Пэм Годвин - Грязные связи
― Я оставлю вас. Одних.
Он сунул документы обратно в свой карман и взял в руки мое лицо.
― У меня есть Сэт. И ты не бросаешь меня. Ты бросаешь их, ― он прижался губами к моим губам и встал. ― Увидимся через месяц, и лучше бы на вашей вилле была отдаленная спальня, иначе я сниму номер в отеле.
Я фыркнула, но улыбка поигрывала на моих губах.
― Люблю тебя, ты, капризная заноза в заднице.
― Я тоже люблю тебя, сумасшедшая ты сучка.
Он смотрел на меня мгновение ― его улыбка была полна любви и преданности.
Господи, я буду по нему скучать.
Колин повернулся к Логану, его глаза горели напряжением, а челюсть накрепко сжата.
― До последнего вздоха.
После Колин ушел, а Логан пристегнулся рядом со мной. Моя голова опустилась на его плечо, руки потянулись к его рукам, и где-то между нулем и сорока тысячами футов я отключилась.
Я проснулась в темной кабине. Воздух шептал в вентиляции, а губы Логана исследовали мою шею.
Он расстегнул кожаную куртку, ремень безопасности, и помог мне выбраться из остальной моей одежды.
На борту не было персонала. Только мы, и пилот, и десять часов ничем не обремененного времени. Он уже переоделся в футболку и тренировочные штаны. Его светлые волосы свисали темными влажными прядями вокруг ушей, а запах мыла благоухал от его кожи.
― Ты принял душ?
Он поцеловал меня в губы.
― Ага, он слишком маленький для двоих, но тебе я с этим помогу, ― его золотистые глаза блестели в мягком освещении потолочных ламп.
Я посмотрела на заднюю кабину.
― Здесь нет кровати.
Он покачал головой, а губы изогнулись.
― Здесь восемь кресел и диван, чтоб опробовать.
Я уставилась в его глаза, утонула в них, как во сне. Только я не спала. Мы были на самолете. Летели в Италию. Слишком шикарно для воображения. Больше никакого Трента. Никаких убийств и мести.
Я поцеловала его, прижимаясь губами к коже по всему его лицу, его идеально выгнутой брови, его щетинистой челюсти, его грешным губам, и откинулась назад.
― Все закончилось.
Он наклонил голову и произнес у моих губ.
― Нет, малышка. Только начинается.
Глава 31.
Кэси
Бриз скользнул через окно гостиной, теплый и соленый, наполнив мои легкие воздушным видом умиротворения. Мы живем в вилле недалеко от береговой линии уже на протяжении девяти месяцев, и все равно каждый раз, когда я делаю глубокий вдох, я будто чувствую море впервые в жизни.
Здесь жизнь стала другой. У меня не было и пары высоких шпилек. Я никогда не засыпала и не просыпалась в пустой постели. Я не работала по двенадцать часов в день. Черт, у нас было достаточно денег, чтоб никому из нас никогда не пришлось работать снова.
Но мы нашли нечто, что любили. Профессиональные гонки в Италии были большим делом. Некоторые из самых успешных супербайкеров родились и выросли здесь. Мы не стремились выиграть кубок гран-при или путешествовать по миру. Мы просто хотели занять себя нормальностью и страстью. Гонки среди новичков и в средней лиге дали нам это.
А самая удобная часть? Анонимность.
Мы проходили через арку охраны в своих шлемах, объезжали круг, отклоняли интервью, и уходили, не показывая лиц. Идеальная работа для двух людей, которые не могут открыть свои личности.
Личность была важной для Логана, настолько, что он провел несколько месяцев в поисках своей биологической матери. Он подтвердил то, что Элла Флинт был журналисткой, которая пропала через несколько месяцев после его рождения, но он не смог найти что-нибудь, что связывало бы ее со своей сестрой или сыном. После долгого и безрезультатного расследования, он решил оставить прошлое в прошлом и принять факт, что ответы на вопросы, которые окружали смерть Мауры и его усыновление, умерли с ней.
Я встала с плетеной кушетки и поискала пульт, потому что резкие звуки новостного комментатора доносились от телевизора. Мне нужно было последовать примеру Логана и тоже оставить свое прошлое в прошлом. Казалось, будто все, о чем говорили эти проклятые новости, это коррумпированные исполнительные директора «Тренчент» и пропавшие без вести Трент Андерсон и Кэси Бэскел. Боже, как медиа любили эту историю, постоянно устраивая дебаты о сложностях скандала, зле и пороке. Спекуляция о том, что случилось с Трентом и мной, грозно разрасталась, но большинство верили в то, что нас убили криминальные партнеры Трента.
Я нашла пульт под подушкой, выключила телевизор и уставилась на пустой экран.
Суд над Николой Андерсон и Дэлтоном и Кейтлин Бэскел начался спустя два месяца после того, как мы с Логаном безопасно приземлились в сельской местности на юге Италии. Судья вынес вердикт спустя четыре месяца открытых заседаний.
Колин не бездельничал, и давление со стороны его адвокатов привело к признаниям наших родителей и семерых других членов компании. Приговор вступит в силу в следующем месяце. Каждому присудили минимум по одному пожизненному заключению в тюрьме.
С момента прибытия в Италию, я пыталась выбраться из суматохи противоречивых чувств о том, как все произошло, но у меня не было сомнений. Мои родители были живы, заперты подальше от всех, и больше не смогут причинять вред людям. Я не могла проведать их, потому что считалась пропавшей. Но я и не хотела. Они были моим прошлым. Колин, Бенни и Логан были моим будущим.
Колин заканчивал переговоры о продаже «Тренчент Медиа» либеральному этическому конкуренту «Ньюсвайд Корп». Условиями продажи было сохранение его шоу «С точки зрения Андерсона» и публичное оглашение его ориентации. Я была такой чертовски счастливой за него.
Я бросила пульт на диван и зашагала к открытому выходу виллы, шлепая босыми ногами по кафелю. Широкая отштукатуренная арка отделяла комнаты, стены и мебель в различных оттенках желтого и коричневого. Две тысячи квадратных футов удобств были нашими.
И дом снова принадлежал нам одним. Колин, Сэт и Бенни часто приезжали и уезжали.
Бенни уехала два дня назад после месячного пребывания. Она направлялась в Восточную Европу с желанием увидеть каждый уголок мира. А я сейчас умирала от желания увидеть уголок своего мира и мужчину, который его занимал. Я соскучилась по нему. Жалко, да, потому что он по полдня отсиживается в дыре под названием гараж, который находится в шести метрах от задней двери.
Я выскользнула наружу, и пальцы зарылись в теплый песок. Солнце надо мной словно ослепляющий огненный шар висело над безграничной морской гладью Тирренского моря. Ближайших соседей можно было увидеть в пяти минутах ходьбы вдоль пляжа, но иногда это могли быть и пять дней. Мы никогда не видели их или кого-то настолько отдаленно от золотого песка.
