Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Тогда он просто перестала говорить, словно знала, что это бессмысленно. Когда передняя дверь открылась, было невозможно не заметить звук Олдсмобайл Пэм, заезжающего на подъездную дорожку и остановившегося за машинами копов.

Кэл снова прильнул ко мне и прошептал на ухо.

— Не ссорься со своей матерью здесь. У нас есть планы, — он выпрямился и отпустил меня, смотря на мою маму глазами, похожими на ледяные копья.

Ей повезло, что я попросила Хавок не убивать ее. Так чертовски повезло.

— Что, блять, здесь происходит? — зарычала Пэм, как один из некастрированных котов, которые дерутся в переулке двумя домами ниже. Когда она вошла с ключами в руках, а ее глаза испепеляли огнем, то тоже была похожа на одного из этих котов. От того, как она уставилась на меня, мне стало интересно, попыталась бы она убить меня, будь мы вместе в комнате наедине. — Что ты теперь натворила, Бернадетт?

Я ничего не сказала, устремив глаза в пол, вместо того, чтобы смотреть прямо на нее.

— Я лишь пришла забрать свои вещи, — начала я, но Пэм была слишком занята тем, что психовала от мысли, что в ее доме ужасов были другие копы, а не Найл Пенс. Она не обратила на меня никакого внимания, когда я взяла свою сумку и посмотрела на Сару долгим, изучающим взглядом.

Каллум не хотел, чтобы я ссорилась с Пэм перед ней? Почему? Мне нужно было знать, и мне нужно было узнать сегодня ночью.

— К чему все это? — спросила Памела, когда Сара встала рядом с Константином, держа коробку с вещами Пенелопы под рукой.

— Почему бы вам не присесть, чтобы мы могли поговорить, — сказала Сара, и я замерла у двери. Она проводила Пэм в гостиную, а затем опустилась перед ней на колени, кладя руку на колено моей матери. — Мне жаль сообщать вам, что мы нашли тело Найла Пенса...

Я споткнулась, но Кэл держал мою руку и толкал вперед, даже когда я пыталась остановиться и послушать.

— Вы..что? — спросила Пэм, и затем она рыдала так, как никогда не рыдала над моим отцом или над гребанной собственной дочерью.

— Продолжай идти, — прошептал Кэл, когда я споткнулась на тротуаре, мой разум побелел от страха.

Если они нашли тело Найла, то это был лишь вопрос времени, прежде чем наш карточный домик рухнет.

— Я паникую, — прошептала я, задыхаясь, когда мы остановились у тротуара, и Кэл взял у меня сумку с вещами, перекинув ее через плечо, словно она ничего не весила. — Почему ты не паникуешь?

Каллум нежно, почти мило, улыбнулся мне в ответ.

— Потому что, — начал он, когда я обернулась посмотреть на кошмар, который был домом Памелы Пенс. — Мы всегда хотели, чтобы его откопали.

Я снова посмотрела на Кэла в недоумении, но он взял меня за руку и притянул к себе.

Что ж, нахрен. Я этого не предвидела.

Виктор Ченнинг

— Доброе утро, сын, — сказала Офелия, одетая для тенниса и улыбающаяся так, словно думала, что побеждает в нашем маленьком государственном перевороте.

Она даже не представляла, как я был близок к тому, чтобы убить ее. Если бы знала, то не смотрела бы в лицо настолько победоносно, как сейчас, словно она наконец добилась этого и показала мне насколько был незначительным.

Видите, вот в чем проблема моей матери, которая усложняет наши отношения. У нас разные основополагающие принципы. Она думала, что человек ценен благодаря деньгам и влиянию. Я думал, что дело в уважении и честности.

И любви.

О, все дело в ней, не так ли?

— Доброе утро, — ответил я, зная, что она позвала меня в этот клуб только ради хороших новостей.

Она хотела выставить меня здесь как сына, о котором она на самом деле заботится, а не обращается с ним, как со свитером, который она выбросила, как только он вышел из моды. Я собирался прикурить сигарету, и Офелия запаниковала, с улыбкой на лице потащив меня за руку наружу.

— Ты можешь попытаться быть менее..тобой на людях, — предложила она, но опять-таки, она — та, которая заставила меня всю жизнь провести наедине с отцом-алкоголиком. Откуда я должен был научится роскошным, королевским манерам? Я выдул дым ей в лицо и улыбнулся, когда она нахмурилась.

Я стоял на тонкой, как бритва, грани, мои глаза сузились, мысли разбежались. Бернадетт ничего из этого не нравилось, и я не винил ее. Если бы я был настоящим мужчиной, то плюнул бы Офелии в лицу за предложение о расторжении брака.

Вместо этого я исполнял роль генерала в войне. Если я сделаю это, если смогу отойти в сторону от Берни на достаточно долго, тогда у меня будет королевство, которое я подарю ей.

Она не должна была оказаться в той позиции, в которой была с Кали. Если бы она послушала меня, то не оказалась бы подумал я, но я должен быть честен с собой и признать, что ее неподчинение чертовски меня возбуждало. Даже сейчас я чувствовал, как кровь хлынула к члену.

Я не винил Бернадетт за то, что не прикончила Кали. Она не просто так наняла нас ради имен из этого списка.

— Прости. Это в крови, — с опозданием ответил я, небрежно пожав плечами. Мои мысли устремились к Бернадетт и остановились на ней. Увидев ее с Джеймсом Баррассо, я ощутил себя настолько кровожадным, что было невозможно дышать. Я рад, что она провалилась в своей миссии достать из него информацию с помощью флирта. Тринити же, напротив, был крепким орешком. — Чего ты хочешь? Проверяешь меня после вчерашнего свидания?

Офелия тихонько цокнула, выдернув сигарету у меня изо рта и потушив ее о край горшка. Она скрыла доказательства в земле, а потом встала, скрестив руки на груди. Она была красивой женщиной с черными волосами, глазами, как смола, и дрянным ртом. Я выглядел точь-в-точь, как она, даже если каждый старался отличаться от нее.

— Что бы ты не сделала с мисс Джейд, она сражена наповал, — сказала Офелия, улыбаясь так же, как и я, когда подумал, что поймал муху в сети.

Почему она так подумала? поинтересовался я, зажигая новую сигарету, когда она вздохнула в раздражении. Если бы я убил ее прямо здесь и сейчас, смог бы потащить тело через поле для гольфа, чтобы при этом никто не увидел?

— Должно быть дело в моем безграничном шарме, — ответил я, улыбаясь в ответ, когда она поправила свой свитер и разгладила юбку. — С ней довольно легко спорить. Уверен, что могу жениться на ней и владеть ее задницей, как делаю с любой другой женщиной.

Это вызвало у Офелии раздражение, и она хмуро посмотрела на меня.

— Но с той девчонкой-отребьем, — сказала она, и я улыбнулся шире. Мы оба знали, что имел в виду каждую девушку, кроме Бернадетт. Ее не сможет контролировать ни один мужчина. Я иронично фыркнул. Не удивительно, что Офелия так сильно ее ненавидела. Они во многом похожи. Не знаю, что это какое это имеет отношение ко мне и моим проблемам с мамочкой, не так ли? — Это ничтожная шлюха, которой ты так одержим. Прямо как твой отец, гонявшейся за самой сладкой на вкус киской.