Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Некоторые удивлялась, какого хрена я целовала Хаэля Харбина, когда должна быть с Виком. Остальные желали мне смерти, чтобы занять мое место.

А затем был Джеймс Баррассо.

Он смотрел на меня, словно хотел занять место Хаэля.

— Этот сукин сын снова смотрит, — сказал Аарон, когда Хаэль прокладывал дорожку из поцелуев вниз по моей шее, оставляя за собой огненный след. Я могла лишь держать глаза открытыми, мои пальцы сжались на его плечах. Влажный жар образовался между моими бедрами, заставляя меня задуматься, на самом ли деле в комнате был костюм горничной и стоит ли мне надеть его.

— Хорошо, — сказал Хаэль, а затем он взял меня за киску и прижался губами к моей щеке, чтобы я чувствовала его слова, когда он разговаривал. — Думай об этом, когда разговариваешь с Джеймсом, — внезапно он отпустил меня, и я попыталась выпрямиться, чтобы при этом никто не заметил с какой легкостью он добрался до меня. — А теперь можешь идти и наслаждаться вечеринкой, — посмеялся Хаэль, а затем ушел, прежде чем я смогла спросить его, каким персонажем он был.

Надеюсь, он был мудаком, потому что тогда бы он не вел себя никак иначе, кроме как самим собой.

— Я – убийца, — сказал Кэл, показав на секунду мне свою листовку. То, как он улыбнулся, сказал мне, что он чувствовал запах беды в воздухе, и он собирается найти ее. — Если нужно будет закончить игру, ты знаешь ответ.

Он ушел, просочившись в маленькую толпу, и исчез в коридоре, ведущим в заднюю часть дома. Если я бы не следила за ним, то вообще никогда не увидела, как он ушел.

— Я слежу, — сказал Аарон, прислоняясь к стене, пальцы его правой руке сжимались и разжимались в раздражении, словно если он достаточно будет так делать, то тогда, возможно, гипс сам спадет. От этого он не становился менее прекрасным, это не делало из него меньше моего спасителя с каштановыми волосами и ямочкой, которая появлялась, когда он улыбался, словно мир не был сломленным и пустынным местом. — Если ты покинешь основную комнату, я пойду следом.

— Ты? Калека в группе? — сказал Оскар, что, скорее всего, для некоторых было чертовски оскорбительным словом. — Не утруждайся. Я присмотрю за ней. Ты поговори с некоторыми из этих идиотов и посмотри знает ли кто-то из них Кали, Офелию или Тома.

Виктор уже ушел, ускользнув поговорить с Тринити. Лишь от вида его, стоящего рядом с ней, меня переполняла ярость, которую я не могла передать словами. Она была цвета волос Кали, по крайней мерее ее зеленая часть, и от нее воняло завистью.

Я целенаправленно двигалась через комнату, обнаружив себя перед Джеймсом. Если верить Оскару, он — зеница ока своего отца, больше как друг или брат, чем сын. Как минимум, он должен иметь какое-то мысли о планах «Банды грандиозных убийств».

— Три парня? — спросил Джеймс, прислонившись к стене. Его темные волосы взъерошены, но явно уложены. Для меня это слишком, но он не был отвратителен. Если я с первого взгляда не почувствовала непростой характер мужчины, то могла и посмотреть на него дважды, чтобы оценить вид. В сложившейся ситуации я бы предпочла просто покончить с ним. Очевидно я не заинтересована и вообще-то перспектива быть преследуемой мне наскучила. Как только я присоединилась к Хавок, все успехи прекратились. Не только в школе Прескотт, но и по городу. — Или все пятеро?

— Ты трахаешь Тринити или ты трахаешь Тринити? — спросила я, потому что это была бы единственная причина, по которой он мог быть здесь. Кроме того, если я буду слишком очень мила, тогда он поймет, что полна дерьма. — Подожди, не отвечай. Я уже поняла.

— Мне нравится твой наряд, — сказал он, открыв глаза, пока изучал меня своими голубыми, цвета морской глади, менее похожими на бесконечное зимнее небо Каллума и больше на пустой сосуд. В этом взгляде не было ничего глубокого или интроспективного. Вообще-то, в ним было немного первобытного желания и эгоистичной алчности. — Планируешь позже провести сеанс?

— Ты знал с кем, блять, связываешься, когда приглашал потанцевать в клубе? — я скрестила руки на груди, над указателем, и попыталась посмотреть, смогу ли я почувствовать, как кто-то из парней Хавок наблюдал за мной.

Если сосредоточусь, то, блять, клянусь, что смогу.

— Знал, — начал Джеймс, оттолкнувшись от стены, словно собирался подойти ко мне.

Я отступила, но не из-за страха. Я лишь хотела, чтобы между нами была дистанция. Мне не нравилась его аура. Если честно, он напоминал мне Тинга в том, как двигался, как его глаза осматривали комнату, словно каждая женщина в ней принадлежала ему.

— Тебе и правда не стоило, — предупредила я, а затем вернулась обратно к бару за алкоголем.

Виктор смотрел, как я прошла мимо. Я знала, потому что почувствовала его взгляд. Еще он видел, как Джеймс пошел следом и встал позади меня за баром. Руки мудака висели слишком близко, и мне пришлось подавить желание ударить его затылком головы.

— Могу я приготовить тебе выпивку? — спросил Джеймс, понижая голос до соблазнительного мурлыканья.

Я слушала его, сравнивала с тем, как пальцы Хаэля, словно лазеры, пронзали мою кожу, и решила, что я была всецело и полностью испорчена Хавок. Я никогда больше не смогу иметь что-то меньше, чем то, что они мне давали.

— Я сама, спасибо, — резко ответила я, добавляя немного водки и Рэд булла в стакан.

Немного малинового сиропа, и вуаля — самый шикарный известный мне напиток. Когда-то Пэм заставляла меня смешивать его для нее, когда я была в седьмом классе. Она была на пике отказа от сахара, поэтому всегда употребляла энергетические напитки без сахара и малиновый сироп без сахара — чтобы, как она говорила, было полезнее. В общем, моя стервозная натура, похоже, пригодилась.

Мне не хотелось, чтобы Джеймс думал будто будет легко. То есть, так он думал в любом случае. Я видела это по тому, как он облизывал губы или как его глаза следили за мной. А еще по тому факту, что его забавляло наличие у меня пятерых любовников.

Я повернулась с напитком в руке.

— Как называется? — спросил Джеймс, потому что считал себя хитрым.

У него были девушки по всем США и даже несколько в Мексике и Канаде. Я сделала глоток напитка. Конечно, я все это выдумала, но так оно и есть. Так на меня смотрели с восьми лет. Может, я была еще младше. Как на соревнование, как на вызов, как на выполненный пункт в уродливом списке мужчины.

Я привыкла.

Но это не значит, что мне нравилось.

— Водку и Рэд булл обычно называют «Особый сердечный приступ», — я опустошила половину бокала и улыбнулась сквозь ошеломляющую сладость засахаренной малины на моем языке. — Когда я добавила сироп, он стал моим.

— Мило, — сказал Джеймс, улыбаясь мне так, словно думал, что уже победил. — Но не такой милый, как ты.

Я рассмеялась прямо ему в лицо и прошла мимо него, оттолкнув.