Генри Вуд - Замок Ист-Линн
— Может быть, Барбара? — взмолился Ричард.
Она в этот момент стояла, прильнув к мужу и держа его под руку. М-р Карлайл взглянул на нее сверху и ответил:
— Барбара — моя жена, — и этим все было сказано.
— Ну что же, — мрачно сказал Ричард, — тогда мы снова зашли в тупик, и мне придется забыть всякую надежду быть оправданным.
— Никоим образом, — сказал м-р Карлайл. — Вообще-то, этим должен был бы заняться твой отец, Ричард, но мы знаем, что он и пальцем не пошевелит. Твоя мать также не в состоянии взяться за это: у нее не хватит ни здоровья, ни сил, а если бы даже и были, она бы не осмелилась воспротивиться воле твоего отца. У меня, как видишь, связаны руки, и у Барбары — тоже, поскольку мы с ней — единое целое. Остаешься только ты.
— Ну что же я могу сделать? — возопил бедный Ричард. — Если у Вас руки связаны, то у меня, похоже, опутано все тело: и руки, и ноги, и особенно — шея. Она, как Вы понимаете, ежечасно подвергается смертельному риску.
— Твое участие в этом деле вовсе не означает, что ты будешь подвергать ее какому-то дополнительному риску. Ты должен побыть здесь несколько дней…
— Я боюсь, — испуганно перебил его Ричард. — Нет, этого я не могу сделать ни за что!
— Послушай, Ричард: ты должен или отбросить эти страхи, или же смириться с тем, что на всю жизнь останешься вне закона. И не забудь, что счастье матери зависит от твоей решимости не менее, чем твое собственное, а может быть, на карту поставлена даже ее жизнь. Ты, помнится, говорил, что в миле-двух отсюда есть место, в котором ты мог бы схорониться?
— Действительно. Однако я чувствую себя в большей безопасности, когда покидаю его и ухожу подальше из этих мест.
— Там ты и остановишься, во всяком случае, дня на два или на три. Я обдумал это дело и теперь скажу тебе, что, на мой взгляд, следует предпринять в качестве предварительный меры.
— Только предварительной! А сколько еще всего должно последовать за этим, если мы хотим чего-нибудь добиться! Ну да ладно: что я должен сделать?
— Обратиться к Боллу и Тредмэну и убедить их взяться за это дело.
В последние минуты они беседовали, неспешно прогуливаясь по крытой аллее: Барбара — под руку с м-ром Карлайлом, а Ричард — по другую сторону от него. Услышав последние слова, Ричард резко остановился.
— Я не понимаю Вас, м-р Карлайл. Вы бы уж лучше порекомендовали мне предстать перед судом графства, причем в полном составе! Болл и Тредмэн не замедлят препроводить меня туда, как только я покажусь у них.
— Ничего подобного, Ричард. Я же не говорю, чтобы ты откровенно явился к ним в контору, как обычный клиент. Вот что я тебе посоветую: доверься м-ру Боллу, он может быть честным и надежным человеком, если захочет. Расскажи ему все наедине, и спроси, не возьмется ли он за это дело. Если он проникнется такой же убежденностью в том, что виновен не ты, а тот, другой, о чем свидетельствуют факты, он это сделает. Тредмэна можно сначала не посвящать ни во что, а когда Болл сделает так, что дела пойдут полным ходом, ему совсем не обязательно будет знать твое местонахождение.
— Болл — неплохой человек, — задумчиво сказал Ричард, — и если он даст слово, то не подведет. Единственная трудность — добиться от него этого слова. Кто это сделает?
— Я, — сказал м-р Карлайл, — подготовлю почву для тебя. Но после этого я больше ни во что не стану вмешиваться.
— И как он возьмется за это — если, конечно, согласится?
— Это его дело. Я знаю, что сам сделал бы в подобном случае.
— Что, сэр?
— Не жди, что я скажу тебе это, Ричард. Тогда уж я должен был бы взяться за это самолично.
— Я знаю. Вы бы все это провернули стремительно и арестовали бы Ливайсона тотчас же по обвинению в преступлении.
Улыбка тронула губы м-ра Карлайла, ибо Дик попал прямо с точку. Однако у Ричарда в голове промелькнула мысль, от которой у него волосы встали дыбом даже в парике.
— М-р Карлайл! — в ужасе воскликнул он. — Но ведь если Болл подобным образом поведет дело против Ливайсона, ему нужно будет обратиться к судьям за ордером!
— И что же? — спокойно ответил м-р Карлайл.
— А они пошлют за мной и упекут в тюрьму. Вы же знаете, что существует ордер на мой собственный арест.
— Нет, ты явно пороха не изобретешь, Ричард! Я не претендую на то, чтобы предсказывать действия Болла. Однако же, если ему при этом придется обращаться к судьям за ордером на арест Ливайсона — зачем ему упоминать тебя и заявлять: «Джентльмены, мы можем сцапать Ричарда Хэйра!» Страх лишает тебя здравого смысла, Ричард.
— Ну да: если бы Вы столько лет жили с петлей на шее, гадая, не затянут ли ее через час, и Вам бы время от времени изменял здравый смысл, — вздохнул Ричард. — Итак, каким будет мой первый шаг?
— Первым делом, Ричард, ты отправишься в известное тебе потайное место и затаишься в нем до понедельника. В понедельник, на рассвете, снова будь здесь. Тем временем я увижусь с Боллом. И, между прочим, я должен услышать от тебя, что Торн и Ливайсон — один и тот же человек, прежде чем стану говорить с Боллом.
— Я иду в «Черный Ворон» тотчас же, — взволнованно воскликнул Ричард. — Я вернусь сюда, как только мне удастся увидеть его.
Сказав это, он повернулся, готовый сорваться с места, но Барбара остановила брата.
— Ты же так устал, Ричард!
— Устал! — эхом откликнулся он. — Меня и сотня миль пешком не утомила бы, если бы в конце пути меня ждала возможность опознать Торна. Меня не будет два или три часа, но я вернусь, и тогда — ждите меня здесь.
— Тебя, должно быть, мучают голод и жажда! — ответила Барбара со слезами на глазах. — Как бы мне хотелось приютить тебя у нас! Но я могу и сюда вынести что-нибудь из еды.
— Не нужно, Барбара. Я вышел из поезда, не доезжая одной остановки до Вест-Линна, и хорошенько поужинал в придорожной таверне. Пойду, милая: я весь дрожу от нетерпения.
Ричарду в этот день сопутствовала удача: едва он добрался до гостиницы и занял наблюдательный пост возле нее, как из дверей вышли два джентльмена. Поскольку «Черный Ворон» был штаб-квартирой одного из кандидатов, все городские бездельники облюбовали ее в качестве своего места сбора, и посему на дороге и тротуаре было полно слоняющихся зевак и сплетников. Ричард Хэйр, надвинув шляпу на глаза и завесив лицо черными кудрями, незаметно смешался с этой малопочтенной публикой.
Итак, двое джентльменов, держа друг друга под руку, приближались к группе зевак, недружным хором вскрикнувшей: «Даешь Ливайсона!» Ричард не присоединил свой голос к этому еле слышному кличу, но сердце так и затрепетало у него в груди. Одним из джентльменов был Торн, другим — тот, кого, как он думал, в Лондоне назвали сэром Фрэнсисом Ливайсоном.
— Кто же из этих двух — Ливайсон? — спросил он своего соседа.
— Ты что, не знаешь? Тот, который снял шляпу и поклоном поблагодарил нас за приветствие, и есть Ливайсон.
Ричард не нуждался в дальнейших расспросах. Это был тот, кого он запомнил как Торна. Его рука, державшая шляпу, была такой же белой, а перстень в свете газового фонаря сверкал, как никогда ранее. По одной этой руке с перстнем Ричард в случае необходимости мог бы опознать Торна.
— А кто второй?
— Какой-то джентльмен, приехавший с ним из Лондона, по имени Дрейк. А ты, морячок, желтый или красно-фиолетовый?
— Ни тот, ни другой. Я нездешний, проездом в ваших местах.
— Бродяжничаешь?
— Бродяжничаю?! Нет.
С этими словами Ричард удалился, чтобы как можно быстрее добраться до Ист-Линна и рассказать обо всем м-ру Карлайлу.
Так случилось, что в эту ветреную ночь леди Изабель, мысли которой смешались, а лицо буквально пылало, отправив детей спать, прокралась в парк, радостно встречая грудью буйные порывы ветра, даже радуясь им, словно они могли хотя бы на мгновение остудить огонь, пылавший у нее в душе. Она отправилась в ту самую крытую аллею и, бесцельно походив по ней некоторое время, вдруг обнаружила, что к ней приближается какой-то мужчина в одежде моряка. Не желая быть замеченной, она спряталась за деревьями, чтобы снова выйти, когда это место минует явившийся непонятно откуда незнакомец.
Однако, он не удалился, а принялся расхаживать по аллее, сделав ее невольной пленницей, не смевшей покинуть свое убежище. Еще через минуту к нему присоединилась миссис Карлайл, и они заключили друг друга в объятья.
Обниматься с незнакомцем! Кровь бросилась в голову леди Изабель. Так что же: и вторая жена была ему неверна? Неверна еще более бесстыдным образом, чем когда-то она сама — ведь у нее хватило благородства покинуть Ист-Линн и мужа до того, как она, выражаясь языком служанок, «сменила ухажера». Леди Изабель почему-то вообразила, будто дело обстоит именно подобным образом: мысли ее смешались, и в душе воцарился полнейший хаос. Торжествовала ли она в глубине души? Впрочем, ей-то что за дело? Это не могло ни на йоту изменить ее собственное положение и вернуть утраченную любовь м-ра Карлайла. Нежно прильнув друг к другу, двое «возлюбленных» принялись расхаживать по аллее, причем моряк держал миссис Карлайл за талию.
