Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах
— И все обо мне? — с горькой усмешкой спросил он. — А, может, еще о ком?
— Не глупи! — рассердилась Бирута. — Поменьше сплетни слушай. У нас тут наболтают с три короба…
— Уже болтают? — насторожился Артур. — О чем?
— Вот — мужики! — фыркнула Бирута. — И Лаймон такой же вредный. Попробуй станцуй с другим хоть разок — башку нагнет, что твой бык, глазищи выпучит — и в драку. — Девушка сменила тон и назидательно заключила: — Ты не суши голову дурью. Иди к ней разберись, не маленькие.
Море было по-осеннему хмурым. Дул резкий ветер, грозно шумел вершинами сосен. Над дюнами с криками носились чайки, Марта и Артур медленно, молча шли по берегу. Потом он сказал, видимо, продолжая начатый разговор:
— Скажи отцу, что я помогу с домом… Если, конечно, он захочет.
— Спасибо, Артур.
Они прошли еще несколько шагов молча.
— Как теперь с университетом будет? — спросил он. — Тоже погорел?
— Вот именно, погорел, — невесело усмехнулась Марта. — Не брошу же я отца.
— Значит, так и будете у Рихарда жить?
— А где же еще? Ему сейчас тоже помочь надо.
— Да, конечно… — как-то сдавленно сказал Артур. И вдруг остановился, порывисто обнял ее. — Я люблю тебя! Слышишь? Ты моя жена! Ты сама захотела ею стать. И я не могу… понимаешь? Не хочу, чтобы ты жила в чужом доме. Рядом с ним.
— Артур, глупенький… Пойми — я не могу сейчас уйти. Это крайне непорядочно. Я должна остаться, пока не снимут бинты. Это мой долг.
— А если их еще год не снимут? — невольно вырвалось у него.
— Я останусь, пока не снимут бинты, — твердо повторила Марта. — Если ты считаешь меня женой, зачем же обижаешь ревностью? Почему требуешь, чтобы я платила неблагодарностью человеку, который спас моего отца? И для тебя сделал не так уж мало.
— Конечно… — неуверенно протянул он.
Девушка сочувственно посмотрела на него, быстро наклонилась, звонко чмокнула в щеку:
— Ладно, мне пора.
— Уже уходишь? — Артур взял ее руку, сжал в ладонях.
— Надо.
— Вечером встретимся?
— Конечно.
Артур обнял ее, с пытливой тревогой долго смотрел прямо в глаза. И, не поцеловав, отпустил.
Марта читала в своей комнате, когда раздался негромкий стук в дверь.
— Разрешите?
Она подняла голову и, к своему удивлению, увидела на пороге Рихарда. Он был в элегантном, сшитом по последней моде костюме, который все же не слишком украшал его бледного, осунувшегося, с лицом, покрытым едва затянувшимися шрамами.
— Ну, как я вам нравлюсь? — нарочито бодро спросил он.
— Зачем вы встали?
Лосберг криво усмехнулся:
— Вероятно, чтобы освободить вас от добровольного заключения.
— Рихард, ну зачем вы так…
— Бросьте… Я же вижу — вы рветесь отсюда, как птица из клетки. И даже ухитряюсь не обижаться. Но вы не ответили на мой вопрос — как я вам нравлюсь?
Она отложила книгу, натянуто улыбнулась:
— По-моему, все в порядке. Вам даже к лицу эти шрамы.
— Ну разумеется. — Он подошел к зеркалу, с отвращением разглядывая себя. — Шрамы украшают мужчину. Посуда бьется к счастью… Какой только ереси не напридумывали себе люди в утешение! Заметив лежавший на подзеркальнике большой кусок янтаря, взял его и восхищенно сказал: — Какой редкой красоты камень. Откуда он у вас?
— Подарок.
Рихард взглянул на нее, потом снова поднес янтарь к глазам, рассматривая мошек, замерших навеки в прозрачном заточении. И сказал задумчиво:
— Да, все мы, как эти мошки в янтаре… Замурованы — каждый в своей судьбе. А что если попробовать вырваться? Взять и сломать эту красивую прозрачную гробницу.
Марта внимательно взглянула на него:
— Не надо ничего ломать, — и отобрала у Рихарда камень.
Он понимающе усмехнулся:
— Вы всегда как будто насторожены со мной. И холодны, как айсберг. А я, кажется, придумал, как вас слегка растопить. У вас есть немного времени?
Марта замялась, взглянула на часы:
— Откровенно говоря, совсем немного.
— Подарите мне это «немного».
Красное авто промчалось по живописной лесной дороге, и вскоре они сидели на веранде уютного, пустынного в этот час загородного ресторанчика. Веранда висела над гладью озера, над самой водой. К перилам подплывали лебеди, Марта просовывала им сквозь решетку кусочки хлеба.
— Видит бог, меня так и подмывает прыгнуть туда, чтобы получить свой кусочек счастья. — Лосберг налил в свою рюмку коньяку.
— Рихард! — укоризненно сказала она. — Вы же обещали…
— Умоляю, не портите нашу последнюю встречу, — полушутя-полусерьезно ответил он.
— Вы просто сумасшедший. Для чего я вас лечила?
— А для чего лечат осужденного на смерть? Для того, чтобы привести приговор в исполнение. Я поднимаю этот бокал за вас, Марта! За мою чудесную исцелительницу. Кстати, почему бы вам не перевестись на медицинский факультет? Пока не поздно. У вас определенно талант…
— Рихард, а какой факультет закончили вы?
— Философский, — почему-то ожесточаясь, буркнул он и выпил коньяк. От нее не ускользнула перемена в его настроении.
— И какую же наивысшую истину вы постигли на своем философском?
Он на секунду задумался, вновь наполнил рюмку.
— Рихард!
— Вы напрасно беспокоитесь, я не рассыплюсь из-за этой капли. Истину? Пожалуй, самую важную. Каждое утро напоминай себе: перед тобой вся жизнь — целый день. Проведи его как следует, — он перехватил ее насмешливый взгляд, насупившись, добавил: — И еще: в этом мире справедлив не тот, кто прав, а тот, кто может утвердить свою правоту.
— То есть сила — это и есть наивысшая истина?
— А вы видели когда-нибудь, чтобы побеждал слабый? Впрочем, есть одна слабость, перед которой беспомощна любая сила. — Рихард многозначительно усмехнулся. — Но это уже из другой области. За вас, Марта!
Она зябко повела плечами, откровенно посмотрела на часы.
— Боитесь опоздать? — Лосберг заметно пьянел. Его лицо побледнело, лоб покрыла легкая испарина.
— Ну вот, — досадливо проговорила девушка. — Я так и знала. И вы еще собираетесь вести машину?
Он попытался отшутиться:
— «Джигиту лишь бы ногу в стремя…»
— Ай, бросьте! — Марта решительно поднялась. — Предупреждала же…
— Да, кажется, я немножечко того… — виновато забубнил он, — Слишком много впечатлений сразу.
Марта немного смягчилась, проговорила миролюбивей:
— Что же нам делать?
— Что? — озорная искра промелькнула в его глазах. — А почему бы вам самой не сесть за руль?
— Вы с ума сошли!
— Ничуть. Через десять минут будете водить машину, как заправский шофер.
… — Еду! — в азарте крикнула Марта, намертво вцепившись пальцами в рулевое колесо.
— Конечно, едете, — улыбнулся Рихард, придерживая баранку правой рукой.
Другую руку он положил на спинку водительского сиденья и слегка придерживал девушку за плечи. Но Марта ничего не замечала — устремив перед собой безумный от счастья взгляд автомобильного неофита, она восторженно крутила руль. Машина медленно виляла по проселочной дороге, надсадно ревя двигателем.
— А теперь попробуйте выжать сцепление и переключить на вторую скорость… Вот сюда рычаг.
— Страшно…
— Ничего, решайтесь, — он положил свою руку на ее кисть. — Ну!..
Марта попробовала.
— Ага, получилось!
— Вы прирожденный шофер, — поморщившись, как от зубной боли, похвалил Лосберг. — Теперь газу добавьте.
Машина прыгнула, как лягушка, и покатила быстрее. Это вызвало новую бурю восторга. И вдруг девушка взвизгнула от страха — на дорогу, прямо перед машиной, выскочила корова.
— Тормоз! — крикнул Лосберг, перехватывая у Марты руль. — Жмите на тормоз! Отпустите руль!
Но Марта совсем растерялась и еще крепче вцепилась в баранку, мешая Рихарду объехать бестолково мечущееся животное. Потом их тряхнуло — в последний момент Лосбергу все же удалось резко вывернуть руль вправо — машина нырнула в кювет и с силой ткнулась в стоящее на обочине дерево. Мотор заглох. В наступившей тишине откуда-то сзади донеслось насмешливо-недоуменное мычание коровы.
Уже стемнело, когда Рихард, перемазанный до бровей, с безнадежным видом захлопнул капот.
— Вы очень на меня сердитесь? — виновато спросила Марта.
— Очень. Только не на вас, а на ту рогатую скотину. По-моему, это все-таки был черт. — Рихард обтер руки платком. — Побудьте здесь, а я сбегаю на шоссе, попробую поймать какую-нибудь машину.
— Может… нам пешком? — неуверенно предложила она.
— Двадцать километров? Как раз к утру будем дома. Ждите меня здесь, а если нападут разбойники или корова, сигнальте.
Марта вяло улыбнулась, и осталась ждать. Вдруг ей на руку упала капля — начинал накрапывать дождь.
