Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
– Не стоит делать поспешных выводов, – заметила Женевьева. – Я просто сказала, что мне хотелось посмотреть на ту парочку, которая выступала на сцене.
– Неужели я испортил вам вечер? Я постараюсь загладить свою вину и покажу вам, как работают настоящие профессионалы. Вы поймете, что по сравнению с ними эта парочка – всего лишь жалкие дилетанты.
– Когда? – спросила Женевьева. – После того как вы вернетесь из Японии?
– По-моему, я попросил вас больше не задавать мне вопросов.
– Я думаю, что вам следовало сказать мне об этом, – произнесла она.
– Зачем? Вы бы все равно узнали о том, что я собираюсь ехать в Японию. Я не делал из этого тайны. Меня не будет всего несколько дней, и это никак не отразится на нашем с вами договоре.
– Значит, это чисто деловая поездка?
– А что же еще? – удивился Синклер.
– Я слышала, что японские женщины очень красивы.
– Английские тоже. Вы хотите узнать, не собираюсь ли я во время поездки проверить, насколько хороши японки в постели?
– Мне это совершенно не интересно, – поспешила заверить его Женевьева.
Он засмеялся.
– На мгновение мне даже показалось, что вы меня ревнуете. – Синклер провел рукой по ее груди, по бедрам, а потом погладил влажное лоно. – С моей стороны это было бы просто глупо, не так ли? Я для вас всего лишь выгодный клиент, с которым ваше рекламное агентство мечтает заключить контракт.
– А я для вас – временное развлечение.
– Вы правы, – ответил Синклер. – Однако вечер только начался. Наденьте шубу. Я проголодался.
– Неужели мы не можем поесть здесь? – удивилась Женевьева.
– Можем, но не будем. У меня дома имеется бутылочка отличного вина, и я заказал ужин.
Сцена снова погрузилась в темноту.
– Мне бы хотелось посмотреть представление, – призналась Женевьева.
– А мне все это уже надоело, – сказал Синклер. – Не забывайте, что это я отдаю приказы. Просто накиньте шубу, одеваться не нужно. Сегодня вам придется танцевать еще раз.
«Стоило мне только надеть эту великолепную шубу на голое тело, и я сразу почувствовала себя сексуальной. Интересно почему?» – размышляла Женевьева, выходя из машины и поднимаясь по лестнице, ведущей к дому Синклера. Женщина куталась в нежный мех, ощущая, как ее кожу холодит шелковая подкладка. Женевьева уже сняла с лица маску и распустила волосы.
В вестибюле ощущалось приятное тепло. Синклер открыл дверь комнаты.
– Проходите сюда, – сказал он. – Налейте себе чего-нибудь. И снимите шубу. На вас слишком много одежды.
В освещенной мягким светом ламп комнате с деревянным, отполированным до блеска полом и кожаной мебелью Женевьева почувствовала себя еще более сексуальной. Кроме двух больших кресел там стоял еще и табурет с обитым кожей сиденьем. Эта комната была меньше той, в которой происходило их предыдущее свидание. Женевьева заметила, что в двери не было отверстий, а одна из стен от пола до потолка была увешана книжными полками.
Налив себе бокал вина, Женевьева подошла к полкам. Разглядывая корешки книг, она подумала: поскольку Синклер любит секс, у него наверняка имеются книги, посвященные плотским забавам. Например, «Камасутра» или «История О»[3], или первые издания знаменитых эротических романов. А может быть, книги о малоизученных аспектах нетрадиционного секса. Однако вместо эротики на полках стояли поэтические сборники, книги по астрономии и истории древнего мира. Отдельную полку занимала научная фантастика.
Допив вино, Женевьева стала прохаживаться по комнате, разглядывая висевшие на стенах гравюры в золоченых рамах. На многих из них были изображены средневековые сцены охоты и различные животные. Однако в этой галерее имелось и несколько портретов неизвестных пожилых мужчин с угрюмыми лицами. Все они были одеты в камзолы с высокими воротниками. Стоя перед одним из этих портретов и пытаясь угадать, кто на нем изображен, Женевьева вдруг увидела свое отражение в стекле, которым была закрыта картина. Обхватив ладонями грудь, женщина приподняла ее так, чтобы она оказалась прямо напротив недовольно искривленных губ портрета. Прыснув от смеха, Женевьева соблазнительно покачала бедрами. «Я не знаю, кто вы, достопочтенный джентльмен, но голову даю на отсечение, при жизни вы такого не видели», – подумала она.
– Чем, черт возьми, вы здесь занимаетесь?
Женевьева подпрыгнула от неожиданности, услышав голос Синклера. Она повернулась, по-прежнему сжимая свои груди. Синклер стоял у двери. Он снял пиджак, расстегнул белую накрахмаленную рубашку до самой талии и закатал рукава до локтей.
– Ничем. Рассматриваю ваши картины, – ответила Женевьева.
– А мне показалось, что вы танцуете.
Она подошла к Синклеру, стыдливо прикрывая грудь руками.
– Мне просто захотелось немного развеселить этого несчастного старика.
– В самом деле? – спросил он.
В полумраке комнаты его лица почти не было видно, а черные волосы излучали матовый блеск. Схватив Женевьеву за запястья, он опустил ее руки. Когда Синклер наклонился к ней, она подумала, что он хочет поцеловать ее, и повернулась к нему лицом. Однако он, наклонившись еще ниже и обхватив губами ее сосок, описал языком круг у его основания. Язык Синклера двигался так быстро, легко и умело, что Женевьева тут же ощутила, как по ее телу пробежала сладкая дрожь.
– Мне кажется, что если бы какая-нибудь развратная женщина решила продефилировать в голом виде перед этим пожилым джентльменом викторианской эпохи, он бы рассердился, – сказал Синклер, еще раз погладив языком ее сосок.
– Развратная женщина? – удивилась Женевьева, захихикав. – Это вы меня так назвали?
– Конечно, – ответил он, повернув ее к себе спиной. Крепко держа Женевьеву за руки, Синклер подвел ее к одному из кресел. – Вас бы сочли опасной для общества. Решили бы, что вы помешаны на сексе. Вас непременно подвергли бы суровому наказанию. Естественно, для вашего же блага.
Теперь они стояли перед креслом. Прижавшись спиной к Синклеру, Женевьева потерлась о тонкую мягкую ткань его рубашки, наслаждаясь теплом упругого сильного тела. Наклонившись, Синклер прижался губами к ее шее возле уха.
– Викторианцы свято верили в то, что наказания очень полезны, – продолжил Синклер. Освободив руку (теперь он держал обе кисти Женевьевы одной рукой), он погладил ее по ягодицам. Женевьева вздрогнула. – Телесные наказания, – улыбнувшись, уточнил он.
Синклер сел в кресло, а потом, заставив Женевьеву наклониться, прижал лицом к своим коленям. Все произошло так быстро, что она даже охнуть не успела и поэтому не сопротивлялась.
– Старику это понравилось бы, – сказал Синклер. В его голосе слышались веселые нотки. – Он бы подумал, что вы заслуживаете именно такого наказания.
