Ее бешеные звери (ЛП) - Бали Э. П.

Сабрина ругается.

— Я действительно не хочу, чтобы в моем послужном списке было что-то еще.

Она права. На счету нашей подруги-леопарда несколько мелких уголовных преступлений за взлом и проникновение, а также за кражу. Она назвала себя одной из лучших воровок драгоценностей в штате, и попалась только потому, что на нее донесли бывшие бойфренды.

— Открывайся, ублюдок! — бормочу я, хлопая по золотой ручке.

Замок щелкает, и дверь широко распахивается, открывая взгляду темный, пустой кабинет.

— Что случилось? — кричит Стейси.

— Мне пора! — отвечаю я, быстро заканчивая разговор.

С безумной ухмылкой на лице я осматриваю дверь. Мы с Генри осторожно заглядываем в дверной проем, прислушиваясь к возможному шипению магии. Я очень хорошо усвоила урок, когда попалась в ловушку Ксандера, поэтому мы врываемся в комнату только после того, как убеждаемся, что путь свободен.

Это все равно что находиться в спальне Лайла, только ощущения более коварные, потому что сейчас я на самом деле проворачиваю незаконные делишки. От адреналина и волнения у меня кружится голова, поскольку я впервые свободно осматриваю помещение, не отвлекаясь на босса.

Каждый раз, когда я бывала в кабинете Лайла, пространство было неизменным: очень чисто и организованно, ни бумаги, ни ручки не на своем месте. Справа и сзади расположены книжные полки от стены до стены, и, взглянув на названия книг, я понимаю, что все это академические тексты и пособия для школы.

Но мне нужны студенческие досье, особенно о бешеных студентах. Он должен хранить их здесь, где ему будет легко получить к ним доступ. Я нетерпеливо плюхаюсь в его кресло и ерзаю, оценивая вид под этим углом, прежде чем посмотреть на рабочий стол. Монитор компьютера расположен слева, и я с огорчением замечаю, что даже клавиатура у него безупречно чистая. Честно говоря, это неестественно. При нажатии на одну из клавиш на экране появляется страница для входа в систему. У меня нет шансов угадать пароль, поэтому я двигаюсь дальше. На столе стоит органайзер с парой модных перьевых ручек, которыми он пользуется, а рядом — резная фигурка, которую я узнаю с содроганием.

Вырезанный неуклюжими руками ангел, покрытый облупившейся голубой краской, выцветшей почти добела. Крылья округлые и маленькие. В ней едва ли можно разглядеть женскую фигуру, настолько она затерта.

Я бережно беру ее обеими руками, баюкая, как младенца. В глазах щиплет, когда в голове всплывает старое воспоминание, которое мне не принадлежит.

Я быстро ставлю фигурку на место.

— Сосредоточься, Аурелия, — бормочу я.

Генри согласно пищит, постукивая клювом по ящику справа от стола. Я пытаюсь рывком открыть его, но обнаруживаю, что он заперт.

Мы с Генри опускаемся на пол, и у меня действительно получается взломать этот современный серебряный замок. Он открывается с приятным щелчком, и я поздравляю себя с хорошо проделанной работой. В ящике лежат студенческие досье, разложенные по годам обучения, а затем в алфавитном порядке. Я провожу по ним пальцем, проверяя имена, но файлы расположены по фамилиям. Я пролистываю свою папку и, когда вижу имя Титуса, быстро вытаскиваю ее.

Она огромная, более ста страниц документов, в которых подробно описывается его повседневная жизнь, пока он находился в «бешеном» отделении, предположительно в специальных камерах Лайла под землей. Там расписано все, вплоть до каждого акта дефекации.

Мое лицо краснеет, когда в голову приходит короткая мысль о Лайле, наблюдающем за моим собственным опорожнением кишечника. Я отмахиваюсь от этой картинки и просматриваю остальные сведения о Титусе.

Его фамилия заставляет меня вытаращить глаза. От нее у меня мурашки бегут по спине, а от узнавания скручивает кости.

Титус Клосон.

Я знаю эту фамилию. Руки начинают дрожать, когда я провожу по ней пальцем и понимаю, почему Титус показался мне знакомым. Быстро пролистывая до первой страницы, где перечислены его личные данные, я провожу пальцем по его возрасту и адресу, пока не добираюсь до его ближайших родственников.

Ближайший родственник: Кейн Клосон

Родство: Отец

Я все смотрю и смотрю на бумагу и вспоминаю тигра, которого однажды видела крадущимся по лестнице в поместье моего отца. Я только что вернулась из детского сада и на полной скорости каталась на трехколесном велосипеде по фойе. Он появился на пороге, и я врезалась прямо в его босые ноги, задев голени, прежде чем мой велосипед покатился назад. Я смотрела вверх… и вверх… и вверх. Он был высоким. Таким же темным и диким, как Титус, но его взгляд и близко не был таким жестким.

Я решила, что его вид оскорбит моего отца, потому что он был каким-то диким, с грязью на груди и в мятых спортивных штанах. Можно было бы подумать, что парень бездомный, если бы не высокомерная развязность и очевидная угроза, которую он излучал.

Но он знал мое имя.

— Аурелия, — поздоровался он гораздо нежнее, чем я ожидала. — У тебя красивые глаза, как и у твоей матери. Интересно, заметил ли это твой отец.

— Кассиус? — голос моей обычно мягкой матери прозвучал резко, когда она вошла в фойе. Я помню, как испугалась ее тона. — С каких это пор лидеры других территорий начали вторгаться в чужие земли без предупреждения?

— Афина, — ответ тигра заставил меня смотреть на него во все глаза. Тогда я не знала, как описать то, как он с ней разговаривал, но теперь знаю. С благоговением. Другого слова и не подобрать.

Я не помню, что произошло после, за исключением того, что моя няня Розалина увела меня. Но часть меня почувствовала, кем он был. Кем он был для моей матери.

Мне очень хочется взять этот файл и сбежать, чтобы изучить его вдоль и поперек, но Лайл, скорее всего, перевернет всю школу, пока не найдет преступника, а я не хочу подставлять своих друзей. Вздохнув, я пролистываю скучные записи ветеринаров, медсестер и смотрителя зоопарка Рика. Записи Лайла сделаны от руки и представляют собой длинные подробные абзацы. Я пролистываю их все быстрее и быстрее, пока не слышу звук, от которого мы с Генри замираем.

Характерный звук лифта.

— Генри! — выдыхаю я.

Мой нимпин зависает у компьютера Лайла и резко разворачивается, в тревоге устремляясь ко мне.

Я медленно беру папку, закрываю ящик и отступаю в угол кабинета, прикрывая нас с Генри своим невидимым щитом. Если я останусь совсем неподвижной, тогда…

Но из-за деревянной двери выглядывает не голова Лайла. Это голова с копной темных волнистых волос и озорными ореховыми глазами.

— Регина, — тихо поет Дикарь. — Я следил за тобой по всей школе. Мы что, играем в какую-то игру?

— Блядь, — произношу я вслух.

Дикарь резко оборачивается в мою сторону, и его лицо озаряется.

— Попалась!

Он входит, пинком закрывает дверь и крадется прямо ко мне.

— Думаю, здесь мы и займемся любовью, чтобы выбесить Лайла.

Генри собирается подлететь к Дикарю, но я хватаю нимпина и качаю головой. Но волку этого достаточно, чтобы заметить меня, подбежать и прижать к стене.

— Регина, — воркует он.

Генри воркует в ответ.

Дикарь корчит гримасу.

Я вздыхаю и опускаю свой щит невидимости, показывая нас обоих, прижатых к стене.

— Ты замышляешь что-то нехорошее, — упрекает Дикарь. — Непослушная девчонка.

Я толкаю его в твердую грудь.

— Убирайся отсюда. Я занята.

Он прищуривается на меня, затем замечает папки, которые я прижимаю к груди, как сокровище.

— Что это? — Дикарь выхватывает папку с делом Титуса у меня из рук, но, конечно же, не может ее прочитать.

— Тух, — произносит он, пытаясь разобрать буквы. — Ти… — он хмурится.

— Мне правда нужно научить тебя читать, — бормочу я. — В любом случае, тебе не обязательно знать, что там написано.

— Тогда ты не получишь ее обратно, — он отходит за пределы моей досягаемости.

— Ты рушишь мои планы, — огрызаюсь я. — Верни ее, пока нас не поймали.

— Слишком поздно, — Дикарь склоняет голову набок, глаза горят от возбуждения. — Лайл только что вышел из лифта… но он не один.