Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова
Знала бы она, как все на самом деле закончилось… И Виктор теперь окончательно убедился, что рассказывать ей правду сейчас никак нельзя было. Потом. Когда все уляжется. Если, конечно, уляжется…
И Светка затем тоже появилась ‒ видимо, услышала ее беготню ‒ и тоже приняла соответствующие порции материнского сочувствия и солидарного возмущения, избыточной нежности и поучительных нотаций.
К рассвету Ирина уже совсем как бы успокоилась, а речь пошла о бабушке, и они остановились на том, что Светлана должна сама ей рассказать абсолютно все, без их участия, и пусть они между собой даже секретничают, если им покажется это необходимым ‒ а родители не будут любопытничать и приставать с расспросами.
Светка молодец, она взяла нити разговора в свои руки, и делала это так искусно, что они безоговорочно следовали за нею от темы к теме, ‒ то по ассоциациям, то по акцентам, то по еще каким-то нераспознаваемым лазейкам, ‒ все дальше отдаляясь от всего неприятного и болезненного. Легко добилась разрешения пригласить в субботу на обед своих новых друзей ‒ Танечку и Толика; купить, наконец, для нее ту блузу, о которой она им говорила еще неделю назад; и Сережке новые джинсы тоже ‒ уже давно пора; и пристроить его на платные тренировки по каким-то там боевым искусствам ‒ пусть занимается, она с ним уже провела соответствующую воспитательную работу…
Из дома поутру они вышли все вместе, ‒ отец и мать на свои работы, а Светлана к бабушке, до конца их рабочего дня.
Этот субботний обед получился просто великолепным. Светланка начала готовиться к нему с самого утра. Сначала отослала родителей на рынок с длинным списком самого необходимого, а сама смоталась в супермаркет за деликатесами. А потом непрерывно химичила на кухне, не позволяя им ни к чему прикасаться без ее разрешения. Так что они тоже были как бы гостями. Три раза звонила Лене, каждый раз меняя советы, что ей на себя одеть. Особенно беспокоилась о лифчике, поскольку блузку приказала одеть ту, "что просвещается", чтобы "они увидели". Конечно. Чтобы они увидели, какая у ее старушки Лены на самом деле грудь. Видимо, успела Танечке нахвастаться.
И за столом распоряжалась в качестве главной хозяйки.
Виктор радовался. Она вела себя так, будто и не было той страшной среды. И все остальные тоже. Принарядились. Прихорошились. Посветлели.
Елена Андреевна и в самом деле произвела потрясающее впечатление на гостей. Да и на Виктора тоже ‒ она снова превратилась в элегантную и сочную красавицу, лишь на какие-то маленькие сантиметры постарше своей дочери. Да еще этот лифчик ‒ что-то он такого раньше на ней не замечал. Под ним легко угадывались даже контуры сосковых ореолов.
Ирина не просвещалась. Но натянула ту самую блузку, плотно облегающую тело, от которой даже у ее мужа вот уже несколько лет неизменно появляется боль в мышцах, поддерживающих глазные яблоки. И ту короткую узкую юбку, от которой и у него самого сводило колени.
Ну, а о Светланке и говорить нечего. Вот уж где влияние бабушки казалось Виктору всеподавляющим. Хотя дочь, конечно, следовала модам своих сверстников, но выбирала сама для себя вещи именно так, как это делала ее бабушка, ‒ так, что они казались неразрывной частью ее фигуры. Будто и придумывались именно для ее тела. Элегантность и простота, совмещенная с нынешними тинейджерскими размашками (конечно же голый пупок! и конечно же рельефы рудиментарных трусиков! и конечно же чтобы при соответствующих наклонах спины они выглядывали из-под пояса!) ‒ обеспечивала ощущение неповторимого собственного стиля, из-за которого у отца от недоумения сводило ум под разум: когда она успела этому научиться?
И у всех троих почти лебединые шеи. И у всех троих ни складочки на подбородке.
Даже Сережка прихорошился. Причесал волосы отцовской расческой. Одел праздничную футболку. И чуть не кокетничал только что купленными джинсами.
Виктор любовался своей семьей.
Они все сегодня старались быть особенно красивыми.
И не поймешь ‒ осознано или неосознанно этого хотели. Или так и этак одновременно?
Невольно и на себя в зеркало еще раз глянул ‒ конечно, тоже прихорошился. Хотя если честно ‒ как бы и не думал этого делать. И жена одевалась при нем, и он мог биться об заклад, что выбирала свою форму как бы бессознательно ‒ они же в это время были заняты какими-то переговорами, полностью захватившими их внимание.
Он и гостей украдкой осмотрел с головы до ног.
И сразу понял: те тоже пришли нравиться. И быть красивыми.
И надо сказать ‒ это им вполне удалось.
Заметил, как непроизвольно подправила юбку Танечка сразу после того, как он как бы нечаянно проскользнул глазами по ее коленке. И прогладила ее рукой в том самом месте, по которому пробежал его взгляд, будто он прощекотал ее или оставил там свой след. Потом понял, что своим боковым зрением она чуть не постоянно следит за направлениями его взгляда.
И он тоже явно хотел ей понравиться. Он это чувствовал, хотя делал это не специально ‒ в осознаваемых мыслях у него преобладали совсем иные темы.
И Толик. Этот сначала следил за всеми ‒ не подавая, конечно, виду. Но особенно за Еленой Андреевной. Кажется, она совершенно сбила его с панталыку. Вероятно, он не поверил, что это Иркина мама и некоторое время вел себя так, будто ожидал, что сейчас они признаются в розыгрыше и скажут-таки, что это ее сестра. А когда поведение Светки развеяло эти его подозрения, он полностью переключился теневым вниманием на Ирину. Точно ‒ она его притягивала, как он и жаловался Светке. Почти каждое Иркино движение как-нибудь отражалось в его глазах. И не только в глазах, но и в других частях тела ‒ будто она своими собственными как-то заводила и его движения.
>А я ему нравлюсь. Ты посмотри, как он меня глазами гладит, ‒ сказала она мужу как бы между прочим.
>Так ты его и получишь без моего разрешения, ‒ тут же послышался Светкин комментарий, направленный в тот же адрес.
Ирка вздрогнула и уставилась на дочь. Но та, как ни в чем не бывало, продолжала накалывать на вилку скользкий грибочек, оставив без внимания ее взгляд. И жена сразу успокоилась.
>Пап, ты видишь, что с мамой и Толиком творится? Они уже чуть не раздевают друг друга, ‒ заметила Светка. ‒ Да не бойся, она меня не слышит. Она меня вообще плохо слышит, не так как ты.
Он опасливо скосил глаза в сторону жены. В самом деле, не слышала.
>Нет, ты видишь? Прям пустила его себе под кофту. И балдеет. Что это с нею?
Отец улыбнулся. Но не стал отвечать, дав понять дочери, что это его не беспокоит, да и ее пусть не волнует тоже.
