Робин Мадерик - Искушение
Рэйчел с удовлетворением наблюдала, как Евгения сконфуженно замолчала. Она ненавидела сплетни, особенно такие, которые могли загубить чью-то безупречную репутацию навсегда.
- Я с удовольствием сообщаю Вам, что Ваши страхи насчет предательства Веры Эшли не имеют никаких оснований.
Рэйчел прервала свою страстную речь, чтобы поцеловать сына в розовую щечку, и продолжала:
- Миссис Эшли передала моему мужу очень важную информацию. Он уже располагал некоторыми данными, и сообщение Веры было ему очень полезно. Но, милые дамы, все, что я Вам сказала, не должно выйти за пределы этой комнаты.
Меня не интересуют обстоятельства ее знакомства с лейтенантом, важно то, что она смогла извлечь из него пользу для нашего общего дела. И я прошу Вас прекратить оскорбления в адрес миссис Эшли. Во-первых, она - наша хозяйка, во-вторых, их совсем не заслужила.
Закончив речь в защиту миссис Эшли, Рэйчел стала покачивать своего заснувшего сына. Она стояла с ребенком на руках у открытого окна гостиной. Солнечные лучи скользнули по его личику, и теплый весенний воздух струился вокруг него.
***
Элизабет стояла в коридоре под лестницей в полном смятении и смотрела перед собой ничего не видящими глазами. Она только что услышала окончание разговора в гостиной и пришла в ужас. Щеки ее побледнели, губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Ее поразило, как эти дамы могли так оскорбительно говорить о ее хозяйке.
Элизабет поспешила на кухню, где миссис Эшли вытирала остатки пролитого после кормления малыша молока. Смущение Элизабет не укрылось от Веры.
- Что случилось, Элизабет?
- Ничего, мэм, - ответила девушка неуверенно и фальшиво.
Она посмотрела на хозяйку. Выражение лица миссис Эшли показалось Элизабет виноватым, и она, сама того не желая, хихикнула.
- Нам надо спешить, Элизабет, наши гостьи нас ждут, - сказала Вера и направилась в гостиную.
Элизабет, поджав губы, последовала за ней. Дамы сидели вокруг разноцветного полотнища, которое стелилось от одного подола к другому, и продолжали шитье. Но их позы и взгляды, которыми они встретили входящую миссис Эшли, показались Элизабет неестественными и смущенными.
- Доброе утро, - сказала Вера. - Простите, что мне пришлось задержаться, и вы начали без меня. Но, думаю, печенье, которое мы с Элизабет для вас приготовили, этого стоило.
В ответ на свое приветствие Вера получила несколько натянутых и неискренних улыбок. Только Констанция Винтер казалась совершенно невозмутимой и приветствовала ее широкой улыбкой. Вера заняла свое место рядом с мисс Мадди Оуэне. Элизабет села рядом с хозяйкой, не решаясь поднять глаз.
Тягостное предчувствие охватило Веру. Она занялась шитьем, не произнеся больше ни слова. Всякий раз, когда возникала необходимость достать катушку или поднять с пола лоскуток ткани, миссис Эшли старалась еще раз взглянуть на своих гостей. Большинство присутствовавших дам принялись за шитье. Беседа постепенно оживилась, и только две женщины - молодая миссис Винтер и почти незнакомая Вере, только что вступившая в их кружок особа, откровенно разглядывали ее.
***
Вера очень любила шить. Эта работа всегда ее успокаивала и давала возможность собраться с мыслями. Ей было даже не важно, какого рода швейную работу выполнять. Она могла чинить белье или принимать участие в изготовлении торжественного полотнища. И то и другое приносило ей одинаковое удовлетворение.
Последняя работа их швейного кружка была несомненно очень важной: дамы собирались украсить полотнищем Дом собраний в день памяти жертв "Бостонского избиения", к которому было приурочено открытие ассамблеи. Ожидали выступления самого Джозефа Уоррена, и Вера собиралась быть, как всегда, в гуще событий.
Вера немного успокоилась и теперь была готова сделать сообщение особой важности, которое подготовила для членов своего кружка. Она выпрямила спину, откашлялась и нашла глазами самого благодарного своего слушателя - Рэйчел Ривер, которая, прижав ребенка к груди и укутав его шалью, смотрела на Веру с интересом и пониманием.
- Уважаемые дамы, - начала миссис Эшли свою маленькую речь, - я надеюсь, все вы знаете, что Конгресс провинций издал приказ собрать как можно больше оружия. Наши кузнецы сейчас день и ночь приводят в порядок старые ружья и по возможности делают новые. Фермеры изготовляют селитру. По всей стране существуют склады, которые постоянно пополняются оружием. Британцы обнаружили наш склад пороха в Чарльстоне и реквизировали пушку в Кембридже. Это серьезный провал, но еще не катастрофа. Даже здесь, в Бостоне, - не так ли, миссис Винтер...
Вера хотела привлечь Евгению для того, чтобы та рассказала о положении в Бостоне. Но младшая миссис Винтер не произнесла ни слова. Она терпеть не могла слишком умных женщин, особенно тех, которые имеют наглость появляться в обществе британских офицеров.
- Продолжайте, Вера - спокойно сказала Констанция.
- Да, спасибо. Так на чем же я остановилась? Хорошо, перехожу сразу к основному. Не так уж важно, есть ли у нас ружья и порох, если у нас нет ни пуль, ни металла, чтобы их изготовить.
Последние слова миссис Эшли вызвали резкий отпор у некоторых слушательниц. Евгения смотрела на Веру с явным неудовольствием, а Мадди Оуэне просто заявила, что не желает слушать о таких страшных вещах.
Как всегда в таких случаях, последнее слово было за Констанцией. Грозно сверкая очами, она быстро поставила Мадди на подобающее ей место.
- Да, Мадди, - начала Констанция, сопровождая каждое свое слово резким движением пальцев, сжимающих иглу. Казалось, что миссис Винтер протыкает невидимого врага. - Это все очень тревожные и неприятные вещи. Но не будьте такой бестолковой и прикусите язычок, пока говорит миссис Эшли. И Вам всем советую сделать то же самое! Я хочу выслушать все, что она собирается сказать.
После короткой паузы Вера продолжила свое выступление.
- Мне очень жаль, что предмет нашей беседы пугает Вас. Но с этим ничего нельзя поделать. Меня просили узнать...
- Вас? - прервала Веру молодая миссис Винтер. - Почему Вас, хотела бы я знать, и кто Вас просил?
- Прекратите, Евгения! - остановила Констанция свою невестку. - Замолчите немедленно.
- Это вполне естественный вопрос, - ответила Вера.
Она только сейчас поняла, что поведение миссис Винтер вызвано не столько разногласиями по существу вопроса, сколько ее неприязненным отношением к ней самой. Впрочем, Вере это было совершенно безразлично.
- Конечно я могла бы рассказать, кто и по какому поводу задавал мне вопросы и давал указание. Но, я думаю, Вы сами понимаете, что об этом не следует говорить. Достаточно того, что каждая из нас готова сделать все возможное для общего блага и выполнить приказы Конгресса провинций.
Вера откинулась на спинку стула, чтобы перевести дыхание. Она вспомнила, что окунуться с головой в эти опасные и совсем не женские проблемы ее заставила и потребность дать выход своим чувствам после расставания с лейтенантом Айронсом той снежной ночью, о которой она до сих пор вспоминала с волнением. Хотя Вера пыталась убедить себя, что делает это для общего блага, в глубине души она прекрасно понимала, что ею движут и эгоистические побуждения. Миссис Эшли стремилась создать между собой и лейтенантом Флетчером Айронсом непреодолимую пропасть. Размышления Веры прервал голос миссис Ривер. Она позвала Элизабет и передала ей ребенка.
- Постойте с ним у окна, милочка, и предупредите нас, если появится кто-нибудь подозрительный.
Элизабет с восторгом взяла малыша на руки, а Рэйчел заняла ее место подле Веры.
- Объясните мне, Бога ради, о чем это так долго толкует нам миссис Эшли, если Вы, конечно, имеете об этом представление, - обратилась к Рэйчел младшая миссис Винтер.
- Разумеется, я в курсе всех этих дел, - ответила Рэйчел. - Очень важно, чтобы каждый понял ситуацию и осознал необходимость действий.
- Речь идет о нашем патриотическом долге и о необходимости жертвы, заявила Вера, и в ответ раздались возгласы одобрения. - Почти у всех есть оловянная посуда.
- И она сделана из того же сплава олова со свинцом, который нужен для отливки пуль, - включилась в разговор Констанция. - Ведь не будут же отливать пули из серебра! И чистое олово тоже не годится.
- Вы совершенно правы, - поддержала ее Вера.
Все замолчали. Тишину прерывало только воркование малыша, которому очень нравилось играть с Элизабет.
Первой заговорила дама в коричневом платье, сидящая прямо напротив Констанции, жена одного из городских деятелей.
- Мой оловянный сервиз переходит из поколения в поколение уже 100 лет, произнесла она в смущении.
Все взоры были обращены к этой женщине: ведь она одна решилась сказать то, о чем молчали остальные.
- Выбор остается за вами, - напомнила своим слушательницам миссис Эшли. Никто не заставляет нас делать это. Мы должны прислушаться к голосу своей совести.
