Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия

Интервьюерша наклоняет голову.

— Скажите, Грейс, почему вы решили выйти в свет именно сейчас и раскрыть правду?

— Потому что у меня есть неоспоримые доказательства того, что губернатор Крис Мичилс замешан в физическом насилии, вымогательстве и найме несовершеннолетних девочек для развлечений на своих роскошных вечеринках. — Грейс поворачивается лицом к камере. — И одной из этих несовершеннолетних девушек была моя лучшая подруга Слоан.

Джинкс: Белоснежка и королева.

Кто сказал, что королева всегда должна быть злой?

Наша Королева привлекла внимание всего мира, заступившись за свою маленькую Белоснежку. Поцелуй не сможет пробудить принцессу от ее снов, но, по крайней мере, те, кто дал Белоснежке отравленное яблоко, будут жить в кошмаре.

Остается сказать только одно.

Да здравствует…

Королева.

До следующего раза, держите своих врагов близко, а свои секреты — еще ближе,

— Джинкс.

ГЛАВА 56

Грейс

Я в машине Датча и Каденс, отъезжаю от места интервью.

Мой голос раздается из телефона Виолы.

— Слоан была из тех девушек, которые во всем видят удовольствие. Она была смелой, блестящей и умной. Всем нравилось быть рядом с ней. Она просто освещала комнату…

Виола прерывает видео, чтобы посмотреть на меня лукавыми глазами.

— В интернете о тебе с восторгом говорят. Они не могут поверить, что ты потратила годы на расследование деятельности губернатора Мичилса. Ты как настоящий Робин Гуд!

Я отворачиваюсь. Виола не знает, что я всего лишь трусиха и мошенница.

Настоящий преступник все еще на свободе. Конечно, Мичилс участвовал в заговоре. Он ублюдок и жестокий человек, и его королевство должно было рухнуть.

Теперь правда заполонила весь мир, и все знают настоящую Слоан. Она не была кокеткой, которая сама напрашивалась на это, как утверждалось во всех статьях. Она никогда не была связана со Славно. Она никогда не была трудным ребенком.

Она была жертвой и заслуживала защиты, а не порицания.

И все же я искупила вину Слоан, приняв информацию от человека, который приказал ее убить. Правда раскрыта, но какой ценой?

— Ты в порядке? — спрашивает Виола, ее голос смягчается.

— Да.

— Ты не рада, что это стало вирусным?

— Я счастлива. Я просто устала.

— Хочешь, мы отвезем тебя домой? — спрашивает меня Каденс с переднего сиденья.

Я впиваюсь пальцами в ремень безопасности, пристегнутый у меня на груди.

Домой.

Где это? Особняк, где моя мать порхает по пустым комнатам, наслаждаясь своими драгоценностями и статусом? Номер в отеле, где люди Куросаки пытались меня убить? Вилла, где я делила одну кровать с Зейном?

Ничего из этого не кажется правильным.

А может, это я чувствую себя не в своей тарелке.

Мой взгляд скользит к телефону, и желание позвонить Зейну становится сильным, но он так много сделал для меня. Я хочу быть в состоянии улыбнуться и поблагодарить его. Быть самой солнечной и яркой, когда мы встретимся.

А сегодня…

Сегодня я чувствую себя измотанной, как использованная тряпка.

— Грейс?

Я поднимаю взгляд и вижу, что Каденс наблюдает за мной. И не только она. В зеркале заднего вида встречаю пару пронзительных янтарных глаз на лице, которое так похоже на лицо Зейна, что мне становится больно.

— Просто высади меня на следующей остановке, — бормочу я.

— Нет, мы не можем… — протестует Каденс.

Датч кладет свою руку поверх ее, и они обмениваются взглядами. Это длится всего мгновение, но у Каденс вырывается вздох, и она больше ничего не говорит.

Когда вылезаю из машины, Каденс тоже спрыгивает на тротуар.

— Ты сегодня отлично справилась. — Она берет меня за руку. — Слоан бы гордилась тобой.

Я сжимаю ее пальцы, чувствуя себя слишком измученной, чтобы даже плакать.

Каденс оглядывается по сторонам.

— О, ничего себе. Я и не знала, что мы находимся всего в нескольких кварталах от Redwood Prep

Она права. Я вижу возвышающиеся шпили школы. Башни устремлены в небо, окрашенное ярким розово-фиолетовым закатом.

— Куда ты идешь отсюда? — спрашивает Каденс.

— Я найду дорогу домой, — отвечаю я.

Думаю, что просто пройдусь немного пешком, но тут замечаю впереди станцию проката бесконтактных велосипедов. Педали дают мне повод сосредоточиться, и я отправляюсь по тропинке прочь от Redwood Prep.

Местность становится все более пересеченной, машин все меньше, а велосипед предупреждает меня, что у него садится батарея. Спрыгнув с него, прохожу остаток пути пешком, размышляя, стоит ли мне возвращаться к цивилизации.

И тут я узнаю дорогу, по которой иду.

Спеша вперед, двигаюсь по памяти, пока не добираюсь до обрыва. Именно сюда Зейн привел меня после того, как убийца Куросаки попытался сбить нас с дороги.

— Тебе не страшно? — спросила я его, когда он стоял прямо здесь, на обрыве.

— Страшно?

— Наша машина чуть не съехала с горы вот так.

— Именно поэтому я здесь. Чтобы напомнить себе, что я ничего не боюсь.

Я улыбаюсь воспоминаниям.

В прошлый раз я не смогла сесть на край рядом с ним. В этот раз подхожу прямо к опасному краю и сажусь. Мои ноги свисают с обрыва, указывая на опасные скалы внизу.

Отсюда виден великолепный закат, и я делаю глубокий вдох.

— Думал, что найду тебя здесь, — произносит глубокий голос.

Каждый нерв в моем теле оживает, как будто ждал, что его голос снова зажжется ярким пламенем.

Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с глубокими синими глазами Зейна.

Когда я сказала Каденс, что найду дорогу домой, не знала, что вместо этого дом найдет меня.

ГЛАВА 57

Зейн

На одной из лекций Грейс мы читали стихотворение под названием «Огонь». Я с трудом сдал контрольную работу по этому заданию, но три последние строки стихотворения точно помню.

Наши глаза встретились под палящим солнцем.

Огонь горел, молния сверкала.

Время остановилось.

Теперь я понимаю.

Что чувствовал поэт, когда писал это. Что он видел.

Огонь.

Молнию.

Время…сломанное.

Потому что прямо сейчас все в мире исчезает, кроме присутствия Грейс.

Глядя на нее — моего любимого человека в моем любимом месте — я хотел бы быть художником другого типа. Хотел бы я нарисовать картину или сделать фотографию, которая бы передала ее суть.

Я заворожен тем, как закат сияет на ее коже, превращая в богиню света. Как ветерок заставляет танцевать ее локоны. Как ее губы подрагивают, словно она ждала меня. Как будто она ждала моего появления.

— Я не буду спрашивать, как ты меня нашел, — мягко говорит Грейс.

— Я не буду спрашивать, почему ты не позвонила.

Одно плечо поднимается в усталом пожатии.

— Удивительно, что я вспомнила, как сюда добраться.

— А я удивлен, что ты добралась сюда раньше меня.

Я встаю у нее за спиной.

Ее глаза встречаются с моими, усталые и измученные.

— Зейн.

— Я знаю.

— Ты, твой отец и Финн, он…это все…

— Я знаю. — Мое сердце дрожит, как подставка без ног. Я обнимаю ее, внезапно испытывая страх, хотя всю свою жизнь я ничего не боялся. — Тебе не стоит сидеть на краю.

Это вызывает крошечную улыбку на ее темных губах.

— Серьезно?

— А что, если ты упадешь? — беспокоюсь я.

— А что, если я буду сидеть здесь и доказывать, что не боюсь упасть? — Ее глаза, горящие решимостью, ищут мои. — Что, если я буду сидеть здесь и доказывать, что не боюсь упасть вместе с тобой?

Мой взгляд перехватывает ее. Я понимаю, что она хочет сказать, но этого недостаточно, чтобы отвлечь меня от вполне реальной угрозы ее падения с обрыва.

— Ты слишком ценна для меня, тигренок. Ты слишком ценна, чтобы упасть. Этот дурацкий утес может забрать меня, но не тебя. Так что отойди от края, пожалуйста, пока у меня не случился сердечный приступ.