Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах
Артур ждал ее возле Старой мельницы. Уже совсем стемнело. Но он все еще не хотел верить в то, что она не придет. Мерил и мерил шагами пустырь, заросший травой.
Дождь остервенело барабанил по крыше машины, хлестал по стеклам.
— Ну вот… Теперь вы меня проклинаете, — удрученно пробормотал Рихард. — Я вас втравил…
— За что мне вас проклинать… Сама виновата.
— Ладно уж, не казнитесь. Кто знал, что так все обернется? Как назло — ни машины, ни подводы…
Она тоскливо прислушивалась к шуму ночного ливня — он хлестал все сильнее.
— У вас, наверное, свидание? — сочувственно спросил Рихард. — Я вас здорово подвел. Но действительно — ни одной живой души.
Марта промолчала.
— Холодно, — поежился он и достал откуда-то плоскую флягу. — Не хотите глоток? Это ром.
— Нет, спасибо.
Лосберг отвинтил пробку, глотнул и тут же спохватился.
— Господи, какой же я осел! — он стянул с себя пиджак, накинул его на Марту. — Надевайте в рукава.
— Да не нужно… — ее начинала раздражать нелепость положения.
— Надевайте, надевайте, у вас уже зубы стучат. Или вы нервничаете?
Она снова не ответила.
— Слушайте, а что вы, собственно, так переживаете? Я понимаю, конечно, неприятно, по… В общем-то — ничего ужасного. Не встретились сегодня — встретитесь завтра. Или послезавтра. Может, все-таки глотнете капельку? — Он снова достал фляжку.
— По-моему, и вам достаточно, — сухо заметила она.
— А кто знает… — на этот раз он влил в себя порядочную порцию. — Кто знает, может, это сама судьба распорядилась? А? Увела вас с одного свидания и… привела на другое. Чертовский холод! Откуда таким льдом веет? — А-а, понимаю — айсберг! Послушайте, айсберг, а вы не схватите воспаления легких? Давайте хоть как-нибудь греться.
— Отодвиньтесь сейчас же! — рассердилась Марта. — Вы что, совсем ошалели от своего рома?
— Я давно ошалел, Марта… — теряя голову от ее близости, глухо заговорил он.
— Отодвинетесь или я выйду!
— Марта!.. — не в силах больше сдержаться, Рихард обнял ее за плечи, рывком притянул к себе. Несколько секунд шла молчаливая борьба. Наконец, девушка вырвалась и, влепив ему пощечину, распахнула дверцу, выскочила из машины. Лосберг бросился следом. Но пока обегал автомобиль, споткнулся, упал, потерял ее из виду.
— Марта! — кричал он в отчаянии, шлепая по грязи и лужам. — Ма-арта! Остановитесь!
Она стояла, прижавшись к дереву, затравленно дрожа. И когда он, крича и размахивая руками, тяжело протопал мимо, рванулась с места и изо всех сил бросилась бежать в противоположную сторону. Сквозь лес, сквозь ливень, сквозь тьму…
Озолс спозаранку хозяйничал на своем подворье. Ночной дождь наполнил воздух сочной влагой и терпким запахом разнотравья. Блестели в лучах раннего солнца лужи. Мимо прошло стадо, подгоняемое пастухом. В ожидании плотников Якоб тесал топором бревнышко. Дом потихоньку отстраивался — плотники собрали сруб, над стенами уже поднялись свежетесанные стропила.
Эрна молча поставила на верстак перед хозяином кружку с молоком, положила рядом кусок хлеба с жареным салом. Отложив топор, хозяин принялся за еду. Спросил как бы между прочим:
— На сеновале ночуешь? Не холодно одной?
— Тебе-то что? — нервно встрепенулась она. — Петериса нарочно в город услал?
Озолс неловко усмехнулся:
— Почему нарочно? Гвоздей же нет. А без гвоздя какая работа?
Эрна забрала пустую кружку:
— Хватит, Якоб. Побаловались, и довольно! Как бы беды не накликать. Коту забава — мышам слезы.
Она пошла. Озолс озадаченно посмотрел ей вслед, снова принялся было тесать бревно, но в это время за его спиной хлопнула калитка. Он обернулся, да так и замер с топором в руках. Перед ним стояла Марта. Насквозь промокшая, в изодранном, заляпанном грязью платье, изнемогающая от усталости.
— Ты? — изумленно пробормотал отец. — Где ты была?'
— Потом, папа. Я очень устала.
Он заметил пиджак Лосберга, и страшная догадка промелькнула в его глазах.
— Ты была с Рихардом?
Девушка только сейчас вспомнила об этом проклятом пиджаке. Брезгливо оглядела себя и крикнула, выплескивая накопившуюся ярость и отчаяние:
— Да! С Рихардом! Всю ночь!.. Теперь доволен? Ты же мечтал об этом. Не так ли?
И вдруг замолчала на полуслове, испуганно отшатнулась — в трех шагах от нее стоял Артур. Почерневший, измученный ожиданием, снедаемый ревностью, он стоял посреди двора, ошеломленный ее растерзанным видом, ее чудовищным признанием. Сплетни, подозрения, догадки — все это вдруг приобрело реальные очертания. Дохнуло на него зловещим смыслом. Он медленно повернулся и, тяжело ступая в своих рыбацких сапожищах, пошел обратно к калитке.
— Артур! — Марта бросилась к нему наперерез, загородив дорогу. Сказала неожиданно тихо: — Я тебе все объясню.
Только мгновение он смотрел в ее полные отчаяния и мольбы глаза. Кровь прихлынула к голове, и он не сдержался — ударил ее по щеке. Ударил хлестко, наотмашь, вложив в эту пощечину всю свою боль и презрение.
— Ты что делаешь, сволочь? — подскочил к нему Озолс. — На кого руку поднял, бандит? — и в бешенстве замахнулся топором.
Артур успел перехватить руку, вырвал топор и с силой отшвырнул Озолса. Тот мешком отлетел к верстаку, неуклюже повалился на спину. На ободранной щеке выступила кровь. Артур постоял секунду, потом, стряхнув оторопь, бросил топор и, круто повернувшись, зашагал прочь со двора.
— Ну спасибо, доченька… Уважила родителя, — Якоб с трудом поднялся на ноги, прижал к щеке ладонь, пытаясь унять кровь.
Марта, потрясенная, молчала, глядя на плачущего отца. Всхлипывая и сморкаясь в фартук, выскочила на шум Эрна. В этот момент у калитки затормозил автомобиль, во двор вбежал взволнованный Рихард.
— Марта, господи! Слава богу, вы целы. Я чуть с ума не сошел, все побережье объездил. — Он замолчал, заметив окровавленного Якоба. — Что с вами, господин Озолс? Что произошло?
— Нет уж, господин Лосберг, — гневно ответил старик. — Это вы должны объяснить, что произошло.
— Ничего особенного, — смущенно пробормотал Рихард. — Ездили прогуляться, застряли в лесу…
— Прогуляться… Застряли… — Озолса потрясла невиданная наглость Лосберга. — Почему же Марта прибежала одна, словно за ней гнались? И этот пиджак… Вы мне голову не морочьте. Знаем мы эти ночные прогулки…
— Уверяю вас, ничего дурного. Нелепый случай… Мы сейчас поедем домой, и я вам все объясню.
— К вам в дом? — взорвался Озолс. В качестве кого, позвольте узнать?
Рихард побледнел, прижал обожженную руку к груди:
— Ваша дочь, — хрипло проговорил он, — может войти в мой дом, кем захочет. Даже хозяйкой. Я готов повторить это, где угодно, и официально просить ее руки.
Артур и Лаймон в брезентовых робах и свитерах сидели в дальнем углу трактира. У грубых дощатых столов этот ранний час никого не было. За оцинкованной стойкой под литографией, изображавшей застигнутый бурей корабль, дремал Аболтиньш.
— Да выпей ты! — уговаривал Лаймон. Артур молча крутнул головой — перед ним стояли нетронутые кружка пива и стаканчик водки.
— На тебя посмотришь — будто конец света настал. Подумаешь, сегодня поссорились — завтра помирились…
— Нет, Лаймон, это все.
— Что все, что все? Будь же ты мужчиной в конце концов! Встряхнись, и пойдем домой.
— Никуда я не пойду.
— Не дури, — Лаймон поднял приятеля со стула.
Банга качнулся, словно пьяный, посмотрел перед собой пустым, ничего не выражающим взглядом, потянулся было за водкой, но в последний момент передумал, безнадежно махнул рукой:
— Ладно, пошли…
У самого входа они едва не столкнулись с торопливо вбежавшей Бирутой.
— Весь поселок обыскала, — бросилась она к Артуру. — Давай быстрее!
— Что случилось? насторожился Лаймон.
— Марта сидит у меня.
Короткая судорога пробежала по лицу Банги, бешенство плеснулось в его глазах.
— Передай своей подруге… — Он не договорил, схватил со стола фуражку и стремительно выскочил на крыльцо.
Именно здесь, словно из-под земли, перед ним вырос Бруно. Двое других айзсаргов стояли поодаль.
— Что там у вас с Озолсом вышло? Ты можешь мне объяснить?
— Тебе-то какое дело? — тон не предвещал ничего хорошего. — Ты что, полицейский?
— Я айзсарг. Порядок в поселке мне не безразличен.
— Слушай, Бруно, — угрюмо вмешался Лаймон. — А нельзя ли потом? Ты же видишь, что он не в себе.
— Отстань, — надменно возразил Бруно. — Еще раз повторяю — порядок в поселке…
— А не пошел бы ты со своим порядком? Вырядился, как индюк… — зло выплюнул Артур.
— Ах, вот как? Оскорбление мундира! Теперь ты пойдешь со мной, — он схватил Бангу за руку, тот вырвался, свирепея:
