Жрица Анубиса (СИ) - Хохлова Жанна

Выхода не было. Девушка инстинктивно дёрнулась, когда бешеный, упивающийся собственной силой и влиянием взгляд жреца остановился на ней. Она крупно задрожала, почувствовав себя жертвой. Он рвано улыбнулся и указал на неё. Сильные руки воинов схватили её и начали толкать к камню отчаянно сопротивляющуюся Линду.

— Нет! — выкрикнула она. — Спасите!

Вместе с ней к жертвеннику вытащили ещё двоих.

— Нет! — всё также кричала Портер, ледяная волна неизбежности и ужаса всё сильнее охватывала её душу по мере приближения к ритуальным убийцам.

Остальные не кричали и не сопротивлялись, пребывая в своём мире, они не реагировали на происходящее, не переставая тупо таращиться перед собой и широко улыбаться. Косей злобно прищурил глаза и грубо обхватил её подбородок, притягивая к себе лицо. За ним стоял Аменхотеп, взирая на всё происходящее спокойно и словно бы отстранённо, словно бы всё, что происходит сейчас, так же нормально, как умыться и почистить зубы перед сном.

— Она — истинная жрица, — заключил он и отодвинул её подбородок от себя, намеренно сделав ей больно.

— Только тронь меня, — прошипела та сквозь зубы, страх исчез, уступая место инстинкту самосохранения, диктующему свои правила: напади первой, застигни врасплох, расправься с врагом, — Инпу не понравится всё, что здесь творится.

Косей с изумлением посмотрел на неё и, оглянувшись на фараона, расхохотался.

— Не знаешь, что говоришь, несчастная, что может твой бог, открывающий врата смерти, если тот, кому мы служим, может не только это? Амон-Ра имеет ключи жизни и только ему одному следует поклоняться! — он прохрипел, как будто сильно волнуясь.

Его руки поднялись, а Линда, дёрнувшись, так и осталась стоять на месте. Её окатила горячая волна. Она была с головы до пят в брызгах крови. Металлический запах ударил в нос, и девушка чуть не потеряла сознание. Одна ступня касалась мёртвой плоти, и вроде не привыкать, ведь трупы приходилось вскрывать, но то, что сейчас творилось здесь, было немыслимо. Девушек зарезали, словно животных.

Портер успела попрощаться и со своей жизнью, как ощутила, что золотые путы, сковывающие её тело, пали. Она, было прикрывшая глаза, вновь открыла их. Широко — так, чтобы увидеть приблизившегося к ней Аменхотепа, подтолкнувшего её к жертвеннику, чуть не уронив навзничь, чтобы её бёдра могли раскрыться перед мужчиной. Толпа охала, кричала имя Амон-Ра со всеми регалиями и молила посетить их сегодня, даровав благоденствие, власть, силу и богатство.

— Аменхотеп — сын Амон-Ра, источник его силы и власти на Земле, он будет жить вечно и верным его дарует эту жизнь, всё, что нужно Амон-Ра, — это ваши живые сердца, бьющиеся с Са-Ра в унисон, а недавно Амон-Ра даровал нам жрицу, восславим его милость! — выкрикнул Косей так, что звук от его голоса задрожал между колоннами.

Сановники, вельможи, прочие выкрикнули ему в ответ, скандируя имя бога, который требовал крови.

— Ты меня тоже убьёшь? — хрипло спросила она Аменхотепа.

Он вопросительно поднял бровь и расхохотался.

— Говори с Амон-Ра, Бахити, для этого ты здесь, говори или умри, — он склонил голову набок и приблизился настолько близко, что Линда с омерзением почувствовала его сильное возбуждение, — говори или умри, а потом мы соединимся в вечном танце жизни, открывая врата со всей страстью.

«Говори или умри», — отозвалось в мыслях.

Надо было как-то отреагировать, что-то срочно придумать, но в голове было совершенно пусто. Следовало ли бороться? Да, возможно. Получилось бы? Нет. Рискнуть? Ситуация патовая, как та, что случилась с её сыном. Линда закричала, да так сильно, что её услышали небеса. Небо прорезали молнии, и грянул гром, прозвучавший рокотом снежной лавины посреди людского гвалта. И шум прекратился, оставив после себя оглушающее послевкусие. Все испуганно переглядывались между собой. Аменхотеп в оторопи убрал от девушки руки, а Косей с непониманием оглядывался и втягивал воздух ноздрями, учуяв что-то, что понимал и знал только он один.

Стихия, судьба, Хаос или нечто потустороннее решило вмешаться. Земля сотряслась, и наконец и до Линды дошёл запах серы и тлена, а в воздухе стало собираться нечто красное. Оно словно бы ткало самого себя из всего, что попадалось ему на пути, превратившись за несколько секунд в огромную фигуру, склонившуюся над жертвенником. Полы плаща, окутавшие её, втянули в себя кровь, пролитую в изобилии. Портер послышалось удовлетворённое мычание, и она осела на колени, бросив быстрый взгляд вначале на замерших от изумления мужчин, а затем в сторону завесы.

— Я есть твой бог, Аменхотеп, ты звал меня, — громоподобный голос охватил затихшую округу.

Люди рухнули на колени и пытались укрыть голову руками. То же сделал и жрец, спрятав под собой и девчушку.

— Я весь твой, Амон-Ра, — хрипло выкрикнул Аменхотеп, его лицо раскраснелось от страха, смущения и гордыни.

— Ты славно служишь мне, твои ритуалы и жертвы — лучшее, что дарило человечество, я долго ждал, когда же люди поймут, что я есть начало и конец, истинный создатель неба и земли, как и всех трёх миров.

Аменхотеп упал на колени и в экзальтическом исступлении зарыдал. А Линда поняла, что сейчас самое время хоть что-то предпринять. Её сковывал страх, что если она начнёт двигаться, то фигура заметит и ей. Самовольства эти фанатики явно не простят. Но, прежде чем воплотить свой план в действие, она обмакнула палец в кровь и приблизила его к поверхности камня. Ладонь дрогнула, и жрица задумалась.

— Я вознагражу тебя, Аменхотеп, — тем временем пророкотала фигура, — я подарю тебе бессмертие, ты будешь вечно прекрасен, вечно здоров, вечно юн, но…

Фараон вскинул голову и с замиранием сердца слушал Амон-Ра.

— Приведи мне говорящую с богами, — договорила фигура, прожурчав миллионами вод и прошелестев сотней пустынь.

— Она здесь, мой господин, владыка всех трёх миров! — в исступлении выкрикнул фараон и обернулся в сторону Линды.

Девушки там не оказалось. Аменхотеп закрутил головой и увидел, как она вбежала за завесу.

— Она там, там, где подношения для тебя! — вновь прокричал он. — Войди и возьми свою жрицу.

— Ты, верно, хочешь разгневать меня, — в голосе просыпалась ярость.

Косей дёрнул фараона за руку, и тот вновь склонился.

— Найди мне истинную говорящую с богами, не медли, как только ты исполнишь мой наказ, моя сила войдёт в тебя, — рокот, мощь движения всех течений в океанах, власть от неба до земли.

Фигура исчезла, как будто её здесь никогда не бывало. Аменхотеп и Косей поднялись на ноги, переглядываясь друг с другом.

— Достань мне эту девку, — прошипел Са-Ра.

Но не успели они и шага сделать, как на площадку ворвались воины Мааткары.

Аменхотеп от досады цокнул языком и на миг посмотрел на завесу.

— Именем царицы Та-Кемет, что правит со своим сыном, разумно и справедливо, великая Мааткара просит Са-Ра явиться перед её очи, ибо сильно скучает и плачет, беспокоясь, — глашатай поклонился.

— Ну, разумеется, — сквозь зубы проговорил он, криво ухмыльнувшись.

Аменхотеп вместе с Косеем и девочкой спокойно, как будто решив вернуться с прогулки, сошли с возвышения и, пройдя к краям площадки, сели в приготовленные для их перемещения носилки. Следившие за тем, как воины разгоняют людей и подбирают тела, Амун, Камазу и Имхотеп подошли к камню, подавляя в себе рвоту. Лекарь было собрался пройти к завесе, думая, что Линда могла скрываться там, но был остановлен возгласом жреца Гора.

— Врачеватель, здесь послание для тебя, и, думаю, благословенная хочет сказать то, что будет понятно только тебе одному, — произнёс он.

Целитель в сильном волнении и удивлении обошёл камень и увидел слова, начертанные кровью:

«Каково будет — не знать, умрёшь ли ты и принесёшь ли много бедствий потомкам, Имхотеп?»

Мужчины мрачно переглянулись между собой.

— Я принесу всем несчастья, — пробормотал Имхотеп, крепко задумавшись.

Камазу ринулся к завесе, дёргая за ткань. Она рухнула к его ногам бесполезной хламидой.