Неукротимый голод (ЛП) - Робертс Тиффани

Ноющие мышцы возобновили свой протест, к которому присоединился хор боли, как новой, так и старой. Боже, как было бы здорово прилечь и отдохнуть, хотя бы несколько минут. Она могла бы продолжать в том же духе еще некоторое время, но были жесткие физические ограничения, которые она должна была преодолеть.

Держись, Лия. Мамочка уже в пути.

Отступление Шей, казалось, подстегнуло Ноструса. Он продолжал атаковать, набирая скорость и ярость, но по-прежнему предпочитал левую ногу.

Он прыгнул сверху вниз. Шей уклонилась влево, правой рукой схватила его вытянутое правое запястье, а другой ладонью ударила его по локтю. Она почувствовала хруст в его руке. Вскрикнув, он выронил дубинку. Едва слышный скрежет металла по коже был единственным предупреждением Шей, прежде чем его левая рука метнулась к ее лицу, тристалевый клинок в его руке сверкнул в ярком свете ламп над головой.

Округлив глаза, Шей схватила его за локоть левой рукой и вывернула его руку вверх, отводя удар ножом в сторону, что вызвало крик Ноструса. Его лезвие рассекло ей щеку, а не попало в глаз. Горячая кровь, которая потекла из раны секундой позже, была похожа на расплавленную лаву.

Нострус отвел нож и нанес еще один удар, на этот раз под правую руку. Шей отпрыгнула в сторону, направляясь к его спине. Лезвие прорезало ткань над ее ребрами и вонзилось в плоть под ними.

Шей зарычала сквозь зубы и вытянула его правую руку вперед, используя ее как дополнительный рычаг, когда она ударила левым коленом в заднюю часть его правой. Нострус с мучительным воплем рухнул на подогнутое колено. Он перехватил нож и вслепую ткнул им в нее. Лезвие задело ее левое бедро. Она почувствовала, как лезвие попало в кость, удар изменил траекторию лезвия, направив острие в сторону от ее тела.

— Черт! — Шей быстро повернулась, чтобы упереться бедром в его плечо и навалиться на него всем весом, одновременно вывернув назад его руку.

Он качнулся вперед, ударившись лицом об пол. Нож со звоном отлетел в сторону. Шей приземлилась на него спиной к спине и сильнее потянула за руку. Что-то хрустнуло и щелкнуло. Нострус кричал и бился под ней, вскидывая голову. Его затылок с резкой силой врезался в спину Шей. Тьма снова заволокла ее взор, и место, в которое он ударил локтем, вспыхнуло новой, сильной болью.

Она скатилась с Ноструса и отодвинулась от него, зажимая левой рукой затылок. Ее спутанные волосы были мокрыми и липкими от крови — несомненно, результат предыдущего ранения.

Снова выругавшись, она повернулась к Нострусу и уперлась правой рукой в пол, изо всех сил пытаясь подняться на ноги. Она не доверяла двум метрам расстояния между ними. Она не доверяла тому, как безвольно повисла его правая рука, или тому, как тяжело он дышал и стонал, пытаясь подняться. Она не доверяла тому, что он был повернут к ней спиной.

— Когда я закончу с тобой, — сказал он невнятно, словно с трудом выдавливал слова сквозь разбитые губы, — Я выслежу твоего ажеру, — он хрюкнул и уперся правым коленом в пол, — и сдеру с него кожу заживо.

В голове у Шей пульсировало. Она пошатнулась, как только встала на ноги, охваченная внезапным головокружением. Она сделала глубокий вдох сквозь зубы и опустила руку в карман. Несколько капель жидкости громко упали на пол. Она не знала, была ли это ее кровь, Ноструса или и то, и другое, но это не имело значения.

Ее пальцы сомкнулись на рукоятке бластера.

Нострус передвинул левую ногу, встав на колени, и откинулся назад, чтобы сесть на икры. Его голова склонилась вперед. Он поднял левую руку, согнутую в локте, как будто хватаясь за грудь.

— Ты пожалеешь о каждом мгновении этого, терранка.

Шей подняла бластер. Казалось, что он весит сто килограммов, но на этот раз он не зацепился за куртку, и ее рука была твердой, когда она поднимала оружие.

— Ты, — выплюнул Нострус, покачиваясь, когда за что-то дергал, — и твое гребаное отродье-паразит…

Шей нажала на спусковой крючок. Высокий, глухой вой бластера был приглушен шумопоглощением в коридоре. Это был приглушенный, обескураживающий звук, неважный звук, несущественный звук.

Это был идеальный звук, чтобы отметить смерть Ноструса.

— Ты не имеешь права говорить о моей паре или моем ребенке, — мягко сказала она.

Нострус несколько секунд неподвижно стоял на коленях. Слабые струйки дыма поднимались из аккуратного темного отверстия на его затылке. В воздухе витали сильные запахи обугленной плоти и паленых волос. На этот раз тошноты не было, даже когда Нострус, наконец, подался вперед и бесцеремонно рухнул на пол. Из его левой руки выпал бластер.

Рука Шей дрожала, когда она опускала оружие.

Красивой драки не бывает, Шей, мысленно сказал ей отец.

Она невесело усмехнулась, когда теплая кровь потекла из ее многочисленных порезов, когда каждая мышца и кость в ее теле заныли, а в голове запульсировала боль. Она хотела бы, чтобы ей не приходилось проходить через это, чтобы снова так отчетливо слышать голос своего отца. Она хотела бы, чтобы его уроки никогда не оказались необходимыми. Но больше всего на свете она хотела, чтобы ее дочери никогда не пришлось узнавать подобные уроки из первых рук.

Откуда-то издалека голос позвал ее по имени.

У меня нет времени сходить с ума. Мне нужно добраться до Лии.

Голос прозвучал снова, немного громче. Нахмурив брови, Шей подняла взгляд, неуверенно поднимая бластер вместе с ним.

Большой, красивый ажера серовато-коричневого цвета бежал к ней по коридору, яркая зелень его глаз была видна даже с расстояния сорока метров. Такая же широкая, глупая ухмылка растянулась на ее губах.

Драккал?

— Какая хорошая, симпатичная кошечка, — пробормотала она. Она отшатнулась, поскользнувшись на скользком от крови полу. Ее рука безвольно упала, как только она восстановила равновесие, и бластер выскользнул из пальцев. Внезапно ее тело почувствовало слабость, лишившись каждой унции энергии.

— Шей! — позвал Драккал, его голос звучал так, так реально.

Слезы защипали ей глаза.

В последний раз она видела его, когда охранники Мургена увели его в транспорт Вани. Он был забран у Шей. Он был украден у нее. Когда он подошел еще ближе, она заметила бегущих за ним Таргена, Урганда и Секк'тхи. Но они ничего об этом не знали. Они никак не могли здесь оказаться.

Похоже, я действительно сошла с ума.

Это было неподходящее время или место, чтобы терять самообладание — не то чтобы любое время или место было удобным, — но доказательства были прямо налицо. Полномасштабные аудиовизуальные галлюцинации.

Драккал резко остановился перед ней, скребя когтями по полу. Это казалось очень характерной деталью для галлюцинации. Ее ноги задрожали, и она подалась к нему. В одно мгновение его руки, сильные и теплые, обхватили ее, прижимая к своему телу. От него исходил жар, согревающий ее слишком холодную кожу. Он был мокрым и сильно пах кровью, но под этим она уловила запах кожи и гвоздики, который был присущ только ему.

— Краас кавал, кирайя, — выдохнул он, крепче обнимая ее.

Она, должно быть, издала какой-то звук, всхлип или стон боли, потому что он немедленно отстранился, окидывая ее пристальным взглядом. Она медленно осмотрела его в ответ, как будто он мог исчезнуть в любую секунду. Ее мозг все еще не мог до конца поверить в то, что она видела, чувствовала и обоняла.

Его мех и броня были забрызганы кровью, но брони на нем раньше не было. Черт возьми, такой руки у него тоже не было.

Черты лица Драккала были напряжены от беспокойства, когда он повернул голову, чтобы посмотреть назад.

— Урганд! Сейчас же сюда!

— Ты действительно здесь, — выдохнула Шей, положив руку ему на грудь. Она знала, что не сможет понять смысла его присутствия прямо сейчас. Она также знала, что это не имеет значения. Он был здесь.

Он снова посмотрел на нее и нахмурился, подняв правую руку к ее лицу. Он осторожно провел подушечкой большого пальца под порезом на ее щеке.