:
— Дорогая Фанни, познакомься. Это мистер Н. (По понятным причинам я не привожу в дневнике фамилии мужчин, с которыми мне довелось завести близкое знакомство Большинство из них живы и занимают высокое положение.) Выше голову, Фанни! Не позволяй слезам портить твое личико. Если твоя прелестная мордашка всегда будет свежей и улыбчивой, особенно в обществе этого благородного джентльмена, тебя ждет поистине королевская награда!
— Миссис. Джонс, — мужчина был явно недоволен, — мне кажется неподходящим такой тон в отношении юной леди. Мисс Фанни, — обратился он ко мне, — прошу вас не считать, что, добиваясь знакомства с вами, я руководствовался какими-то иными причинами, кроме глубокой симпатии, которую давно питаю к вам. Должен признаться, я очарован вами. Знаю, какие испытания выпали на вашу долю. Я не осмеливался прежде просить миссис Джонс, чтобы она представила меня, поскольку знал, что вы любите другого. Узнав о вашей болезни, я попросил миссис Джонс, чтобы она позаботилась о вас. Я занялся бы этим сам, если бы не срочное дело, которое вынудило меня выехать в Гаагу… Скажу честно, миссис Джонс обманула мое доверие и потребовала с вас денег. Поверьте, что я не собираюсь воспользоваться вашим положением. Вы окажете мне честь, если позволите немедленно оплатить сумму, которую требует миссис Джонс. Это просто дружеская услуга, за которую я, естественно, ничего от вас не потребую. Позвольте мне сделать это тотчас.
Слова благородного джентльмена растрогали меня до слез. Сдавленным голосом я с трудом проговорила:
— Не знаю… В самом деле не знаю… Вы так добры ко мне…
Господин Н. улыбнулся снисходительно и велел мегере принести чернильницу, гусиное перо и бумагу. Небрежным жестом бросил на стол деньги, написал расписку на сумму, которую потребовала миссис Джонс, и предложил ей расписаться. Потом высушил песком чернила, сложил бумажку и вложил в мою руку. Заметив, что я не решаюсь принять этот подарок, сунул мою руку вместе с распиской в карман платья.
Мне тогда и в голову бы не пришло, что благородный джентльмен уже расплатился с хозяйкой за то, что она устроила ему эту встречу.
Миссис Джонс с алчным блеском в глазах сгребла деньги и мгновенно испарилась. Оставшись наедине с незнакомым мужчиной, я не испытывала никакого страха. Мне было совершенно безразлично, что происходит со мной и вокруг меня.
Как только мегера вышла из комнаты, благородный джентльмен изменился вдруг до неузнаваемости. В таких делах он явно не был новичком. Усевшись рядом со мной, он стал платком вытирать слезы, которые все еще катились из моих глаз. При этом как бы случайно коснулся губами моей щеки. Не почувствовав сопротивления, поцеловал. Когда и этому я не воспротивилась, начал деликатно гладить и обнимать меня. Я будто окаменела.
Тогда сначала осторожно, потом все смелее стал ласкать мою грудь. Не получив отпора и на этот раз, понял, что я соглашусь и на большее. Поднял меня и положил на кровать. Я лежала, будто парализованная. До моего сознания не доходило, что этот мужчина делает со мной. Когда я наконец очнулась, он был уже глубоко в моем теле.
Его резкие движения не находили никакого отклика с моей стороны. Даже труп не мог быть более холоден, чем я. Когда же, утолив свою страсть, он начал быстро одеваться, я осознала наконец, что произошло. Меня охватило отчаяние. Я сгорала от стыда и унижения.
— Успокойся, малышка. Не плачь, — мой новый властелин ласково обнимал меня. — Ничего страшного не случилось. Разве не правда?
— Не трогайте меня, — рыдала я. — Умоляю вас, уйдите. Мне нужно побыть одной.
— Нет, дорогая, — решительно возразил он. — Как бы ты не наделала глупостей. Я останусь с тобой.
Если бы всего десять минут назад кто-нибудь сказал мне, что я отдамся какому-то незнакомому мужчине, я не раздумывая плюнула бы ему в лицо. Если бы меня искушали состоянием, тысячекратно превышающим сумму, которую заплатил за меня миссис Джонс этот человек, я не позволила бы ему даже пальцем коснуться моего тела. Но наши поступки, особенно если речь идет о женщинах, часто зависят от случая и настроения. Больная, погруженная в свое горе, до смерти испуганная перспективой оказаться в тюрьме, беспомощная, как малый ребенок, — такой была я в тот день, когда жизнь свела меня с мистером Н. Только в этом ищу я оправдания себе. Он овладел моим телом — но не сердцем. Сердце было далеко. Оно навсегда было отдано Чарльзу.
Так или иначе, я уже не принадлежала себе. Мое тело обрело нового хозяина. Несмотря на внутреннее сопротивление, полное равнодушие к его ласкам, я позволяла ему обнимать и целовать себя. В душе моей была даже благодарность, что он не повторяет недавнюю атаку.
— Прости меня, — ласково шептал он. — Не могу понять, как я мог так вести себя с женщиной, у которой нет сил сопротивляться. Я искренне сожалею о том, что случилось. Страсть взяла верх над рассудком. Когда миссис Джонс издали показала мне тебя, я был так восхищен, что заплатил ей столько, сколько она потребовала за обещание познакомить нас. Долго мечтал я об этом мгновении… Не бойся, малышка, тебе будет хорошо со мной. Я дам тебе все, чего ты только пожелаешь…
Ни тогда, ни после не простила я ему жестокости, с которой он овладел мной. Но, сидя рядом с ним и слушая его ласковые речи, я была благодарна этому человеку, что он испытывает ко мне какие-то чувства, не ушел, не бросил меня, когда удовлетворил свою первую страсть.
Наступил вечер. Служанка принесла ужин. По количеству приборов я, к своей радости, поняла, что мне не придется делить трапезу с миссис Джонс, которую я возненавидела всей душой. По ее вине я сидела с незнакомым мужчиной у того же камина, в той же комнате, где пережила часы наивысшего счастья в жизни с любимым.
