Генри Вуд - Замок Ист-Линн
У нашего пешехода, путешествовавшего в одежде матроса, были длинные, курчавые черные волосы и такие же бакенбарды: право же, роскошные огромные бакенбарды, полностью закрывавшие шею над поднятым голубым воротником и даже часть лица. Костюм нашего героя составляли шляпа, надвинутая на глаза и тоже скрывавшая лицо, широкий грубый бушлат и такие же широченные брюки на ремне. С уверенностью, выдававшей хорошее знание окрестностей, он перешел на Бин-Лейн, уже упоминавшуюся в нашем повествовании, а с нее, через узкую калитку, которой редко кто пользовался, проследовал прямо в парк Ист-Линна.
— Посмотрим, — сказал он в задумчивости, закрывая калитку на засов. — Крытая аллея… Это, должно быть, поблизости от акаций. Значит, нужно свернуть направо. Ждет ли меня кто-нибудь?
Его ждали. Миссис Карлайл, в шляпке и шали, якобы совершавшая вечернюю прогулку — впрочем, ей вряд ли потребовалась бы эта отговорка, так как вероятность встретить кого-либо в этом уединенном месте была очень невелика, — поджидала уставшего путника.
— Ах, Ричард, бедненький ты мой!
Они обнялись. Чувства переполняли обоих. Спустя некоторое время он отстранил от себя Барбару, рыдавшую как ребенок, чтобы получше разглядеть ее.
— Итак, Барбара, теперь ты замужняя женщина!
— О, я счастливейшая из жен! Иногда я спрашиваю себя, Ричард, за что Господь осыпал меня такими благодеяниями. Если бы не грусть, которая охватывает меня при мысли о тебе, моя жизнь была бы похожа на долгий солнечный день. У меня чудесный ребенок — ему уже почти год — и, Бог даст, будет еще один сын. А что касается Арчибальда… Боже, как я счастлива!
Она остановилась, произнеся имя мужа, так как даже брату не хотела рассказывать о том, как страстно любит его.
— Как дела в Гроуве? — спросил он.
— Как обычно: все в порядке. Здоровье мамы в последнее время улучшилось. Она не знает о твоем появлении здесь, но…
— Я должен увидеться с ней, — перебил ее Ричард. — Ты же помнишь: во время моего последнего визита я не встречался с мамой.
— Об этом мы еще поговорим. Как тебе живется в Ливерпуле? Чем ты там занимаешься?
— Ах, не спрашивай, Барбара. Постоянной работы у меня нет, но я время от времени подрабатываю в доках и кое-как свожу концы с концами. Ваши деньги меня очень выручают. Я должен благодарить за них тебя или же Карлайла?
Она рассмеялась.
— Ну как тебе сказать! Теперь у нас общие деньги, Ричард: у нас нет отдельных кошельков.
— Иногда я думал, что их посылает мама.
Барбара покачала головой.
— Мы не говорили маме ни о том, что ты уехал из Лондона, ни о том, что у нас есть адрес, по которому тебе можно писать.
— Зачем ты вызвала меня сюда, Барбара? Что случилось?
— Я думаю, что здесь находится Торн. Ты узнаешь его, Ричард?
— Ты еще спрашиваешь!
— Тебе известно, что у нас тут в самом разгаре предвыборная борьба за место в парламенте?
— Я читал об этом в газетах. Послушай, Барбара; как только ему в голову пришло явиться сюда, чтобы побороться с Карлайлом?
— Не знаю, — ответила Барбара. — Меня его появление здесь удивляет и по другой причине. Однако, прежде всего, расскажи мне, как ты познакомился с сэром Фрэнсисом Ливайсоном. Ты говорил, что знаешь этого человека и видел его в обществе Торна.
— Да, я знаю его, — ответил Ричард. — И я дважды видел его с Торном.
— Я полагаю, ты знаешь его только в лицо. Расскажи мне, как ты узнал, кто это.
— Мне его показали. Я увидел Торна, шедшего под руку с другим джентльменом. Я показал на них одному знакомому на стоянке кэбов и спросил: «Ты знаешь этого парня?» Я имел в виду Торна, так как хотел знать, кто он на самом деле. «Этого я не знаю, — ответил мой приятель, — а тот, что с ним — Ливайсон, баронет. Этих двух мерзавцев часто можно увидеть вместе!» И действительно, оба они похожи на отъявленных негодяев.
— Так вот каким образом ты узнал, кто такой Ливайсон!
— Именно так, — ответил Ричард Хэйр.
— В таком случае, Ричард, вы не поняли друг друга. Или он указал на другого человека, или же смотрел не на того. Торн — это сэр Фрэнсис Ливайсон.
Ричард изумленно уставился на нее.
— Чепуха, Барбара!
— Да-да! Я подозревала это с той самой ночи, когда ты увидел его на Бин-Лейн. Тот жест, который ты описал, его белые руки, его перстень с бриллиантом — это может быть только Фрэнсис Ливайсон. В четверг я проезжала мимо «Черного Ворона», когда он выступал перед избирателями, и снова увидела этот жест. Я тут же написала тебе, с тем, чтобы ты приехал сюда и разрешил, наконец, все сомнения. Впрочем, как оказалось, я могла бы и не делать этого: когда Арчибальд вернулся домой и я все ему рассказала, он сообщил мне, что Торн и Фрэнсис Ливайсон — один и тот же человек. В тот же самый день его опознали Отуэй Бетел и Эйбнезер Джеймс.
— Они оба должны знать его, — взволнованно воскликнул Ричард. — Джеймс-то уж наверняка, поскольку он частенько норовил прошмыгнуть к Хэллиджонам и видел Торна по меньшей мере дюжину раз. Да и Отуэй, должно быть, видел его, хотя впоследствии отрицал это. Барбара! — вдруг испуганно вскрикнул он и скрылся между деревьями, поскольку в конце аллеи показалась чья-то высокая фигура.
Барбара улыбнулась: это был всего-навсего м-р Карлайл. Ричард снова вышел из-под спасительной тени деревьев.
— Кругом опасности, Ричард! — воскликнул м-р Карлайл, сердечно пожимая руку Ричарда. — Ты, как я вижу, сменил фасон своего дорожного костюма!
— Я не мог идти в прежнем: ведь его видели, как Вы мне сказали, — ответил Ричард. — Я купил этот наряд вчера, в магазине поношенных вещей. Два фунта за весь комплект: думаю, меня надули.
— Включая кудри? — рассмеялся м-р Карлайл.
— Нет, парик прежний, только смазанный и завитый, — воскликнул Ричард. — Парикмахер взял один шиллинг, да еще постриг меня впридачу. Я велел ему не жалеть бриолина, чтобы кудри просто сверкали: моряки всегда так делают. М-р Карлайл, Барбара говорит, что Ливайсон и этот мерзавец Торн — одно и то же лицо, как выяснилось.
— Именно так, Ричард, насколько мы можем судить. Однако и тебе не мешало бы взглянуть на Ливайсона, прежде, чем что-то будет предпринято — также, как когда-то ты смотрел на другого Торна. Не годится поднять шум, а впоследствии узнать, что это не он.
— Когда я смогу увидеть его? — нетерпеливо спросил Ричард.
— Это надо как-то устроить. Если бы ты сегодня покрутился у дверей «Черного Ворона», у тебя обязательно была бы такая возможность, так как он все время входит и выходит из гостиницы. Никто не узнает тебя и даже не вспомнит о тебе: все только и думают, что о выборах.
— Но я буду выглядеть довольны странно. Не часто встретишь моряка в Вест-Линне.
— Вовсе нет. Сейчас у нас тут есть русский медведь — что ты по сравнению с ним!
— Русский медведь? — переспросил Ричард.
Барбара весело рассмеялась.
— М-р Отуэй Бетел вернулся в чем-то таком, что все считают медвежьей шкурой, вот это прозвище и приклеилось к нему. Не может ли он иметь какое-то отношение к этому убийству?
Ричард покачал головой.
— Это невозможно, как я уже говорил. Однако что же Ливайсон? Если я увижу, что это и есть тот самый Торн, что мы сможем предпринять?
— В этом и состоит вся трудность нашей задачи, — сказал м-р Карлайл.
— Кто выдвинет обвинение?
— Это должен сделать ты, Ричард.
— Я? — в ужасе воскликнул Ричард Хэйр.
— Да, ты сам. Кто же еще? Я все хорошенько обдумал.
— А не могли бы это сделать Вы, м-р Карлайл?
— Нет, поскольку это — Ливайсон, — спокойно ответил он.
— Будь он проклят! — взорвался Ричард. — Почему Вы колеблетесь, м-р Карлайл? Большинство людей на Вашем месте с радостью ухватились бы за такую возможность.
— За убийство Хэллиджона я бы добивался для него виселицы; за зло, причиненное мне, — никогда. Впрочем, мне порой непросто сдерживать себя: со времени его появления в Вест-Линне меня порой одолевает страстное желание засечь его хлыстом до полусмерти.
— Даже если бы Вы забили его до смерти, в этом случае он лишь получил бы то, что заслуживает.
— Я оставлю его для Высшего суда, для того, кто сказал: «Возмездие — за мной». Я верю, что он виновен в убийстве, но, если бы мне достаточно было пошевелить пальцем, чтобы предать его позорной смерти, я скорее привязал бы всю руку, чем сделал это. Поскольку, в глубине души, я не могу отдельно рассматривать этого человека и то зло, которое он причинил мне. Хотя я и мог бы преследовать его за убийство Хэллиджона, он для меня всегда останется тем, кто погубил другого человека, и весь свет с присущим ему «милосердием» поздравит м-ра Карлайла с тем, что он свел личные счеты. Нет, Ричард: я в этом — не участник.
— Может быть, Барбара? — взмолился Ричард.
